ГЛАВА 6

Невероятно мягкие подушки и простыни согревали тело. Слишком мягкие. Не мои… — вспомнил Митч, неохотно открывая глаза. Не его кровать. Не его квартира. Не его… ох, я действительно кончил ночью, едва натянув пижаму Эверетта. Поступок не самый умный, учитывая, что еще предстояло встретиться с ним лицом к лицу, по крайней мере, сообразил кончить на живот, а не в штаны. Объяснение вышло бы неловким.

Взглянув на часы, Митч прикинул, что как раз хватит времени принять душ и побриться перед завтраком. Не имея ни малейшего представления, чего ожидать от сегодняшнего дня, он осознавал, что в любом случае за своим поведением стоило следить лучше, чем вчера за ужином. Ремингтоны не заслужили, чтобы чья-то недовольная задница испортила им Рождество.

Через полчаса, ориентируясь на звуки смеха, Митч направился в гостиную рядом с кухней. Остановившись в дверях, он засмотрелся на детей, собирающих пазл на полу перед камином. Майки явно был слишком мал для головоломки, но, примостившись на коленях у кузины Халле, внимательно наблюдал, когда она показывала, куда класть детали. Эльфийская шапочка с острыми ушками неизменно красовалась на его голове, однако пижаму сменили на вельветовые брючки и свитер. Митч узнал, что двое мальчишек, которые вчера зашли в дом с Беном, это дети Натали — близнецы Эрик и Сэмюэль. Оба лежали на животах, задрав ноги и скрестив их в лодыжках, с высунутыми из уголков рта языками.

Происходящее напоминало сцену из рождественского фильма. На полке над камином висели чулки для шестерых детей, и еще восемь, по одному на каждого взрослого, располагались по бокам. Чулки родителей Эверетта были подвешены вместе с правой стороны, Натали и Уинстона — посередине, а Линдси — под ними. Слева наверху находились чулки Бена и Кристи, а чулок Эверетта — внизу. После личного знакомства с Эвереттом становилось непонятно, почему он до сих пор одинок, хотя Митч предположил, что проблема связана с доверием.

Но мне он доверяет.

Отмахнувшись от мыслей, Митч огляделся и заметил Эверетта в углу комнаты с племянницей Ханной. Она нарядилась в костюм из шапки Санты, усыпанной сверкающими красными блестками, с пушистым белым мехом по краю и помпоном на макушке, и такой же красной юбки с оборками, повязанной вокруг талии. Ханна танцевала для Эверетта, а тот с широченной улыбкой терпеливо сидел и ждал, когда племянница закончит.

— Она танцует по дому в этой пачке с тех пор, как выступила в школе пару дней назад, — заговорила Джин рядом с Митчем. — Я бы предупредила: не рассказывай Бену, но всем известно, дядя Эв — ее любимчик.

Стоп...

— Ханна выступала два дня назад?

Джин кивнула и расплылась в мечтательной улыбке.

— О, это было так мило. Кучка шестилеток в одинаковых пачках с красными блестками и шапочках Санты, танцующих под песню All I Want for Christmas is You. В ту же секунду, как Эверетт вошел в двери школы, где проходил концерт, лицо Ханны засияло.

Меня учили никогда не заставлять леди ждать…

Господи, парень на самом деле идеален, и вовсе не зануда, как Митч считал изначально. Он не жесткий и заносчивый, требующий предельной точности во всем. И не ради встречи с женщиной отказался задерживаться на интервью. Без шуток, он... удивительный.

Эверетт поднял голову, и их взгляды встретились, зацепившись друг за друга через заполненную людьми комнату. Митч почти не дышал, щеки вспыхнули от нахлынувших воспоминаний о вчерашнем надругательстве над пижамными штанами. Губы Эверетта растянулись в теплой улыбке, грозившей растопить холодное сердце Митча.

Митч резко отвернулся.

— Так... вы уже позавтракали или...? — Все обернулись к нему, отчего и без того раскрасневшиеся щеки опалило жаром. — Простите, не хотел вас прерывать.

Нет, хотел. Потому что искал способ оторваться от серых глаз, о которых уже начал фантазировать.

— Ох, да! Я приготовила несколько пирогов, они будут готовы с минуты на минуту, — ответила Джин, захихикав, когда раздался сигнал духовки. — Я молодец, правда?

Митч рассмеялся. Должно быть, доброжелательная улыбка и искренняя радость Джин способны разморозить даже Джека Фроста.

— Так и есть.

Для завтрака выбрали меньшую, более уютную столовую, по сравнению с той, в которой ужинали вчера. Похоже, у Ремингтонов все существовало в двух экземплярах, однако изобилие казалось оправданным. Митч начинал понимать, каждая комната служила определенной цели, но в конечном счете все сводилось к времяпрепровождению в семейном кругу.

Его усадили рядом с Эвереттом — дело рук Джин... снова. Пока все за столом болтали друг с другом, Митч негромко произнес:

— Школьный концерт племянницы, да?

Эверетт озадаченно посмотрел на Митча.

— Прости?

— Причина, по которой ты не согласился задержаться в тот день. Леди, которую нельзя заставлять ждать.

Взгляд Эверетта переместился на Ханну, и замешательство исчезло с лица, сменившись безграничной любовью.

— Верно. Ни за что не пропустил бы ее выступление.

Митч вздохнул.

