О меланитовые очи!

Ты, колокольчик белый, — день!

Ты, колокольчик синий, — ночи!

Дышал граненый мой флакон;

Меня онежили уайт-розы,[10]

Зеленосладкие, как сон,

Зеленогорькие, как слезы.

В мои строфические дни

И в симфонические игры,

Багрея, зрели из зари

Дионисические тигры…

Перчатка белая в руке;

Сюртук — зеленый: с бельм кантом…

В меня лобзавшем ветерке

Я выглядел немного франтом,

Умея дам интриговать

Своим резвящимся рассудком

И мысли легкие пускать,

Как мотыльки по незабудкам;

Вопросов комариный рой

Умел развеять в быстротечность,

И — озадачить вдруг игрой,—

Улыбкой, брошенною… в вечность…

Духовный, негреховный свет,—

— Как нежный свет снегов нездешних.

Как духовеющий завет,

Как поцелуи зовов нежных,

Как струи слова Заратустр,—

Вставал из ночи темнолонной…

Я помню: переливы люстр;

Я помню: зал белоколонный

Звучит Бетховеном, волной;

И Благородное собранье, — [11]

Как мир — родной (как мир весной),

Как старой драмы замиранье,

Как то, что смеет жизнь пропеть,

Как то, что веет в детской вере…