Глава 5

Запах свежепролитой крови напугал лошадей, так что Себастьяну пришлось потрудиться, чтобы развернуть свой коррикль⁷ к дому.

– Это что, всамделишная голова на мосту-то? – спросил Том, когда они выкатились на Слоан-стрит. – Человечья?

– Да.

– Ух ты! – взволнованно выдохнул тигр.

Щупленький и шустрый мальчишка состоял при Себастьяне уже больше двух лет. Том и сам-то точно не знал ни своего возраста, ни фамилии. Некогда он жил один на улице и попытался залезть в карман Себастьяну, а в итоге спас ему жизнь.

И после не раз выручал.

Себастьян продолжил:

– Та голова принадлежит – или правильней сказать, принадлежала – мистеру Стэнли Престону.

Том, похоже, с лету уловил интонацию, потому что следующим вопросом было:

– А вы, кажись, не шибко печалитесь из-за этого мистера?

– Вообще-то, я его едва знал. Хотя должен признать, что и впрямь не жалую господ, чье богатство проистекает с сахарных плантаций Вест-Индии.

– Потому что они сахар выращивают?

– Потому что на их плантациях работают не арендаторы, а рабы – в основном из Африки, хотя немало и сосланных туда ирландских да шотландских бунтарей.

Дальше они молчали, пока не миновали заставу Гайд-парка и не понеслись по тихим сбрызнутым дождем улицам Мейфэра. Здесь Том внезапно спросил:

– Если он вам не по душе, то чего ж вам не все равно, кто его прикончил?

– Знаешь, даже тот, кто владеет плантацией в Вест-Индии, не заслуживает, чтобы его зверски убили. Ну и сама мысль, что в моем городе, по соседству, кто-то отрезает головы своим врагам, порядком обескураживает.

– Кура... чего?

– Обескураживает. Заставляет ощущать… неудобство.

– Думаю, это какой-то француз, – убежденно сказал Том, питавший глубокую подозрительность в отношении иностранцев вообще и французов в частности. – Они всем подряд головы режут.

– Интересная теория, которая, бесспорно, заслуживает рассмотрения. – Себастьян остановил коррикль у крыльца своего особняка на Брук-стрит. Масляные лампы по обе стороны входной двери струили неяркий золотистый свет на мокрый тротуар, но внутри дома было темно и тихо, там все еще спали. – Позаботься о лошадях и марш в постель. Уже светает.

Том метнулся вперед, чтобы принять поводья, когда Себастьян легко соскочил на землю.

– Сами-то приляжете?

– Нет.

– Тогда и я небось не стану. – Подбородок Тома многозначительно выпятился.

Себастьян хмыкнул. Представление мальчишки о послушании оставалось довольно нетвердым.

Проследив, как Том тронулся к конюшне, Себастьян развернулся, чтобы войти в дом. Двигаясь тихо-тихо, в гардеробной снял с себя одежду и забрался в постель рядом с Геро. Он не хотел ее будить. Но потребность полнее ощутить ее теплое живое тело была слишком сильна. Он осторожно обвил рукой талию жены и прижался грудью к ее спине.

Ее рука легла поверх его ладони, даже в темноте он увидел нежную улыбку на ее губах, когда она оглянулась на него через плечо.

– Тебя долго не было, – прошептала Геро. – Дело действительно так плохо, как ты ожидал после сообщения от сэра Генри?

– Еще хуже. – Он зарылся лицом в темную ароматную россыпь ее волос. – Спи дальше.

– А сам ты сможешь уснуть?

– Попытаюсь.

– Давай помогу, – предложила она и скользнула рукой по его ноге. А потом лишила дыхания, развернувшись и накрыв его губы своими.

* * *

Утром, спустившись вниз, Себастьян нашел жену уже в прихожей. На ней был темно-зеленый пелисс и бархатная шляпа с тремя перьями.

Геро натягивала лайковые перчатки, но прервалась, когда его заметила.

