Охрана лагеря жила в отдельных благоустроенных домиках, не таких, конечно, как у офицерского состава, но всё равно здесь было всё, что нужно для комфортного существования.

- Да, - просто ответил он. – Я хочу жить. И я понял, что лучше буду сотрудничать, чем подохну!  Марика… Ты же тоже хочешь жить?

Ответом был презрительный взгляд.

- Не смотри на меня так. Если хочешь жить, стань моей. У тебя будет лучше еда. Может, даже комната, - он подошёл к девушке и положил ей руку на щёку. Марика усмехнулась и дёрнулась, пытаясь сбросить руку.

- Ты предал всё, за что мы боролись, Иоганн. Я думала, что ты будешь с нами до конца! – холодные глаза прожигали его насквозь.  

- Марика… Все хотят жить. Да, я не люблю режим, но нужно уметь подстраиваться под реалии жизни: «Чей хлеб я ем, того песню я и пою». Пойми. Фюрер непобедим. Меня спросили, что мне важнее: мои идеалы или моя жизнь? Я выбрал жизнь. Нужно вовремя решить на чьей ты стороне. И знаешь, лучше быть на стороне большинства, чем закончить свои дни в газовой камере. Если ты захочешь… - он хотел погладить свою бывшую девушку по щеке, но вдруг услышал:

- Иди ты на хуй, Хауффман! Ты как был идиотом, так таким и остался.

Поднята для ласки рука застыла в воздухе, а в следующий момент он отвесил Марике пощёчину. 

- Ты же можешь иметь всё! – крикнул он, положив руку на её горло и чуть сжав.

- Я хочу, чтобы Германия была свободна от тирании Гитлера!  - выкрикнула Марика.

- Дура!  - Хауффман с силой толкнул девушку, и та упала на узкую койку. Парень взял со стола бутылку шнапса и сделал несколько внушительных глотков. – Какая же ты дура!  Ты же здесь подохнешь! 

- Лучше подохнуть, чем пресмыкаться как ты, - выплюнула девушка. Иоганн поставил бутылку обратно на стол и навис над Марикой…