своего святилища.

- 129 -

Жрицы встретили ее с тревогой, они ничего не понимали кроме того, что все было

напрасно.

- У нового бога будет другой отец, - сообщила Гева, - и другая мать. Но он непременно

родится в назначенный срок... иначе кто же спасет васков от бессмертия?

*********************************************

- Прилетай, - сказала Гева тихо, - я жду тебя у водопада.

Он стоял в вестибюле больницы с букетом темно-вишневых роз для Одиль и тупо

смотрел на погасший экран карманного видео, как будто не верил, что услышал эти слова.

- Что с вами, господин Нрис? - обеспокоено спросила его медсестра.

- Ничего, - очнулся он и протянул ей букет, - передай это принцессе.

- А вы?

- А я... а мне некогда.

До палаты Одиль он не дошел всего один коридорчик.

- Передай, что я велел ей срочно поправляться.

- Хорошо, господин Нрис.

Больше ни секунды он ждать не мог и исчез прямо на глазах изумленной девушки.

Гева черной птицей сидела на круглом сером валуне. Над ней было голубое небо,

справа шумной громадой сверкал на солнце водопад Всепрощения, за спиной у нее

вздымались зеленые горы.

- Что это на тебе? - улыбнулась она вставая.

Руэрто посмотрел на себя.

- Больничный халат.

- Ты что, из больницы?

- Да. Из психиатрической. Чуть с ума не сошел, пока дождался твоего звонка! Еще

пару дней - и явился бы к тебе уже в саване.

Гева тихо засмеялась.

- Господи, как я тебя люблю!

Она выглядела вполне спокойной и счастливой. Он понял, что самое страшное,

видимо, позади.

- Замуж за меня выйдешь? - уточнил он, обнимая ее.

- Если ты уволишь всех своих голых служанок!

- И найму одетых стариков?

- Да!

- Хорошо.

- Руэрто, что с тобой?! - Гева насмешливо заглянула ему в глаза, - ты так сразу

соглашаешься?

- У нас это наследственное, - вздохнул он, - все мы однолюбы, когда женимся. Я тоже

не исключение.

- Скажи... - вдруг посерьезнела его жрица, - а Леций, он сильно любит свою жену?

- Леций? - удивился Нрис и тут же вспомнил капризный нрав Ингерды и постоянные

сцены, которые эта своенравная землянка устраивала своему мужу, - по-моему, больше,

чем нужно.

- Да?

- Да. Он всех любит больше, чему нужно: и жену, и детей, и внуков... только при чем

здесь он?

- Только при том, что теперь Термира выбрала его.

- Леция?! Этого примерного семьянина?

- Но ты же отказался.

- Но есть другие.

- Термира посчитала, что с ним договориться будет проще, чем с Кера или Консом.

- 130 -

- Не уверен, - Руэрто задумался и покачал головой, - с одной стороны он, конечно,

самый понятливый... но твоя Термира не учла одного: у него во всей Директории самая

вздорная и нетерпимая жена. Ингерда Оорл.

- Вот видишь, что ты наделал, - вздохнула Гева, - как теперь быть?

- И как же теперь быть? - повторил он тем же обреченным тоном, развязывая ей

шнурочек на груди, - и что нам с тобой теперь делать?

- Я думала... - как-то неожиданно, совсем по-девичьи смутилась жрица, вспыхивая

сине-белым пламенем тревоги и желания, - что мы сначала поговорим...

- Конечно, поговорим, - согласился он и поцеловал наконец ее дрожащие губы, - обо

всем...

Он знал роковую силу своего поцелуя, но делал это не нарочно, а просто потому, что

слишком любил эту женщину, настолько, что не мог ни есть, ни спать в последние три дня.

И уже уволил всех своих служанок.

Они не замечали остроты камней, яркого солнца, шума водопада. Сначала Гева

послушно таяла как воск в его руках, но потом вдруг вспыхнула «белым солнцем», горячим

и страстным и таким сладостным, что он сам чуть не потерял сознание. Таких женщин у

него еще не было.

