Она шлёпнула его по руке.

- О, прекрати. Меня не так воспитывали.

- Хорошо. Но если говоришь о нём, называй своими именами - пенис, член, а не сладкий столик.

Мужчины очень громко рассмеялись.

Она недоверчиво ахнула.

- О, боже. - Он настолько самовлюблён. - Я уверена, что твоё древнее хозяйство больше похоже на корнишон или на ящерицу.

Снова послышался рёв с переднего сиденья.

- Неужели? - ответил он, затем схватил её за руку и положил прямо на свой пах.

- Господи. - Она отдёрнула руку от огромной спящей анаконды у него между ног. - Не стоит нам углубляться в эту тему.

- А вот и нет, - самодовольно возразил он. - Когда речь заходит о таких важных вещах, я хочу, чтобы ты не сомневалась в моём превосходстве. - Он наклонился и прошептал ей на ухо: - Во всех двадцати пяти сантиметрах

- Двадцать пять? - прошептала Эшли. Стоит признать, что это впечатляюще. Хотя она в этом не признается вслух. И не расскажет о мысленном образе, который внезапно возник в голове: они лежат голые в постели вместе, он медленно скользит между её ног. Прочь, похотливые мысли! Прочь!

- Какая жалость, - сказала она дрожащим голосом, полным фальшивой убеждённости, - ты жуткий и невидимый. Должно быть, неприятно, когда женщины кричат и убегают.

Мужчины перестали смеяться, и повисло долгое молчание.

- Ты, Эшли, единственная женщина, за которой я гонялся, - сказал он ледяным тоном.

Зачем он это сказал? Она единственная?

Эшли вдруг почувствовала, как внутри всё скрутилось. Будто она особенная.

"Погодите-ка! Он обращался с тобой как с грязью. Он тебе немного льстит, и ты готова наброситься на него?"

- Что же, - сказала она, - очень жаль, что ты никогда не поймаешь меня; я бегаю очень быстро. И для протокола, хоть у меня нет парня, почти уверена, что буду держаться подальше от любого, кто думает, что я хуже кучи дерьма.

Маакс снова замолчал на несколько секунд.

- Да. Это неуместно, и я сожалею, что сказал это. Но уверяю, это всего лишь попытка с моей стороны убедить себя прекратить... - Его голос затих.

- Прекратить что?

- Хотеть то, чего не могу поймать, - ответил он.

Мысли в голове Эшли пустились в головокружительный пляс, пока чёрный внедорожник мчался по шоссе в сторону аэропорта Канкуна. Она не могла отрицать, что слова Маакса сбили с толку. Она не хотела, чтобы он ей нравился, но ничего не могла с собой поделать; просто находила в нём что-то неотразимое, помимо тела. И его запах. А ещё голос. Ох! Он прямо-таки магнетический. Как такое возможно? Как она могла испытывать такие сильные чувства к властному, странному, нечеловеческому мужчине, которого только что встретила?

Странно, если не сказать больше. Особенно если учесть, что она эмоциональный айсберг, холодный, твёрдый и дрейфующий в море одиночества.

"Ладно, ты немного драматизируешь".

Да, точно. По правде говоря, ей, после потери родителей, чрезвычайно трудно привязаться к кому-то или чему-то, кроме воспоминаний. Даже сейчас, когда она спокойно сидела во внедорожнике, глядя в окно на густую листву джунглей, крошечное эмоциональное перетягивание каната вспыхнуло в сердце. Она не хотела покидать дом. И чувствовала себя так, словно её снова оторвали от родителей. Боже, чего бы она только ни сделала, чтобы увидеть их в последний раз. Возможно, если бы у неё была возможность попрощаться, она бы их отпустила. Эшли вздохнула и посмотрела в сторону Маакса. Чего бы она только не отдала, чтобы увидеть его лицо. Какие эмоции таились в его глазах? Равнодушие? Беспокойство? Похоть? Привязанность. Такие чувства исходили от таинственного мужчины, сидящего рядом с ней. Но ведь она не могла на самом деле чувствовать его эмоции, так? Она снова сосредоточилась на ощущении. Да, что-то определённо было. Она почти могла дотронуться до чувств. Очаровательно. Этот мужчина как сверхъестественная сила, притягивающая Эшли и завладевающая разумом.

Возможно, именно так они перешли от ненависти к раздражению... она не знала, на какой они сейчас стадии, но это точно не отвращение. А что-то среднее между раздражением и желанием. Сесть с ним в самолёт и улететь вдруг показалось приятным.

"Неужели я действительно ухожу? И я сяду в самолёт?"

Тревога вернулась.

- Маакс? - Она повернула к нему голову, жалея, что не видит его. Смотрел ли он на неё? В окно? На дорогу? Привыкнет ли она когда-нибудь быть с кем-то невидимым?

Он положил руку ей на ногу.

- Да?

Она не могла не заметить тепло, которое мгновенно послало чувственную дрожь по телу. Не помогает! Нужно абстрагироваться.

- Если Смерть охотится за мной, почему мы летим на самолёте? - спросила она.

- Это самый быстрый вид транспорта, - откровенно ответил он. Затем пробормотал что-то вроде: "не считая союз с вампирами в 1993 году".

- Прости? - переспросила она.

- Ничего.

- Ты что, не видел фильмы? - Она да, там, где крылья и двигатели самолёта пожирали монстры. А ещё те фильмы, где системы отказывали без видимой причины.

