Глава 3.

Перед тем как ему снова завязали глаза, Дэмиен увидел, что сейчас его поведут обратно в комнату те же двое, что вчера избивали его. Он не знал, как зовут высокого, но понял из расслышанных обрывков обращений, что того, что пониже, звали Йорд. Двое мужчин. Самый малочисленный конвой, какой у него был во время заключения; но с завязанными глазами и надежными оковами, не говоря о том, что он был измучен, он не имел возможности воспользоваться этим преимуществом. Оковы не снимали до тех пор, пока он не оказался в своей комнате, прикованный цепью.

Мужчины не вышли. Йорд стоял смирно, пока тот, что был повыше, не закрыл дверь изнутри. Первой мыслью Дэмиена было то, что они должны повторить представление, но затем увидел, что они действуют по собственному усмотрению, не руководствуясь приказами. Это могло быть еще хуже. Он ждал.

— Что ж, ты любишь бои, — сказал тот, что повыше. По тону Дэмиен понял, что ему, возможно, придется поучаствовать еще в одном. — Сколько понадобилось человек, чтобы взять тебя в Акиэлосе?

— Больше двух, — ответил Дэмиен.

Не стоило этого говорить. Точно не высокому. Йорд остановил его, удержав за руку.

— Забудь, — сказал Йорд. — Нас вообще не должно быть здесь.

Несмотря на то, что Йорд был ниже, он был шире в плечах. Высокий недолго сопротивлялся, прежде чем покинуть комнату. Йорд остался, его испытующий взгляд сфокусировался на Дэмиене.

— Спасибо, — безразлично сказал Дэмиен.

Йорд взглянул на него, взвешивая, стоит ли говорить или нет.

— Говарт не друг мне, — сказал он наконец. Сначала Дэмиен подумал, что Говарт — это второй стражник, но когда Йорд продолжил, оказалось, что это не так. — Ты, должно быть, смертельно хотел победить любимого головореза Регента.

— …кого Регента? — переспросил Дэмиен, почувствовав, как сжался желудок.

— Говарт. Его выгнали из королевской стражи, потому что он был тем еще сукиным сыном. Но Регент держит его рядом. Не знаю, как Принц заполучил его на ринг, но он точно сделал все, чтобы разозлить своего дядю, — увидев выражение лица Дэмиена, он добавил: — Что, ты не знал, кто это был?

Нет. Он не знал. Отношение Дэмиена к Лорену изменилось: он начал презирать его еще больше. Очевидно, когда чудом его опьяненный наркотиком раб выиграл бой на ринге, Лорен получил для себя утешительный приз. Дэмиен же невольно приобрел нового врага, Говарта. Не просто врага; победа над Говартом могла быть расценена Регентом, как прямое неуважение. И Лорен, с определенным злым умыслом выбиравший противника для Дэмиена, несомненно, знал это.

Таков Виир, напомнил себе Дэмиен. Лорен мог разговаривать так, будто его растили в борделе, но у него был изощренный ум Виирийского придворного, привыкший к обману и двойной игре. И его мелкие интриги были опасны для тех, кто зависел от него настолько, насколько Дэмиен.

Поздним утром на следующий день в комнату вошел Радель, чтобы проследить за сопровождением Дэмиена в бани.

— Ты успешно выступил на ринге и даже выказал Принцу должное почтение. Это превосходно. И, как я посмотрю, ты не покалечил никого этим утром, очень хорошо, — сказал Радель.

Дэмиен переварил этот комплимент. Он спросил:

— Что это был за наркотик, которым ты меня накачал перед боем?

— Не было никакого наркотика, — произнес Радель с легким смятением.

— Там было что-то, — повторил Дэмиен. — Ты всыпал что-то в жаровни.

— Это был чалис, утонченное развлечение. В нем нет ничего дурного. Принц предположил, что это поможет тебе расслабиться в банях.

— И Принц сам указал, сколько добавить? — спросил Дэмиен.

— Да, — ответил Радель. — Больше обычного. Но ты крупный. Я бы о таком и не подумал, а он продумывает все до мелочей.

— Да, я заметил, — сказал Дэмиен.

Он думал, что все повторится, как в предыдущий день: его отведут в бани и подготовят для очередного грандиозного представления. Но конвоиры лишь помыли его, отвели обратно в комнату и принесли обед на подносе. Посещение бань в этот раз было приятнее, чем за день до этого. Не было чалиса, толпы стражников или навязчивой интимности; ему сделали роскошный массаж, сняв напряжение с плеч, бережно обходясь с его давнишними ушибами.

Когда день начал угасать и все еще ничего не произошло, Дэмиен почувствовал, как спало напряжение, он был почти разочарован, хотя это и было абсурдно. Лучше провести день, скучая на шелковых подушках, чем борясь на ринге. Может быть, ему просто нужна была возможность сражаться с чем-нибудь. Желательно, с невыносимым золотоволосым выскочкой.

Ничего не произошло ни во второй день, ни в третий, ни в четвертый, ни в пятый.