Когда-то он завидовал Ольгерду: все женщины-богини доставались ему, только он

имел возможность заниматься этой сумасшедшей энергетически-информационной

любовью эрхов и прочих небожителей. Гева оказалась из числа таких богинь.

- Я ведь хотела предупредить тебя, - прошептала она задыхаясь, - прости...

Он пока чувствовал только блаженство.

- Ничего. Я не боюсь.

- Я люблю тебя!

- Я тоже!

- Прости, я не могу удержаться!

Они сплетались телами, горячими, потными, напряженными, они обменивались

волнами бело-голубой, раскаленной энергии, в одном гармоничном ритме, как будто всю

жизнь были партнерами, двумя половинками одного целого. А потом, в какой-то момент

он забыл, что он Руэрто Нрис Индендра.

Водопад исчез вместе с ярким, солнечным летним днем, так же как и мягкие губы

Гевы. Он сам стал Гевой.

Она служила царице Нормаах. Царица была далеко не молода, но выглядела

ослепительно молодо. Говорили, что она знает секрет бессмертия. С этим секретом она и

приплыла, гонимая ледниками, в Навланию, страну золотых львов.

У навланцев были свои боги, они приносили им жертвы и жили по их законам, а

Нормаах хотела править одна: и на земле и на небе. Она объявила, что никаких богов нет

вообще, что никто их никогда не видел, что жизнь одна, только здесь и сейчас, в этом

мире, и жить надо вечно, иначе - просто конец. А секрет бессмертия знает только она. Она

разрушила все храмы, сожгла все духовные книги, убила всех служителей былой религии...

И Гева тогда еще верила ей. Думала, что так оно и есть.

Прошло сто лет, и внуки порабощенных васков уже не сомневались, что нестареющая

царица права. Это было ужасное время - время, когда никто не верит в богов, и все

панически боятся смерти, время, когда васки уже заканчивали свою историю на планете, а

косматые аппиры, их дальние родственники, еще ютились по лесным чащам и больше

напоминали обезьян.

Одни других не признавали. Впрочем, исключения случались: то ли дикие аппиры

воровали золотых львиц, то ли развращенные знатные дамы допускали до себя

обезьяноподобных самцов, но от этого кровосмешения потом родились Прыгуны,

последний и почти невероятный отблеск эры золотых львов.

Гева жила без всякой радости, жить ей давно уже надоело, но смерти, как самого

последнего конца, она боялась еще больше. Нормаах даровала бессмертие только своим

приближенным, это было великой честью, но потом она решила осчастливить и золотых

львов, особо энергетически одаренных васков. И построила Врата Вечной Жизни. Как она

- 131 -

это сделала и с помощью каких сил, Гева не знала, но все львы постепенно, год за годом,

ушили через эти врата в Тупик.

Первые несколько столетий Врата постоянно закрывались и открывались. Все могли

ходить туда-сюда, и все видели, что в Долине Жизни золотые львы не стареют и не

умирают, что им ничего не надо делать для выживания, а в Навлании все стареют, болеют и

умирают как всегда. Львов было много когда-то. И они все уходили и уходили. Города

пустели, а мелкие поселки и деревушки и вовсе исчезали с лица земли за ненадобностью.

Гева с тоской наблюдала за всем этим, но сама почему-то не торопилась уйти в вечную

жизнь. Она была при царице, та даровала ей молодость и так, да и сама почему-то не

спешила в сказочный мир благоденствия.

Однажды Гева встретила в лесу старую женщину с рябиновыми бусами на шее,

похожую на лесную ведьму. Ее звали Элгира. Васков осталось уже так мало, что каждый

удивлялся, встретив другого.

- Вот и ты, - улыбнулась старуха, - давно тебя жду.

- Ждешь? - изумилась Гева.

Она просто вышла побродить по осеннему лесу, пошуршать листвой, подышать

запахом прели, погрустить о былом и невозвратном, и никак не ожидала, что ее кто-то тут

ждет.

- Жду триста лет, - сказала Элгира.

- Ты шутишь, бабушка?

- Ты тоже немолода, - заметила ведьма, - хоть и моложе меня.