- Нет. Я не смотрю кино, - ответил Маакс. - Реальная жизнь достаточно увлекательна, однако я верю, что наш полёт на Су-80 пройдёт без драматических или киношных действий. Это самый безопасный турбовинтовой самолёт в мире и, кроме того, Смерть не преследует других пассажиров.

- Ты смотришь прямо на меня? - спросила она.

- Да.

Боже, эта невозможность видеть его действовала на нервы.

- Так ты хочешь сказать, что он хочет только меня?

- Смерть - это "оно", космическая сила, часть бесконечного стремления Вселенной к равновесию, а не "он". Но да. Оно хочет только тебя.

Спасибо за разъяснение.

- Объясни мне ещё раз, почему ты думаешь, что "оно" перестанет меня преследовать, если я улечу.

Он похлопал Эшли по ноге.

- Я не верю, что оно остановится, пока не найдёт другой способ восстановить равновесие. Таков путь Вселенной. Но, как я уже упоминал, дом моего брата находится рядом с довольно большим лагерем Учбенов - наших человеческих союзников. Мне больше повезёт с неограниченной поддержкой рядом. Кроме того, пребывание здесь увеличивает вероятность того, что я столкнусь с самим собой, чего следует избегать. Я предпочитаю не рисковать. Но уверяю, на этом самолёте ты в большей безопасности, чем...

Раздался громкий писк, и мужчина на пассажирском сиденье вытащил из кармана блейзера телефон.

- Да? - Он молча слушал. - Понятно. Спасибо. - И убрал телефон.

- Сэр, у нас проблема, - сказал он, не оборачиваясь.

- Какая? - спросил Маакс.

- Самолёт взорвался. Мы можем вызвать другой, но знаю, что вы хотели лететь именно на этой модели, а ближайшая стоит в Италии.

- Stercore equum. - Маакс глубоко вздохнул. - Что случилось?

- Кто-нибудь пострадал? - спросила Эшли. - И ты опять выругался по-латыни, Маакс?

- Мы не знаем, сэр, - ответил водитель Мааксу. - Но пилоты обедали. Никто не пострадал.

- Maledicta in deos! - прорычал он.

- Кончай с латынью! Ладно? - Она вцепилась руками в сиденье. - Это действительно начинает пугать. Я про смерть, а не в латынь. Она просто очень странная, и не помогает.

Эшли почувствовала, как Маакс тёплой, сильной ладонью накрыл её, вызвав восхитительную дрожь. Эшли охватило желание спрятать лицо у него на груди и закрыть глаза, но она сопротивлялась.

- Не волнуйся, Эшли, - сказал Маакс. - Я - божество. Мы привыкли к таким неудачным поворотам событий.

- Что это значит?

- Тимоти? Отвези нас в домик.

Водитель кивнул.

- Есть, сэр.

- Домик? - спросила Эшли.

- В двух часах езды к северу отсюда есть небольшой дом - уединённое место, и я узнал о нём только сегодня. Нет никаких шансов, что будущая версия меня случайно появится, и ты будешь в большей безопасности, чем у себя дома.

Из двигателя донёсся громкий треск, а затем из-под капота повалил дым.

- Cruentum stupri gehenna. Что ещё? - проворчал Маакс. Вновь странные ругательства!

- Сэр, двигатель перегрелся. Мы в пяти минутах от города, попробуем вернуться.

Она не видела Маакса, но представляла, как он круговыми движениями трёт виски.

- Видишь?- сказала она. - Именно это я и имела в виду. Если твои слова о Смерти, охотящейся за мной, правда, я не могу спрятаться. И если мне суждено умереть, я хочу быть в своём доме и в кафе, окружённая воспоминаниями о людях, которых любила. О. И если ты ещё раз выругаешься на латыни, я закричу.

- Ты очень странная женщина.

- Почему? - спросила она.

- Похоже, латынь оказывает на тебя большее влияние, чем смерть. Почему? - спросил он.

Она на мгновение задумалась, но десяти минут езды на машине не хватит для ответа. А ещё нужен терапевт. И, возможно, немного шоколадных углеводов, вина, хлеба и сыра.

- Не уверена. Я просто знаю, что бегать - глупо. Это ничего не решит.

Последовало долгое молчание.

- Пожалуйста! - взмолилась она. Этот план просто глуп. Маакс должен понять. Лишать Эшли всего, что она любила, ещё глупее.

- Полагаю, - проворчал он, - можно приказать мужчинам поставить знаки - коды, которые мог бы понять только я... и если бы другая версия меня натолкнулась на них, я бы знал, что нужно повернуть назад.

Эшли улыбнулась.

- Под "кодом" ты подразумеваешь латынь, да?

- Какого чёрта, женщина, ты имеешь против родного языка всех романских языков?

- Серьёзно? Неужели ты настолько стар?

- Прекрасно. Я стар, согласен. Что касается твоей просьбы вернуться домой, то из-за серьёзности ситуации, соглашусь только при одном условии.

- При каком? - спросила она.

- Ты должна слушаться меня, не споря.

Это очень трудная задача.

- Я тебя не знаю. И даже не уверена, что мы действительно ведём этот разговор, или что ты существуешь.

- Тимоти.

- Сэр? - спросил водитель.

- Я настоящий? - спросил Маакс.

- Да, сэр. Хотя формально вы изгнаны, и мы не должны помогать вам или разговаривать.

- Но я объяснил всю серьёзность ситуации, и, даже зная, кто я, ты помогаешь, - заметил Маакс.