ГЛАВА 12

Канун Рождества Митч никогда не считал чем-то особенным. Этот день отличался от остальных лишь тем, что Гарри отпускал всех с работы пораньше. И уж точно ему еще не доводилось пребывать в таком тревожном ожидании. Теперь же он практически слышал, как гигантские часы отсчитывают секунды до его приближающегося отъезда. Или, скорее, до стремительного, блядь, возвращения в жалкую, одинокую жизнь в захудалой квартирке в Нью-Джерси. Единственным положительным моментом оставалась встреча с Джерри.

Канун Рождества Ремингтоны проводили без суеты, позволяя себе расслабиться, посмотреть фильмы и даже вздремнуть. Честно говоря, после нескольких суматошных дней, наполненных играми, смехом и нескончаемой едой, такие перемены чрезвычайно радовали. Сидеть вот так с Эвереттом, здесь и сейчас, казалось чем-то волшебным.

В камине, мерцая и потрескивая, горел огонь. Пока Эверетт спал, откинувшись на спинку дивана, Митч, прижавшись к нему спиной, прислушивался к тихому, ровному дыханию. Теперь это его новое любимое занятие. Так сложилось, что со вчерашнего дня они больше не пытались скрыть ото всех происходящее между ними — чем бы оно ни было. Митч ловил взгляды и замечал мелькающие в них вопросы, особенно в глазах Джин, однако не ему давать ответы семье Эверетта. Да и что он мог сказать?

Пронзительный звонок телефона нарушил тишину послеобеденного отдыха. Эверетт зашевелился у Митча за спиной, пока тот возился с телефоном, пытаясь ответить. Расслабляющий сон оказался окончательно испорчен. Митч застонал, проводя пальцем по экрану и принимая звонок.

— Привет, Гарри.

— Дженсен, какие у нас новости?

Что ж, посмотрим… Утром я кончил в рот великолепного мужчины, минуту назад проснулся после дневного сна рядом все с тем же великолепным мужчиной, а вечером позволю ему использовать мое тело, как только вздумается, и до тех пор, пока я не воззову к небесам, кончая настолько бурно, что хватит наполнить бокал шампанского. «Ваше здоровье!» Или «До дна»?

— Сегодня почти ничего нового. Сочельник — тихий и спокойный день для Ремингтонов.

Эверетт скользнул ладонью по руке Митча вверх, разминая напряженные мышцы плеча и шеи.

— Вот черт. Кто ж знал, что Ремингтоны окажутся жутко скучными? Где обеды из пяти блюд и шикарные вечеринки? Ты вообще еще ни хрена не рассказал о том, чем там занимаешься. Надеюсь, собранного материала хватит хотя бы для следующего праздничного номера.

Митч вздрогнул и резко отодвинулся от Эверетта, понимая, что тот слышал каждое слово.

— Гарри, материала предостаточно. Ремингтоны — не высокомерные и не зазнавшиеся. Они настоящие, с семейными рождественскими традициями, которые наши читатели будут хлебать долбаными ложками.

Гарри молчал. Колено Митча нервно подпрыгивало, пока он ждал, что тот вот-вот положит конец всей этой затее.

— Ладно, Дженсен. Я тебе доверяю.

Митч испытал невероятное облегчение, потому что даже думать не хотел о возвращении домой раньше времени. Он переживал лучшее Рождество в жизни и собирался насладиться им по полной. Разговор завершился, а Митч продолжал сидеть, уставившись на телефон, стараясь не замечать, что Эверетт наблюдает за ним.

— Прости, — наконец пробормотал Митч, от смущения хотелось сквозь землю провалиться.

— За что?

Митч повернул голову в сторону Эверетта, нахмурив брови. Он это серьезно?

— Я знаю, ты его слышал.

Эверетт, смиренно вздохнув, придвинулся ближе.

— Да, но и твой ответ я слышал тоже. И уже говорил тебе, Митч, люди постоянно строят догадки и делают выводы обо мне и моей семье. Я привык.

— Ну а я нет, — огрызнулся тот, хотя беспокоило его на самом деле совершенно другое. Митч выдохнул, протяжно и медленно, словно это могло оттянуть признание. — Проклятье, Эверетт, я же был одним из таких людей. В смысле всецело осуждал тебя, пока не приехал и не увидел, насколько удивительны ты и твоя семья.

Эверетт уперся локтями в бедра, переплетая пальцы в замок.

— А я осуждал тебя. Считал жалким, не внушающим доверия, ненадежным журналистом, не воспринимающим работу всерьез.

— Да, только разница в том, что ты всегда в центре внимания. Людям интересно следить за твоей жизнью. На мою всем глубоко плевать, ну, может быть, кроме Джерри.

Эверетт прижался к его плечу.

— Мне не плевать на то, что происходит в твоей жизни. — Повисла неловкая пауза, а затем он добавил: — Мне не плевать на тебя.

Митч втянул воздух, когда их взгляды встретились, и они продолжали, не моргая, смотреть друг на друга. Что же он сделал в своей жизни такого, чтобы заслужить внимание Эверетта?

— Эверетт, что мы делаем? — прошептал Митч еле слышно, сердце билось о ребра как сумасшедшее.

Опустив голову, тот обхватил рукой затылок. Пауза слишком затянулась, и Митч уже собирался забрать вопрос назад, проклиная себя за то, что привлек внимание к избегаемой теме.