– Доброе утро, – сказала она, смеясь глазами. – Не ожидала увидеть тебя так рано.

– Уже совсем не рано.

Она отвернулась к зеркалу на стене, чтобы поправить шляпу.

– Не для того, кто почти всю ночь провел на ногах.

Необычайно высокая для женщины – ростом немногим ниже самого Себастьяна, – Геро обладала густыми каштановыми волосами и прекрасными умными серыми глазами, почти пугающими своей проницательностью. Черты лица можно было назвать красивыми, но никак не изящными: решительный подбородок, широкий рот и орлиный нос она унаследовала от своего отца, лорда Джарвиса, дальнего родственника безумного старого короля Георга и реальной силы за шатким регентством принца Уэльского. Однажды Джарвис пытался убить Себастьяна и, несомненно, вернулся бы к прежнему намерению, если бы счел это целесообразным.

– Очередное опрашивание? – спросил Себастьян, наблюдая, как жена прилаживает шляпу. – Кто на этот раз? Мусорщики? Трубочисты? Цветочницы?

– Разносчики.

– Хм.

Геро писала серии статей о трудящихся бедняках Лондона, которые планировала собрать в одну книгу. Каковую деятельность ее отец крайне не одобрял, поскольку усматривал в ней ненавистный ему радикализм и, кроме того, считал абсолютно неподходящей для женщины. Но Геро никогда не позволял ожиданиям или предрассудкам Джарвиса сдерживать свои начинания.

Она сказала:

– Убийство Стэнли Престона во всех утренних газетах. Он действительно обезглавлен?

– Да.

С округлившимися глазами она медленно повернулась к мужу.

Он спросил:

– У тебя есть минутка? Хочу тебе кое-что показать.

– Конечно.

Сбросив пелисс, она прошла в библиотеку, где Себастьян оставил на столе странную металлическую пластину.

– Я нашел это недалеко от тела Престона, – он указал на свою находку и кратко описал место происшествия близ моста.

– Король Карл, 1648, – прочитала вслух Геро и подняла глаза на мужа. – Не понимаю. Что это?

– Могу ошибаться, но я уже видел похожие свинцовые накладки. На старых гробах.

– Неужели ты думаешь, что вот это снято с гроба Карла I?

– Не уверен. Но мысль правдоподобная, поскольку здесь написано просто «Король Карл», а не «Карл I», и 1648, а не 1649 год. Кстати, а где могила Карла? Я вдруг понял, что не знаю.

– И никто не знает. После казни велись разговоры, что следует похоронить его в Вестминстерском аббатстве. Но Кромвель воспротивился, и тогда люди короля ночью увезли тело. А вот куда именно, тут слухи разнятся. Я слышала предположение, что его погребли где-то в часовне святого Георгия в Виндзорском замке⁸. Но никто не знает наверняка. – Геро нахмурилась. – Каковы были политические убеждения Престона?

– Сомневаюсь, чтобы он тайно тосковал по Стюартам, если ты об этом.

С задумчивым видом она провела кончиками пальцев по рельефной надписи и снова потянулась за пелиссом.

– Не возражаешь, если я покажу это Джарвису?

– Ему не понравится, что я опять вовлек тебя в расследование убийства.

– Не волнуйся, – сказала Геро, когда Себастьян услужливо взял пелисс у нее из рук и помог надеть. – Вряд ли он сможет испытывать к тебе нелюбовь большую, чем уже испытывает.

Он рассмеялся. Затем развернул ее к себе лицом, обнял и затих.

– Что? – насторожилась Геро.

– Ну… тот, кто убил Стэнли Престона, либо поддался ярости на грани безумия, либо по-настоящему безумен. И я не уверен, в каком случае он более опасен.

– Безумие, конечно, всегда пугает, но это страх перед непонятным. Я бы скорее боялась человека, который при крайней жестокости обладает здравым рассудком и способен к холодному расчету.

– Потому что он продумывает ходы?

– Да, и потому что он редко допускает ошибки.