— Клэр – сестра-близнец Тодда, — объясняет Джош, подталкивая меня к нескольким столам, расположенным вдоль задней стены.

— У тебя прекрасный магазин, Тодд.

Грудь Тодда вздымается, глаза блестят за стеклами очков без оправы.

— Спасибо, любовь моя. Ты смотришь на три мои любимые вещи прямо здесь, — говорит он, подмигивая, когда Джейн ставит мой кофе с молоком передо мной и черный перед Джошем.

— Три? Я думаю о книгах и кофе… а что еще?

Тодд бросает на Джоша дерзкий взгляд.

— Привлекательные мужчины! — он поднимает руки и смеется.

Так приятно смеяться, и я вдруг понимаю, как мало сделала за последние пять лет. Несмотря на укол вины, который я испытываю из-за того, что отлично провожу время с двумя мужчинами, которые не являются Мереки, я не хочу уходить. Не хочу возвращаться в город и сталкиваться с моей одинокой реальностью. Отказываясь позволить себе испортить это прекрасное утро, я отодвигаю все плохие мысли и живу настоящим. Еще одна вещь, которую я не делала слишком долго.

— Откуда вы знаете друг друга? — спрашиваю я, потягивая кофе.

Джош смотрит на Тодда, потом снова на меня.

— Мы вместе ходили в школу, потом, когда я переехал сюда, они регулярно навещали меня и в итоге переехали.

— Джош помог нам с Клэр начать наш бизнес два года назад. Мы подшучиваем друг над другом, но он лучший человек в мире, и мы сделаем все, чтобы отплатить за его щедрость.

— О, прекрати, — раздраженно говорит Джош. — Бесплатный кофе и свечи для мамы. Мы в расчете.

Тодд смотрит мне в глаза и слегка качает головой.

— Этот парень слишком скромный. Слепой мог увидеть химию между вами, голубками, так что держись за него и не отпускай, — он хлопает Джоша по плечу. — Он один из лучших.

Смотрю на Джоша, но он молчит. Я прикусываю нижнюю губу, зная, что не должна чувствовать себя так хорошо из-за того, что сказал Тодд, поэтому кусаю сильнее.

— Если ты закончила с кофе, может, встретимся с Клэр? — спрашивает Джош.

Я киваю.

— Пойдем.

— Ужин в пабе? — спрашивает Тодд, забирая наши пустые чашки и блюдца.

Джош смотрит на меня и поднимает брови.

— Что думаешь? Хочешь?

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Потрясающе, — говорит Тодд, обнимая меня за плечи и провожая через свой магазин, оставляя Джоша следовать за нами. — Увидимся в семь, — он обнимает меня и целует в щеку. — Рад познакомиться, Эмерсон.

— Спасибо за кофе, — улыбаюсь. Я искренне рада, что увижу его снова.

Мы с Джошем возвращаемся на рынок, и я замечаю, что машин и людей стало больше. Сейчас все в полном разгаре, и я не могу дождаться, чтобы пройтись.

— Почему ты не сказал Тодду, что мы не вместе? — спрашиваю я, когда мы без труда проходим мимо первой палатки с детской одеждой.

— А почему ты этого не сделала?

Теперь моя очередь молчать, зная, что он прав. Когда Джош останавливается у прилавка с солью, я продолжаю идти.

— Местный мед, — кричит женщина, привлекая мое внимание. — Хочешь попробовать?

— Да, пожалуйста, — говорю я, подходя к ней. Я кладу ложку в рот. — Ммм. Мед – одна из тех вещей, которые я всегда пытаюсь купить на рынке. Его вкус намного лучше, чем то, обработанное дерьмо, которое продается в магазинах.

— Я верю тебе, — говорит он, не сводя глаз с моих губ, — я отворачиваюсь. — Сколько ты собираешься купить?

— Две баночки, — говорю я. — Это только для меня, этого хватит. — Мереки перестал есть мед, когда нам было по двенадцать лет, и его ужалили четыре пчелы. Он надулся, как воздушный шарик, покрылся сыпью. Он затаил обиду. Я улыбаюсь воспоминаниям.

— Мы возьмем четыре банки, — говорит Джош, обращаясь к продавцу. Он поворачивается ко мне. — По две на каждого.

Лезу за кошельком, но он протестующе поднимает руку.

— Я оплачу.

Я качаю головой, но не спорю. Уверена, что смогу рассчитаться у другой палатки.

Джош несет пакет с четырьмя банками меда, и мы идем дальше. Сегодня прекрасный солнечный день, и я снимаю свою легкую куртку, чтобы насладиться теплом на моей коже. Я поднимаю лицо к небу и закрываю глаза, вдыхая свежий деревенский воздух. С Джошем, идущим рядом со мной между рядами увлеченных людей, продающих свои домашние товары, я чувствую удовлетворение. Это не ностальгия, какой я никогда раньше не испытывала. Даже в моем родном городе, когда у нас с Ки все было хорошо, меня преследовало дурное предчувствие. Когда все казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, так оно и было.

