Гнев мгновенно оказался передо мной, его сильные руки обхватили мои плечи. Я не осознавала, что покачивалась на ногах, пока он не поддержал меня. Даже с его помощью все продолжало бешено вращаться, и я зажмурилась, отчего стало только хуже.

Я снова открыла глаза и попыталась сосредоточиться на одной точке, чтобы облегчить это ощущение.

В поле зрения появилось суровое лицо Гнева.

Он оглядел меня, нахмурившись. Если бы у меня была такая возможность, я бы закатила глаза в ответ на его критическую оценку того, чего ему не хватало. Не всем посчастливилось выглядеть как какое-то дьявольски красивое божество, когда они бродили по Аду. Его губы дрогнули.

Я, должно быть, сказал эту последнюю часть вслух.

— Возможно, мне следует нести тебя остаток пути. Если ты комментируешь мою

божественную внешность, ты, должно быть, ужасно больна.

— Нет. Абсолютно нет.

Я, пошатываясь, направилась к отверстию, которое он сделал в горе, отчаянно пытаясь выбраться из-под снега. Я сделала два шага в темный туннель, прежде чем мои ноги были выбиты из-под меня, и теплая мускулистая рука обхватила меня за плечи, удерживая на месте.

Я извивалась, униженная тем, что меня несли, как тряпичную куклу или ребенка. Гнева не смутили мои попытки освободиться. Как будущая Королева Проклятых, это было не первое впечатление, которое я хотела произвести. Наполовину в бреду, наполовину замерзшая и полностью зависящая от демона.

Гнев однажды сказал, что сила здесь — это все, и даже в бреду я знала, что если на мгновение откажусь от своего, то стану легкой мишенью.

— Поставь… Меня… На Землю.

— Я так и сделаю.

Моя голова откунлась назад, приземлившись в углублении между его плечом и шеей. Он был восхитительно теплым.

— Я имела в виду сейчас.

— Я прекрасно это понимаю.

Мир раскачивался с каждым его шагом, становился темнее. Внезапно мне потребовалось усилие, чтобы не заснуть. Моя кожа казалась странно натянутой. Все было слишком холодным. Сон заставил бы все это исчезнуть. И тогда я могла бы видеть сны. О моей сестре. О моей жизни до того, как я вызвал демона. И в то время я по глупости верила, что любовь и ненависть далеко не одно и то же чувство.

— Я ненавижу тебя. — Мои слова прозвучали медленнее, чем следовало бы. — Я

ненавижу тебя самым темным образом.

— Об этом я тоже хорошо осведомлён.

— Мой будущий муж не может видеть меня такой.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как он улыбнулся.

— Зная тебя, я уверен, что он увидит гораздо худшее.

— Спасибо. — Придурок. Я прижалась к его теплу и вздохнула, подрывая свои

собственные требования, которые нужно было изложить. Я бы отдохнула всего минуту.

— Ты думаешь, он мне понравится?

Шаги Гнева не замедлились, но он обнял меня немного крепче.

— Время покажет.

Я задремала и резко проснулась, как я надеялась, всего через минуту или две. Между темнотой туннеля и его ровным, ритмичным шагом было трудно оставаться начеку. Бессмысленные мысли и воспоминания теснились в моей голове и срывались с моих губ.

— Ты сказал, что не будешь.

— Не буду что?

Гул его голоса вибрировал у меня в груди. Это было странно успокаивающе. Я прижалась щекой к его сердцу, слушая, как оно бьется быстрее. Или, может быть, это было принятие желаемого за действительное. Его обнаженная кожа пылала напротив моей. Почти болезненно.

— Заботиться обо мне. Ты сказал, что не будешь…

Он не ответил. Не то чтобы я этого от него ожидала. Он не был мягким или добрым. Он был жестким и грубым и подпитывался яростью и огнем. Он понимал битву, войну и стратегию. Дружба не была ни одной из этих вещей. Особенно та, в которой замешана ведьма. Я была для него миссией, обещанием, которое он дал своему брату, не более того. Это я понимала, даже если в глубине души это причиняло боль. У меня были свои собственные цели, свои собственные планы. И я бы без колебаний уничтожила любого, кто помешал бы моим планам.

Даже его.

Сон, наконец, заключил меня в свои объятия, и я расслабилась, прижавшись к телу Гнева. Может быть, он удивит меня, проведя нас в Дом Гордыни через секретный вход, чтобы избежать любопытных демонов. Я могла только надеяться, что он проявит ко мне хоть какое-то милосердие.

Откуда-то издалека, я могла бы поклясться, он прошептал:

— Я солгал.