Глава 6

Вашти

Мне кажется, что я упала в кроличью нору как в сказке, что это просто ужасный сон, и могу проснуться в любую минуту. Когда Дина сняла с меня одежду и рассказала о том, что произойдет в другой комнате, я мысленно отстранилась. Я хочу уйти, убежать обратно в монастырь и принять свое наказание с улыбкой, потому что ничто не могло сравниться с тем, с чем я сейчас столкнусь. Никогда даже не трогала себя, а идея секса для меня не более чем картинка из учебника по биологии.

Это происходит только между мужем и женой. Я хранила, держала в целости и сохранности и оберегала эту часть меня. Я запечатала ее, потому что мне это никогда не понадобится, ибо собиралась стать монахиней. Быть женой никогда не приходило мне в голову до той ночи, а теперь я должна была позволить незнакомцу забрать то, что я не хотела отдавать.

— Если ты попытаешься бежать, будет хуже, чем ты можешь себе представить. Знаю, это кажется ужасным, особенно для чужого человека, но ты будет счастлива с ним. Он хороший мужчина, и эта неделя будет тяжелой, но, преодолевая трудности, мы обретаем счастье, —мягко говорит со мной Дина, надевая на меня через голову длинное белое одеяние. — Я буду с тобой все время, просто делай, что тебе скажут. Боль временна, рай же вечен.

Она продолжает произносить слова поддержки, которые я не слушаю. В большой комнате сидят Эзра и остальные. Пророк молится и произносит речь, но я глуха к его словам. Страх отключает все мои чувства, и я хочу снова оказаться в своей маленькой монастырской комнатке, где все, чего я боялась, — это трость настоятельницы. Дина подталкивает меня вперед, и я сажусь на край огромного каменного алтаря, словно ягненок на заклание.

Дина шепотом говорит мне лечь, и я следую ее инструкциям, опасаясь того, что со мной может случиться. Что может быть хуже этого? Она поправляет мое тело так, чтобы я легла прямо, ноги свисали с одного конца, а голова покоилась на мягкой подушке с другого. Моя будущая свекровь забирается на меня сверху. Коленями она прижимает мои руки к бокам и садится мне на грудь, чтобы я не могла двигаться. Еще она блокирует мой обзор, поэтому я не могу видеть того, что вот-вот со мной произойдет. Из меня вырываются громкие рыдания, так как я больше не могу скрывать свой страх. Я дергаюсь, пытаясь освободиться, но Дина хватает меня за подбородок и заставляет меня смотреть прямо на нее. Улыбаясь мне, словно от этого мне должно быть лучше, она начинает произносить слова вместе с пророком.

— И да будет так, что ты отдашь Богу то, чего никто не касался.

Рвотные массы поднимаются по моему горлу, и я заставляю себя проглотить вместе с ними и свои крики.

— Чиста сердцем, чиста мыслями, чиста телом, — декламируют они вместе, пока я плачу.

Дина продолжает удерживать мое лицо, смотря на меня. Беззвучно шевеля губами, она говорит «будет больно», а затем прикрывает мне рот другой рукой, заставляя меня замолчать прежде, чем я закричу.

Ее рука меня не останавливает. Не в силах ничего с собой поделать, я кричу ей в ладонь, чувствуя, как мои ноги раздвигаются. Тяжелые руки на моих бедрах и тело пророка между ними мешают мне снова их сомкнуть. Дина качает головой, широко раскрыв глаза в предупреждении, на которое я не обращаю внимания. Мое тело дрожит от ужаса. Я не так себе представляла этот момент. Единственное, что здесь правильно, — это свечи. Пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть Эзру. Он должен знать, что я не хочу этого, что пришла сюда ради него. Пророк говорит что-то, но все, что я слышу — это биение моего пульса в ушах. Что бы он ни говорил, это только ухудшит эту ситуацию.

Я закрываю глаза, позволяя слезам свободно катиться по моим щекам и, задержав дыхание, жду, мысленно обращаясь к Богу. Я спрашиваю его, почему он это делает? Потому, что я сделала что-то не так?

Неожиданно я чувствую руки пророка на себе через прорезь в этом белом одеянии. Я вздрагиваю, и мое тело непроизвольно напрягается, меня никто никогда не касался. Его пальцы, грубые и мозолистые, царапают мою кожу, слепо меня исследуя. Нет ни предупреждения, ни шанса задержать дыхание или прикусить язык. Он раскрывает меня, царапая своими пальцами, и мою кожу печет так, словно на открытую рану попала соль. Я чувствую жжение, которое невозможно остановить. Мои губы дрожат, и рука Дины сдерживает крики, которые из меня вырываются. Шероховатость ткани, которую я видела обернутой вокруг его члена, ощущается на моей обнаженной коже, и меня охватывает ужас. Я больше не могу двигаться, больше не могу плакать. Я больше ничего не могу сделать. Мои мышцы напрягаются, и я становлюсь жесткой, как доска.

Просто сделай это быстро, я хочу, чтобы это закончилось. Боже, пожалуйста. Если ты меня слышишь и это именно то, чего ты действительно хочешь, то сделай это как можно быстрее. Если это действительно та жертва, которая тебе нужна, тогда возьми ее, но избавь меня. Избавь меня от этой пытки.

Монстр между моими ногами произносит молитву, и его молитва громче, чем моя. Дина сказала, что это будет больно, но меня словно разрывают пополам, разрывают надвое. Словно лезвия бритвы режут мою нетронутую плоть, когда сухой, замотанный в ткань пенис пророка проталкивается в меня. Я даже не могу сглотнуть, сантиметр за сантиметром он разрывает мое тело на части.

Это просто твое тело, ты должна сохранить свою душу, ты больше, чем тело.

Я представляю себе лицо настоятельницы. Знала ли она, что это должно было случиться? Она опозорит меня за это, заставит меня стать на колени перед всеми и скажет им, что я шлюха, точно так же, как сделала с Джуди, когда та во время нашего визита в город поцеловала мальчика. Меня за это накажут, всегда есть последствия. Но Эзра сказал, что это путь Господа. Меня неправильно учили? Может он прав. Похоже, никто не обеспокоен, все они ведут себя так, будто это нормально, будто я должна быть благодарна за это. Дина сказала, что таким образом я отдаю себя Богу, что это возможность основать мой брак на вере. О, Господи, я не знаю.

Пенис Пророка остается внутри меня, наполняя меня болью, пока он говорит с Эзрой. Произносит слова благословения нашему союзу. Дина медленно убирает руку с моего рта, но во мне не осталось крика. Я просто лежу и смотрю снизу вверх в ее остекленевшие глаза. У нее такой вид, будто она в трансе. Боль превращается из режущей в тупую, и мои слезы высыхают на щеках. Я вздрагиваю от боли, когда Пророк вытаскивает из меня свой пенис. Тихо всхлипывая, я прикусываю щеку изнутри, пытаясь отвлечься.