— О чем думаешь? — спрашивает Джош, отрывая меня от моих мыслей.

Я открываю глаза и смотрю на него.

— У меня сегодня хороший день, — честно отвечаю я.

Джош улыбается.

— Аналогично.

Мы смотрим друг на друга, и связь, которую я знаю, мы оба чувствуем, потрескивает в воздухе между нами. На минуту, я не удивлюсь, если он собирается поцеловать меня снова, на этот раз рядом со стойкой с уггами и фоновой музыкой из двадцати колокольчиков.

Глядя на его рот, я вспоминаю, как чудесно он ощущался на моем. Я делаю вдох, когда он облизывает нижнюю губу. Желание пронзает меня, и в этот момент я не могу думать ни о чем, кроме него. К черту последствия и мой извращенный моральный компас. Джош делает шаг ближе, и я не могу дышать. Он поднимает руку к моему лицу и нежно проводит костяшками пальцев по моей скуле. Мои глаза расширяются, когда его невероятно чувственный рот приближается ко мне.

Всего в нескольких дюймах между нами и с моим мозгом произойдет полный катаклизм, я задерживаю дыхание. Вот оно. Он собирается поцеловать меня. У меня кружится голова. Боже, я хочу этого больше всего. Я...

— Джош! Джош!

Он не отстраняется, но и не приближается. Наши глаза встретились, и я вижу желание, кружащееся в его изумрудных радужках, близко и интимно.

— Джошуа Холланд, — раздается голос уже ближе.

Застонав, он целует меня в кончик носа, потом отворачивается и делает шаг назад. Я не могу пошевелиться, но мне приходится втягивать воздух в лишенные кислорода легкие. Мои глаза все еще прикованы к нему, но теперь я смотрю на его сильный профиль. Его темно-русые волосы заправлены за уши, и он проводит по ним свободной рукой, приветствуя того, кто остановил наш поцелуй.

— Эмерсон.

Я качаю головой и понимаю, что он произносит мое имя, возможно, не в первый раз.

— Извини, — говорю я, слегка съеживаясь. Я поднимаю глаза и вижу перед собой женскую версию Тодда. — Вы, видимо, Клэр, — протягиваю руку и пожимаю ее.

— Приятно познакомиться, — говорит она дружелюбным, но далеко не таким теплым тоном, как ее брат.

Клэр берет Джоша за руку и оттаскивает от меня. Мне это не нравится, хотя у меня нет на него никаких прав. Ревность ничего не знает о добре и зле, и мне приходится сдерживаться, чтобы не шагнуть вперед и не вырвать его руку из ее. Что за дрянная мысль с моей стороны, но она вспыхивает в голове прежде, чем я успеваю это проконтролировать.

— Твоя палатка выглядит великолепно, как и всегда, — говорит Джош, хваля ее действительно замечательную установку. — Как продажи?

Клэр сияет от его одобрения.

— Пока отлично. Я уже продала весь свой Рождественский ассортимент.

Я делаю шаг вперед, чтобы поближе рассмотреть ее свечи, время от времени поднимая одну, чтобы вдохнуть аромат.

— Это та, что в прихожей твоей мамы? — спрашиваю я, поднимая ту, что напоминает мне о том дне, когда я была там.

Клэр смотрит на Джоша, потом снова на меня.

— О, ты знакома с Сарой?

Я киваю и улыбаюсь.

Джош переводит взгляд с меня на нее и обратно, а затем говорит:

— Тодд предложил поужинать сегодня в пабе, если ты не против.

Она смотрит на него щенячьими глазами.

— Конечно. Я собиралась предложить то же самое.

Толпа потенциальных клиентов прибыла к палатке Клэр, и ей нужно вернуться к работе.

— Тогда мы оставим тебя, — говорит Джош, кладя руку мне на поясницу, — это кажется интимным. — Увидимся вечером.

— О. Да. Увидимся вечером. — Клэр выглядит растерянной, и я замечаю, как она сдвинула брови. Она ревнует, и мне интересно, какие у них отношения.

Когда мы уходим, я решаю не совать нос в чужие дела. Это не мое дело.

Мы проводим еще час на рынке, делая несколько покупок. Пока Джош занят разговором со знакомой пожилой парой, я нахожу палатку с красивыми платьями ручной работы и нижним бельем. Я выбираю понравившееся мне, радуясь, что у меня будет что надеть на ужин с Тоддом и Клэр.

Когда я встречаюсь с Джошем, мы берем хот-доги на обед, прежде чем отправиться домой в середине дня.

Он останавливает машину на подъездной дорожке, но никто из нас не выходит.

— Я бы хотел нарисовать тебя, — говорит он.

Я резко поворачиваюсь к нему.

— Что? Почему?

Его взгляд смягчается.

— Просто я уже давно хотел это сделать.

И хотя сказанное им не наводит на размышления, все выглядит просто, что-то внутри меня говорит, что это очень, очень неправильно.