— Серьезно, обязательно быть таким убийственно милым?

Удивленно вскинув брови, Эверетт разразился смехом.

— Разве это плохо?

— Это охренительно возбуждающе, — пробормотал Митч себе под нос. И тут же зажмурился, когда Эверетт поперхнулся кофе.

Неужели сказанное прозвучало слишком громко? Слава богу, Эверетт, похоже, оказался единственным, кто все слышал. И сейчас он уставился на Митча, словно на сахарное печенье, которое собирался покрыть глазурью, а затем откусить кусочек. Господи Иисусе, я бы тебе позволил. Воздух между ними стал гуще меда от удушающего жара. Митч, цепляя вилкой пирог, медленно опустил взгляд на мягкие губы Эверетта. Интересно, каковы они на вкус...

— Митч, ты еще пряник Эва не пробовал, — громкий голос Ретта вернул Митча к реальности с такой скоростью, что кусочек пирога, находившийся во рту, попал не в то горло. Митч зашелся в приступе кашля, испепеляя взглядом Эверетта, поглаживающего ему спину. Отнюдь не в целомудренной, дружеской манере, закусив при этом губу в попытке не рассмеяться. Наверняка, засранец точно знал, какие мысли блуждали в предательском мозгу Митча.

— Что? — прохрипел он сквозь кашель, а затем, глубоко вдохнув, осушил стакан воды.

— Мой пряник, — многозначительно повторил Эверетт с озорным блеском в глазах. — Для пряничных домиков, которые слепим сегодня. Погода пока не располагает к поездке в город, но у нас есть все необходимое для их изготовления. Одна из семейных ежегодных традиций.

Точно. Именно поэтому Митч и находился здесь. Вовсе не для того, чтобы пялиться на Эверетта Ремингтона, представляя шикарное голое тело, или осквернять его пижаму. Речь шла о работе.

Митч прочистил горло, глядя на смеющиеся лица людей, сидящих за столом. Видимо, влечение к Эверетту оказалось не таким уж трудноуловимым, как он полагал.

— Никогда не делал пряничных домиков. Звучит весело.

— Никогда? — спросили в унисон Эрик и Сэмюэль, широко распахнув глаза.

— Нет. — В приемных семьях, где Митч вырос, не заботились о таких мелочах, как пряничные домики. Как и о рождественских подарках или украшениях. Но, если говорить честно, нельзя скучать по тому, чего никогда не знал. Подобные вещи не являлись нормой в жизни Митча.

— Ну, все бывает в первый раз, я прав? — заговорил Эверетт, нарушая неловкую тишину в комнате.

— Абсолютно верно, — подхватила Джин.

Митч решил, сейчас самое подходящее время изложить план.

— Знаю, это не совсем то Рождество, о котором вы мечтали... разделить праздник с незнакомцем... но обещаю вести себя настолько неприметно, насколько это возможно. Думаю, стоит выбирать по одному событию в день, которое войдет в выпуск. Оставшееся время я проведу один, чтобы не портить вам семейный праздник. Я бы поехал домой и вернулся следующим утром, но, скорее всего, моя машина не выдержит шестичасовую дорогу туда и обратно.

— Исключено, — возразила Джин, от паники в ее глазах Митч заерзал на стуле. — Вы примете участие во всем, чем мы займемся.

Пульс Митча участился.

— Не стоит. Я привык быть один. — Черт. Ну кто тянул его за язык? — В смысле... — Он снова неловко поерзал на сиденье, а на шее выступил пот. В глазах взрослых читалось нечто мучительно похожее на жалость, однако дети, к счастью, ничего не заметили. Митч отдал бы многое за возможность забрать назад повисшие в воздухе слова. Убрав салфетку, он отодвинул стул. — Вы меня извините? Пойду подготовлю оборудование и позвоню другу. — Стараясь ни на кого не смотреть, Митч неуклюже сложил столовое серебро на тарелку. Не разбей, идиот. Потом не сможешь расплатиться. — Мне отнести это на кухню?

— Можешь оставить. Я обо всем позабочусь, — Джин сочувственно улыбнулась, что никак не помогало заглушить рев в голове. Митч не нуждался в жалости. Не хотел ее. Он не родился с серебряной ложкой во рту, не жил среди изысканного фарфора, но это его жизнь.

Отрывисто кивнув, Митч вышел из комнаты, затылок горел, а кожа зудела от чрезмерного внимания. Послышался скрип отодвигаемого стула. Знакомые тяжелые шаги раздавались за спиной, однако на этот раз выдержки не хватало.

— Митч.

Митч не отреагировал, желая быстрее добраться до двери в апартаменты, закрыв которую, смог бы отгородиться от мира.

— Митч, постой, — снова позвал Эверетт, уже настойчивее.

— Я скоро вернусь. Нужно привести мысли в порядок. — Во всех смыслах. Похоже, с тех пор как он пересек гребаный крытый мост, вся логика полетела к чертям. Митчу здесь не место. Как, блядь, пережить следующие несколько дней рядом с семьей Ремингтонов?

Он потянулся к ручке, но Эверетт опередил его, выставив руку и надавив на дверь.

— Сказал же, скоро вернусь, — огрызнулся Митч, выпустив гнев наружу.

Резко развернувшись, он потерял дар речи, тело опалило жаром от близости Эверетта. Митч оказался зажатым между деревянной дверью и такой же твердой мужской грудью.