– Ее ирония доходит до сарказма. Послушай-ка вот это. – Леди Генриетта снова открыла книгу: – «Обе они казались довольно красивыми, получили образование в одном из лучших частных пансионов, владели двадцатью тысячами фунтов, расходуя денег больше, чем имели в своем распоряжении, привыкли вращаться в светском обществе, а потому считали себя вправе придерживаться высокого мнения о собственных персонах и низкого – о людях окружающих. Родились они в почтенной семье, происходившей из Северной Англии, – обстоятельство, запечатлевшееся в их памяти более глубоко, чем то, что своим богатством они были обязаны торговле».

– Действительно, написано весьма ехидно. Но не могли бы вы хоть ненадолго оторваться от этой занимательной истории, чтобы рассказать мне все, что знаете о мистере Стэнли Престоне?

– Стэнли Престон? – повторила леди Генриетта, приподняв бровь. – Он-то зачем тебе сдался?

– Вы не видели утренних газет?

– Нет, я читала этот роман. А что случилось с Престоном?

– Кто-то отрезал ему голову.

– Боже милостивый. Как ужасно.

– Да, ужасно. Так что вы о нем знаете?

Раскрытая книга была отложена в сторону лицом вниз, и Себастьян отметил, что тетушка с трудом оторвала от нее взгляд, прежде чем целиком посвятила ему свое внимание.

– Ну, дай-ка припомнить. Семейство старинное – он из девонширских Престонов, знаешь ли, хотя из незначительной, младшей ветви.

– Но его двоюродный брат – сам лорд Сидмут.

Она махнула рукой, очевидно не впечатленная отсылкой к министру внутренних дел.

– Да, но Сидмут лишь недавно возвышен до пэрства. Его отец был простым врачом.

– Тогда каким образом Престон приобрел свое богатство?

– Его отец женился на дочери торговца. Боюсь, она была ужасно вульгарной, зато с немалым наследством. Старший Престон употребил его, чтобы прикупить земли в Вест-Индии, и вложение принесло такой доход, что он смог женить своего сына – как раз Стэнли – на дочери обедневшего барона.

– Богатство, приобретенное благодаря торговле, рассматривается как нечто грязное и позорное, но словно по волшебству очищается путем инвестиций в землю – даже когда эта земля обрабатывается рабами, так?

Леди Генриетта нахмурилась.

– В самом деле, Себастьян, это не то же самое, как если бы он занимался работорговлей. В Вест-Индии рабство совершенно законно. Французы попытались с ним покончить, и посмотри, что в результате получилось. Кровавая бойня!¹⁰

– Верно, – кивнул Себастьян. – А как звали ту баронскую дочь? Кажется, она уже скончалась?

– Хмм. Мэри Пирс. Прекрасная молодая женщина. В конце концов этот брак оказался на удивление удачным: Престон во всем полагался на жену. Но она умерла в родах семь или восемь лет назад. Не понимаю, почему он больше не женился. Для своих лет он неплохо сохранился, до сих пор довольно привлекателен и крепок.

– Уже нет.

– Не будь вульгарным, Девлин.

Он усмехнулся.

– Расскажите мне о дочери. Как ее зовут?

– Энн. Сейчас ей должно быть уже за двадцать. Все еще не замужем, и, боюсь, в серьезной опасности так и остаться в старых девах. Хотя ничего удивительного.

– Почему? Она что, уродлива?

– Ох, наверное, в юности она была достаточно хороша. Но Престон никогда не вращался в светском обществе, а Энн… она уж слишком тихая, да и странная, откровенно говоря.

– Странная? В каком смысле?

– Достаточно сказать, что она больше похожа на отца, чем на мать. И конечно же, не на пользу, что приданое, завещанное ей матерью, совсем незавидное.

– У меня сложилось впечатление, что владения Престона на Ямайке весьма значительны.

– Так и есть. Но все отойдет к сыну.

– Полагаю, по примеру кузена, Престон принадлежал к партии тори¹¹?

– Не удивлюсь, если так. Хотя, в отличие от Сидмута, вряд ли он сильно интересовался делами государства. Его страстью было коллекционирование.

– Да? И что же он коллекционировал?

– Всевозможные курьезы, по большей части древности. Особый интерес он питал к предметам, некогда принадлежавшим знаменитым людям. Мне рассказывали, будто бы у него имеется пуля, извлеченная из тела лорда Нельсона после Трафальгара, а еще платок какого-то безбожника, смоченный кровью Людовика XVI, стекавшей с гильотины… Такие вот диковины. Даже головы.

Себастьян помолчал, пока подбрасывал угля в камин.

– Головы? Какие головы?

– Тех, кто оставил след в истории.

– Вы имеете в виду человеческие головы?

– Хм. Говорят, среди прочих у него хранится голова Оливера Кромвеля. Но не спрашивай, кого еще, сама я никогда их не видела. По слухам, Престон держит головы в стеклянных витринах... – леди Генриетта осеклась. – Как, ты сказал, он умер?

– Кто-то отрезал ему голову.

– Боже правый! – Она поправила шаль на плечах. – Полагаю, ты уже впутался в расследование этого убийства?

– Да.

– Аманде это не понравится. Ее девчушка начинает свой второй сезон, и Аманда именно тебе ставит в вину, что в прошлом году Стефани не добилась результата.

Старшая сестра Себастьяна, Аманда, не слишком ему симпатизировала. Он вздохнул.

– Судя по моим наблюдениям, дражайшая племянница слишком сильно наслаждалась своим первым сезоном, чтобы остепениться и променять светские развлечения на тихое семейное счастье.

– Да, боюсь, она пошла в твою мать.

Когда Себастьян в ответ промолчал, леди Генриетта взялась за книгу:

– Теперь уходи. Мне не терпится вернуться к моему чтению.

Засмеявшись, он снова поцеловал ее в щеку.

– Если не будете осторожны, тетушка, люди ославят вас книжным червем.

– Такому не бывать.

Себастьян повернулся к двери. Но прежде чем дошел до порога, леди Генриетта сказала:

– Разве это умно, вмешиваться в новое убийство, Девлин? Ведь теперь у тебя на руках жена и ребенок. Ты должен думать прежде всего о них.

Он задержался, чтобы оглянуться на нее.

– Я о них и думаю. Кто бы это ни сделал, не хочу, чтобы он разгуливал по городу.

– Мы платим констеблям и магистратам, чтобы они об этом позаботились.

– Не верю, что этого достаточно, чтобы снять с себя ответственность за собственную безопасность.

– Возможно, и недостаточно. И все же… почему ты, Девлин? Почему?

Но он лишь покачал головой и оставил вдовствующую герцогиню над книгой, вскоре снова полностью захватившей ее внимание.