Время, проводимое в стенах изысканной тюрьмы, становилось тяжелым испытанием; единственное, что разнообразило его дни — ритуалы принятия утренних ванн и приемы пищи. Он использовал это время, чтобы запоминать все, что сможет. Стража у двери преднамеренно сменялась в разное время. Но стражники больше не относились к нему, как к предмету мебели, он даже запомнил несколько имен; бой на ринге кое-что изменил. Больше никто не нарушал приказ не входить в его комнату без особых указаний, но раз или два его конвоиры перекинулись с ним парой слов. Пара слов там, пара слов здесь. Над этим он и работал.

Его посещали слуги, которые приносили ему еду, выносили ночной горшок, зажигали потухшие факелы, взбивали подушки и меняли их, драили пол и проветривали комнату, но было невозможно завязать с кем-то из них дружеские отношения. Они, даже больше, чем стражники, повиновались приказу не разговаривать с ним. Или просто больше боялись Дэмиена. Однажды он поймал на себе испуганный взгляд и последовавшее за ним смущение. Это произошло, когда Дэмиен сидел, согнув ноги в коленях и прислонив голову к стене; он сжалился над мальчиком слугой, который пытался выполнять свою работу, прижавшись к двери, и сказал: «Не бойся. Цепь очень прочная».

Неудачные попытки выудить информацию у Раделя встречались с сопротивлением и заканчивались наставническими лекциями.

Говарт, говорил Радель, никогда не был поощряем Регентом. С чего Дэмиен это взял? Регент оставил Говарта при себе из какого-то обязательства перед его семьей. Почему Дэмиен спрашивает о нем? Разве Дэмиен забыл, что он здесь только для того, чтобы делать то, что ему велят? Нет нужды задавать лишние вопросы. Нет необходимости заботиться о том, что происходит во дворце. Он должен выбросить из головы все, кроме мысли, что он здесь для того, чтобы дарить удовольствие Принцу, который через десять месяцев станет Королем.

Теперь Дэмиен запомнил, как надо говорить.

***

На шестой день, когда походы в бани стали абсолютной рутиной, он не ждал ничего необычного. Но неожиданно в рутине произошли некоторые изменения. Его повязка была снята за пределами бань, а не внутри. Оценивающий взгляд Раделя остановился на нем, как на выставленном на продажу товаре. Были ли подходящие для этого условия? Да, были.

Дэмиен почувствовал, как с него снимают оковы. Здесь, снаружи.

Радель коротко бросил:

— Сегодня в банях ты прислуживаешь.

— Прислуживаю? — переспросил Дэмиен. Это слово вызвало в воображении изогнутые ниши, их предназначение, переплетенные тела выгравированных фигур.

Времени, чтобы все обдумать или задать вопросы, не было. Так же как на ринг, его втолкнули в открытые двери бани. Стражники вышли, закрыли двери снаружи и превратились в едва различимые тени за резными узорами.

Он не знал, чего ожидать. Возможно, развратную сцену, похожую на то, с чем он встретился на ринге. Возможно, питомцев, нежащихся здесь и там, обнаженных и окутанных паром. Возможно, живую картину: движущиеся тела, стоны, всплески воды.

На самом же деле в банях не было никого, кроме одного человека.

Нетронутый паром, одетый от шеи до кончиков пальцев, он стоял в том месте, где мылись рабы перед тем, как их пускали в основные бани. Когда Дэмиен разглядел, кто это, то невольно дотронулся до своего золотого ошейника, не в состоянии поверить, что сейчас он не связан и что они находятся наедине.

Лорен прислонился плечами к стене из плитки. Он рассматривал Дэмиена из-под золотистых ресниц со знакомым выражением неприязни на лице.

— Так мой раб такой застенчивый на арене. Разве ты не трахал мальчиков в Акиэлосе?

— Я вполне цивилизован. Прежде чем насиловать кого-то, я сначала проверяю, сломался ли уже у него голос, — ответил Дэмиен.

Лорен улыбнулся.

— Ты сражался при Марласе?

Дэмиен никак не отреагировал на наигранную улыбку. Диалог продолжался на лезвии ножа.

Он ответил:

— Да.

— Скольких ты убил?

— Я не знаю.

— Потерял счет? — произнесено любезно, как обычно интересуются о погоде. Лорен продолжил: — Варвар не будет трахать мальчиков, он предпочтет подождать несколько лет и будет использовать меч вместо своего члена.

Дэмиен вспыхнул:

— Это была война. Потери терпели обе стороны.

— Ах, да. Мы убили немного ваших. Я хотел бы убить больше, но мой дядя был необъяснимо милосерден с паразитами. Ты уже встречал его.

Лорен напоминал одну из тех фигур объемной фрески на двери, только он был бело-золотым, а не серебряным. Дэмиен взглянул на него, и в голове пронеслась мысль: в этом месте ты накачал меня наркотиком.

— Ты ждал шесть дней, чтобы поговорить со мной о твоем дяде? — спросил Дэмиен.

Лорен переменил положение и удобнее прислонился к стене.

— Мой дядя уехал в Честиллон. Он охотится на кабанов. Ему нравится преследовать. И убивать тоже. Поездка занимает день, после чего он и его свита на пять ночей останутся в старом имении. Его подданные знают, что лучше в это время не беспокоить его посланиями из дворца. Я ждал шесть дней, чтобы мы могли побыть наедине.

Эти милые голубые глаза смотрели прямо на него. Но, если убрать всю слащавость, это была угроза.

— Наедине, с твоей стражей прямо за дверью, — сказал Дэмиен.