- Нам надо поговорить, Одиль.

- Я готова.

- Очень хорошо, - он поставил себе стул в метре от нее, - я буду говорить с тобой как

со взрослой. Можешь не притворяться, что ты ребенок. Хотя бы передо мной. И я тоже не

буду притворяться. Хватит.

Дочь напряженно смотрела на него, нервное личико застыло в ожидании.

- Ты всегда обвиняла меня в том, что я не люблю тебя, - сказал он как можно

спокойнее, - так вот, это правда. Я тебя не люблю.

Это очень трудно было произнести, но потом сразу стало легче.

- Не потому что я не хочу этого, - продолжил он, глядя в ее бледное лицо, - но ты -

совершенно чуждое мне существо. Наверно, тебе не повезло с отцом. Я упрям и

консервативен. Я не беспечный дядя Руэрто, и не Эдгар, которому и медузы как родные, и

- 110 -

не дед Леций, готовый усыновить полгалактики, и даже не Льюис, который любит любого,

кто погладит его по головке. Мне тяжело любить тебя, Одиль.

- А ее? - кусая розовые губы спросила дочь, - ее любить тебе легко?

- Это даже не требует усилий, - ответил он, - это просто есть.

- Но она ведь тоже аппирка! Внучка Тостры, дочь Энии! Чем она лучше меня?

- Она - не вампир.

- Я тоже не всегда вампир! Вчера я пришла, чтобы отдать тебе, а не брать. Ты был

такой усталый и замученный...Но ты выгнал меня.

- У землян не принято спать со своими детьми. И не притворяйся, что ты этого не

знаешь.

Дочь презрительно, совсем не по-детски усмехнулась.

- Конечно, знаю. Но разве ты не устал спать с бревном?

- Одиль!

- Что такое? Мы же говорим откровенно!

- Да. Но выбирай слова.

- Постараюсь. Ты смешон, папа. Ни одна женщина и близко не подойдет к твоей

тюрьме с решетками. Ты никогда не сможешь жениться. А я тут, рядом.

- Если будешь и дальше нести этот бред, - жестко сказал Ольгерд, - то лучше тебе жить

отдельно.

- Ты выгоняешь меня?! - потрясенно распахнула она свои черные глаза, снова

изображая обиженного ребенка, - выгоняешь из дома?

- Я предупреждаю тебя.

- Ты чудовище, папа, - заявила она.

- Может быть, - он встал, - но это, по крайней мере, правда.

*************************************************

Льюиса встретила Ингерда и по-родственному поцеловала его в щеку.

- Я не поздно? - спросил он виновато.

- Ну что ты! - улыбнулась она, - у нас же Герц! И его мальчики. Ужас, какие

самостоятельные! Проходи.

- Вообще-то я хотел с Лецием поговорить.

- Успеешь. Попей с нами чаю. Я пирог сама испекла.

- Ну раз ты сама, тетя...

Душа у него разрывалась от сомнений. На завтра был назначен визит к мадам Рохини,

а присутствовать при ее казни он не хотел. Просто не мог, после того, как они стояли возле

дверцы модуля, прижавшись щекой к щеке, и она сказала: «Льюис Оорл, я пойду за тобой

на край света». Ни одна женщина не говорила ему такого: ни Анастелла, ни Млая, ни

Пума, ни другие его временные подружки.

Три поколения семейства Индендра располагались в янтарной гостиной на мягких

диванах. Посредине, на низком столике красовался уже разрезанный пирог в окружении

золотистых чашек и фруктов.

Одичавший братец Герц, отмытый и упакованный в аппирский халат, лежал, занимая

один диван целиком и закинув скрещенные ноги в домашних туфлях на спинку. За десять

лет жизни на Шеоре он возмужал, раздался в плечах и даже в челюстях, но все равно

дерзкий, шкодливый подросток выпирал из него при каждом удобном случае.

Леций в голубом халате с жар-птицами сидел на другом диване, он выглядел очень

мирным и домашним, особенно с куском пирога и в окружении любимых внуков.

Близнецов отличить было трудно, к тому же они делали все, чтобы окружающих

запутать. Конс и Леций были двумя противоположностями, а эти два создания взяли по

чуть-чуть от каждого. Волосы у мальчишек были черные, как у Конса, а глаза - как у Леция

- голубовато-синие и честные. Лет им было девять, вымахали они на все двенадцать, а

умничали и совсем как взрослые.

