Я сказала себе, что его неожиданное появление за пределами моей спальни вызвало трепет в моем пульсе, и что это не имело абсолютно никакого отношения к прекрасному принцу или хищному блеску в его взгляде. Взгляд, который был полностью устремлен на меня, как будто все остальное царство могло сгореть, и он не обращал на это внимания. Было что-то в том, как он смотрел…

Фауна обернулась, чтобы посмотреть, кто привлек мое внимание, и тут же присела в глубоком реверансе. — Ваше высочество.

— Оставь нас.

Бросив быстрый сочувственный взгляд в мою сторону, Фауна поспешила по коридору и исчезла из виду. Как только звук ее туфель на каблуках стих, Гнев подошел ближе, его тяжелый взгляд скользнул от короны из кости животных, которую я носила, к его кольцу на моем пальце, и медленно спустился до пальцев ног, прежде чем он поднял его обратно. Я изо всех сил старалась дышать через равные промежутки времени.

Я не могла сказать, была ли это ненасытная жадность, гнев или похоть, сверкнувшая в его глазах. Может быть, это было сочетание всех трех. Казалось, подземный мир теперь не только испытывал и подталкивал мои желания, это была битва, в которой он неожиданно тоже сражался.

Когда он, наконец, закончил свой тщательный осмотр моего наряда, его внимание остановилось на мне. Крошечная искра пронзила меня, когда наши взгляды встретились.

Это было почти ничто, немного статического электричества, которое испытываешь, шаркая ногами и прикасаясь к металлу в засушливый день. Кроме… что это не было похоже на ничто, в точности.

Это было похоже на первый признак приближения сильного шторма. Из тех, где ты либо стоишь на своем, либо бежишь в укрытие. Как будто воздух между нами стал тяжелым и темным от обещания ярости природы. Если бы я закрыла глаза, то могла бы представить, как гром стучит у меня по зубам, когда вокруг проносятся ветры, угрожая затащить меня в крутящийся вихрь и поглотить целиком. Это был такой шторм, который разрушал города, разрушал королевства.

И Гнев контролировал все это одним мощным взглядом.

— Ты выглядишь как прекрасный катаклизм.

Я рассмеялась, пытаясь ослабить странное напряжение, повисшее между нами. Его выбор слов заставил меня задуматься, насколько хорошо он мог читать мои эмоции. Может быть, ни один из моих секретов никогда не был от него в безопасности. — Это мечта каждой женщины, чтобы ее сравнивали со стихийным бедствием.

— Жестокий катаклизм. Я бы сказал, что тебе идет.

На его красивом лице почти появилась улыбка. Вместо этого он жестом велел мне развернуться. Я медленно повернулась, чтобы дать ему взглянуть на меня целиком.

Задняя часть платья была такой же скандальной, как и передняя. Глубокий V-образный вырез спускался глубоко вниз, обнажая меня почти до бедер. Тонкая золотая цепочка, соединявшаяся между моими плечами и раскачивавшаяся, как маятник, у моего позвоночника, была единственным украшением, которое я носила.

Это было только потому, что я напрягала слух, но я услышала малейший хриплый звук его дыхания, когда он резко вдохнул. Что-то похожее на удовлетворение пробежало по мне.

Я боялась, что буду чувствовать себя неловко из-за больших оголенных участков кожи, видимых спереди и сзади, и того, как платье соблазнительно облегало каждый изгиб, но я чувствовала обратное. Я чувствовала себя могущественной. Теперь я поняла, почему Гнев так тщательно выбирал свою одежду. Я привлекала внимание, даже не открывая рта.

Это была авантюра, на которую я пошла, одеваясь, и — судя по теплым точкам на моей спине и тому, что я представляла себе неспособностью Гнева удержать свой пристальный взгляд от возвращения ко мне, — я верю, что это сработало. За ужином я хотела, чтобы все взгляды были прикованы ко мне, когда я войду, и все разговоры прекратились. Я бы не стала прятаться за колоннами и прокрадываться незамеченной. Если бы подданные Гнева были хоть чем-то похожи на него, меня нельзя было бы считать слабой. Они учуяли бы мой страх, как стая акул, нашедших каплю крови в море, и напали бы с такой же хищной жестокостью.

Я снова хотела повернуться, но Гнев остановил меня легким прикосновением к плечу. Его обнаженная кожа пылала на моей.

— Подожди.

Возможно, дело было в том, как мягко он это сказал, или в чувстве близости в его голосе, но я подчинилась его желанию. Он осторожно собрал мои волосы и откинул их в сторону, позволяя прядям щекотать и дразнить, когда они скользили по моим плечам.

Я прикусила губу. Плечи были более эрогенными, чем я когда-либо предполагала. Или, может быть, это было просто то, как Гнев придвинулся ближе, пока я не почувствовала его тепло на своей коже, и крошечная, заинтригованная часть меня жаждала почувствовать больше.

Он надел на меня ожерелье, его тяжесть легла чуть выше моего декольте, и застегнул его медленнее, чем было необходимо. Но я не жаловалась и не отступала.

Закончив, он провел пальцем по моему позвоночнику, следуя линии тонкой цепочки, невольно вызвав легкую дрожь. Мне потребовалась каждая унция упрямства, которую я могла собрать, чтобы не поддаться его ласке. Чтобы вспомнить мою ненависть. Потому что, несомненно, это было именно то чувство: всепоглощающий, бушующий огонь ненависти.

Я медленно повернулась, пока мы снова не оказались лицом друг к другу. Его взгляд упал на мое ожерелье, и я, наконец, посмотрела вниз, чтобы увидеть, что он надел на меня. Я резко вдохнула, когда мой серебряный корничелло поймал свет.

— Дьявол знает, что ты даешь это мне?

Гнев не отрывал своего внимания от амулета.

— Считай, что это заимствовано, а не дано.

— Ты можешь это сделать? Разве он не придет за тобой?

Он демонстративно оглядел каждый конец пустого коридора, прежде чем снова посмотреть на меня. — Ты видишь, кто-нибудь пытается остановить меня? — Я покачала головой. — Тогда перестань волноваться.

— Я, безусловно, не… — Его рот скривился в неприятной усмешке, когда я

замолчала, оставив ложь невысказанной. Я тихо выдохнула. — Это не значит то, что ты думаешь. Перестань ухмыляться.

— Как ты думаешь, что именно я думаю, что это значит?

— Мне все равно, что ты думаешь. Я просто решила быть искренней в данный

момент. И я просто терплю нашу нынешнюю ситуацию, пока не уеду в Дом Гордыни.

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда скажи мне, что ты ненавидишь меня, что я твой злейший враг. А еще

лучше, скажи мне, что ты не хочешь меня целовать.

— Мне не интересно играть в эту игру. — Он выгнул бровь, ожидая, и я боролась с

желанием закатить глаза от его самодовольства. — Отлично. Я не хочу целовать тебя. Доволен?

Искра понимания вспыхнула в его взгляде. Я осознала на секунду позже, чем следовало, что я сделала; что он понял в тот момент, когда слова слетели с моих предательских губ. Он шагнул вперед, и я быстро отступила, ударившись о стену.

Он наклонился, уперев руки по обе стороны от меня, выражение его лица было достаточно выразительным чтобы разжечь огонь.

— Лгунья.

Прежде чем я вырыла себе могилу поглубже, его губы накрыли мои, лишая меня дыхания и любого дальнейшего отрицания так же легко, как он украл мою душу.