— Не знаю, Митч, но разве обязательно выяснять это прямо сейчас? Можем мы просто… наслаждаться компанией друг друга? Наслаждаться Рождеством?

Можем ли? Все насколько просто? Так или иначе, секундная стрелка продолжит приближать время отъезда, хотел Митч того или нет, однако он волен выбирать: считать каждую ненавистную минуту или наслаждаться моментом, пока не придет время возвращаться домой.

Он растянулся на диване, увлекая Эверетта за собой, и тот не раздумывая обнял его за талию. Митч накрыл его руку своей и переплел их пальцы вместе. Гребаные часы могли идти к черту. Ему некогда переживать о том, что случится послезавтра, здесь и сейчас существовали дела поважнее.

Прошло несколько часов, с тех пор как Митч закончил помогать Эверетту и Джин с приготовлениями к завтрашнему Рождественскому ужину, и теперь стоял один в своей комнате. Он вспомнил о подарках, спрятанных в шкафу, только когда Эверетт упомянул, что ему нужно кое-что упаковать. Митч совершенно точно не собирался даже пытаться их красиво завернуть, поэтому особых хлопот не предстояло. Не так уж и сложно бросить вещицу в пакет и прикрыть причудливой папиросной бумагой, ладно хоть он догадался прихватить их в магазине вместе с подарками. Проблема решена.

Сложив пакеты с покупками на кровать, он достал телефон, намереваясь позвонить Джерри, и включил громкую связь. В этот раз даже не забыл запереть дверь в спальню, на случай, если Эверетт снова внезапно забредет к нему.

— Митч, как ты, сынок?

— Держусь. — Можно подумать, здесь настолько тяжело. — А ты? Марк хорошо заботится о тебе? Слышал, его пирог с курицей весьма посредственный.

Резковатый смех Джерри завибрировал в динамике.

— Ну нет, точно ничего посредственного. Мы с этим пирогом теперь лучшие друзья на всю жизнь.

— Вот значит как? — Митч разразился смехом.

— Я мог бы привыкнуть к такому баловству. Видела бы меня моя Рози сейчас. Представляешь, они даже пригласили кого-то помочь мне прибраться? И купили деревце на стол. Не переживай, просто одна из тех пластиковых штуковин. Не могу поверить, что еще не спалил дом дотла, — он усмехнулся. — А тот парень, с тех пор как ты уехал, приходил сюда каждый вечер и приносил еду, с таким невероятным ароматом, что, держу пари, мне завидует все здание! — Джерри искренне рассмеялся, и Митч сомневался, что когда-нибудь устанет слушать его смех.

— Он обещал заглянуть к тебе завтра? — Митч с ума бы сошел, если бы Джерри остался на Рождество один, пока сам он наслаждался грандиозным ужином с семьей Эверетта.

— Вообще-то, завтра вечером я собираюсь надеть свой самый модный костюм и отправиться в их центр на рождественскую вечеринку. Марк заберет меня, и к семи я вернусь домой. Сам знаешь, после восьми я засыпаю на ходу.

Митч потер ладонью область груди, пытаясь отогнать нелепый приступ ревности.

— Ну, в смысле… это, конечно, не рождественская китайская еда, хотя здорово, что ты немного развлечешься.

— Сынок, ничто не сравнится с нашей традицией — китайской едой и игрой в «Скрэббл», — заверил Джерри с неподдельной искренностью.

Хм… это ведь и впрямь наша традиция, да?

Митч не сумел сдержать расплывшуюся на лице улыбку.

— Когда вернусь домой, мы можем выбрать любой другой вечер.

— Звучит отлично, сынок.

— Вы точно уверены, что я должен присутствовать на фото? То есть мы, конечно, можем сделать групповой снимок для журнала, только тогда, наверное, вам придется сделать еще один уже без меня. — Одетый в клетчатую пижаму — точно такую же, как и у остальных членов семьи Ремингтонов, — и новые носки с Санта-Клаусом, Митч неловко переминался с ноги на ногу. То, что ему вообще подарили пижаму, само по себе сбивало с толку, а уж на ежегодной семейной фотографии Митчу точно не место.

— Что на тебе? — Все посмотрели на Бена, стоявшего с полным ртом сахарного печенья.

— А? — Митч оглядел себя, с ужасом подумав, что неправильно все понял. Господи, да они, наверняка, пригласили его из жалости, увидев одетым в эту нелепую пижаму.

Прожевав печенье, Бен добавил:

— Тебе бы не подарили униформу для семейного фото Ремингтонов, если бы мы не хотели видеть тебя на ней.

Мы? Такое простое слово не должно было выделяться на фоне всего только что сказанного Беном, и все же оно прозвучало громче остальных.

— Он прав, — вклинился Эверетт. — И сам знаешь, как нелегко мне это признавать.

— Эй, — Бен ткнул в его сторону печеньем, — я невероятно гениален. Точно тебе говорю.

Кристи прошла через комнату и остановилась перед мужем.

— Да, детка, ты — воплощение гениальности. А теперь вытри глазурь с уголка рта до того, как мы сфотографируемся. — Она протянула салфетку и, под дружный смех всех остальных, поцеловала его в щеку.

Похоже, каждый член семьи Ремингтонов обладал уникальной суперсилой — умением разрядить обстановку.

Теперь печенье в руке Бена указывало на Митча.

— Ты с нами? — отправив последний кусочек в рот, он стряхнул с себя крошки.