- 111 -

Одного звали совершенно героически - Лафред-Леций, по-домашнему - Лале, а

другого - просто Дик.

- Дядя Льюис! - оба дисциплинированно встали, - здравствуйте!

Их воспитывали наставники ругри, нация побежденная, но культурная, даже чопорная.

Ни распущенность отца, ни диковатость матери к этим малышам почему-то не пристала.

- Садитесь, - отмахнулся Льюис, - привет.

Он подвинул ноги Герца и присел на диван.

- Чаи распиваете?

- Можем что-нибудь и покрепче, - усмехнулся братец, - в честь твоего прихода! Ма!

Посмотри там в баре!

- Папа, уже поздно, - вполне серьезно заметил ему один из сыновей, кажется, Дик.

- Ты считаешь?

- Да, папа.

- Ну... не очень-то и хотелось, - пожал плечом Герц.

- Дядя Льюис, какую вы хотите чашку? - вежливо обратился к Льюису второй близнец,

Лафред-Леций, - черную с драконами или зеленую с короной?

- С короной, - улыбнулся он, - зеленую.

- А чай крепкий?

- Нет, не очень.

- Бабушка, а тебе еще налить?

Ингерда села рядом с мужем и с умилением смотрела на внуков.

- Налей, детка.

Слово «детка» самостоятельному принцу, да еще с таким героическим именем, явно не

понравилось, но он вежливо смолчал.

- Как ваша мама? - спросил Льюис тоже из вежливости, он мало знал Норки и особой

привязанности к ней не испытывал.

- Спасибо. Мама хорошо себя чувствует.

- Что-то она редко нас навещает.

- Издеваешься, Лью! - вставил Герц возмущенно, - могу я отдохнуть от семейных уз

или нет?!

- Папа шутит, - поспешно добавил Лале и деловито отрезал кусок от пирога, -

держите, дядя Льюис.

- Рта открыть не дают, - проворчал его несносный папа.

Все это выглядело забавно, особенно на фоне завтрашних проблем. Через полчаса

Льюис наконец решился сообщить Лецию, что пришел вообще-то для разговора с ним.

- Что-то важное? - внимательно посмотрел на него Леций.

- Да. Очень.

- Что ж, тогда идем.

Верховный Правитель встал, отряхивая крошки с халата.

- Лале, Дик, вы уложите этого дяденьку? - кивнул он в сторону задремавшего на

диване Герца.

- Конечно, дедушка. Мы все сделаем.

Спросил он, кажется, в шутку, а ответили они всерьез. Они все делали всерьез, эти

малыши.

В кабинете было не так уютно и семейно, и сразу вернулось подавленное состояние.

- Могу я завтра не присутствовать при... этом? - спросил Льюис обреченно.

- Странный вопрос, - ответил Леций, мгновенно превращаясь из ласкового дедушки в

жесткого правителя, - кажется, мы все уже решили на совете. Тогда, о чем речь?

Он всегда казался мягким и добрым, это завораживало, но это было далеко не все. Не

будь у него этой способности переключаться, он не смог бы подчинить себе всех

Прыгунов, даже самых строптивых. Льюис восхищался этой двуликостью аппирского

правителя, пока она не коснулась его самого.

Пришлось объяснять. Пришлось сказать, что все его существо против расправы над

Оливией, и, единственное, чего он просит - это хотя бы не присутствовать при этом.

- 112 -

- Я не буду вам мешать, - почти взмолился он, - но могу я, по крайней мере, этого не

видеть!

- Ты и в прошлый раз ничего не видел, - сказал Леций хмуро, - может, и зря. Когда ты

только повзрослеешь, Лью?

- Неужели так трудно меня понять?!

- Ты думаешь, Руэрто было легче?

- Не знаю... - Льюис сел на диван и сдавил голову руками, - но зачем я вам там нужен?

Неужели вы всемером с ней не справитесь?

- Мы-то справимся, - Леций опустился рядом и обнял его, - это нужно в первую

очередь для тебя, - сказал он уже мягче, - у тебя слишком много детских иллюзий, сынок.

Пора с ними расставаться. Я хочу, чтобы ты увидел Сию во всей красе, когда она будет