«Это не мой сын, это Сын Божий!» — чуть не сорвалось с языка Хозяина, но он благоразумно промолчал. Вместо этого сказал:

— Мир тебе, добрый человек, мы всегда рады добрым гостям, — и жестом пригласил гостя пройти в дом.

— Балбес, надо было тяпнуть его как следует, кажется, мне придется выполнять твою работу, — сердито кинул Кот Псу.

— Вот сам и тяпни его, я посмотрю, как у тебя получится, — обиделся Пес. И в самом деле, как он мог укусить гостя, если Хозяин придержал: ну, не мог же он ослушаться Хозяина. Кот был противоположного мнения:

— Знаешь, если людей все время слушать, то это такой бедлам будет, Адам вон Еву послушал, и что?!

Пес виновато вильнул хвостом:

— Подожди, не ерепенься, еще ничего не случилось, — на всякий случай он уселся у двери, мало ли что, вдруг потребуется его помощь.

— Обязательно нужно ждать, чтобы что-то случилось, — нравоучительно произнес на прощание Кот. Он нырнул вглубь дома, ни на миг не выпуская Адуя из поля зрения.

Тем временем Хозяин разбудил свою жену, та вышла с Младенцем на руках к новому гостю. Тот выложил монеты и камни на стол и ахнул: вместо больших серебряных монет из мешочка высыпались мелкие медные кругляши, к тому же некоторые проткнуты насквозь, некоторые подернуты ржавчиной. Даже на рынке такие деньги принимали с большой неохотой. А вместо изумрудов на стол выкатились три «чертовых пальца».

— У каждого свои жертвы, — не обиделся Хозяин.

— Ой, какой прелестный ребенок, — расплылся в улыбке Адуй, молодая Мама не успела и глазом моргнуть, как Адуй поцеловал Младенца в щеку. Тут же обычно спокойный Малыш заревел во весь голос: на Его щеке заалел багровый синяк. Мама виновато улыбнулась:

— Извините, — и поспешила унести Ребенка. Материнское сердце подсказало ей: Младенцу грозит беда. Кот на миг перевел дух: «Ну, наконец-то, сообразила…»

— А это молоко и хлеб, освященные в Великом Храме, — Адуй поставил на стол пузырек с молоком и кусок пшеничного хлеба. И опять удивился: хлеб настолько сильно зачерствел, что нельзя откусить хоть немного, а ведь его выпекли еще вчера утром. Тут произошло неожиданное: откуда ни возьмись, появился Кот и с диким мявом прыгнул на стол. Он выскочил из-за спины, поэтому Адуй ничего не успел предпринять. Кот опрокинул и разбил пустую глиняную крынку для молока, рассыпал ржавые монеты и липовые изумруды так, что они разлетелись по всей комнате в разные стороны. Но главное — он опрокинул и разбил пузырек с ядом. Все увидели на полу не белесое молоко, а кровавую противно воняющую жидкость. При этом Кот схватил лапами хлеб и потащил его вон из дома.

— Ах ты, вражина! — замахнулся на него Адуй.

— Сам ты вражина! — сказал на чистом человеческом языке Кот и был таков, выметнувшись в окно. Гость аж опешил. На шум вышли разбуженные волхвы. Увидев Адуя, они очень удивились, но потом успокоились. Сначала к нему подошел Бальтазар:

— Не женись и не заводи детей. Твое колено будет проклято до скончания веков.

Потом подошел Мельхиор:

— Пусть твой сын, когда вырастет, никогда не покинет родного города, иначе его будут ненавидеть и проклинать до скончания веков.

И подвел итог предсказаниям Гаспар:

— Твой сын поцелует Бога за тридцать монет, и этот поцелуй не простится ему во веки веков!

Адуй не чаял, как вырвался из дома. Пес напал на него и даже успел цапнуть за мягкое место. Он бы не выпустил подлеца со двора, если бы Хозяин не крикнул: «Нельзя, Пес!» Кот, закапывая ядовитый хлеб у придорожной канавы, бросил вслед шпиону: «Пусть драпает, крыса позорная!» Начальник тайной полиции решил убедиться, в порядке ли монеты и камни, которые он утаил. Предчувствие оправдалось: и его часть серебра превратилась в ржавую медь, его изумруды стали бесполезными тусклыми «чертовыми» камнями. Он тут же без жалости выкинул мешочек с бывшим серебром на дорогу.

Адуй несся в Столицу Восточного Королевства молнией, даже быстрее. Причина была не в том, что он спешил с докладом королю, а в том, что его жена должна была вот-вот родить. Адуй ждал наследника. Пророчества ученых мужей напугали его. По делу говоря, семья какого-то пророка волновала его мало, надо было только придумать причину, почему не убил Младенца, чтобы не быть самому убитым. И он ее придумал.

— Значит, говоришь, дом окружен мятежными солдатами, и пробиться к Младенцу никак невозможно?! — еще раз переспросил Дорий Второй, глядя исподлобья на своего тайного министра.

— Да, ваше величество, все подарки отбирают на входе в деревню и к Младенцу никого не пускают. Они считают Его своим будущим королем, а ваше имя поносят почем зря, — врал без зазрения совести Адуй.

— А волхвы?

— Они перешли на сторону солдат.

— Значит, Борей задумал сместить меня и как хитро, — вслух рассуждал Дорий Второй. — За ним сейчас мало кто пойдет, а вот за тем, кто родился здесь… Значит так, возьмешь моих легионеров-гвардейцев. И прирежьте этого… Да, распустите слух, что это никакой не Великий Младенец и будущий король, а незаконнорожденный байстрюк, которого мать родила от беглого солдата. А ее муж — дурак великий, потому как мало того, что стерпел ее блуд, так еще и потакает ей во всем. Понял?

— Я все понял, — закивал Адуй. Он был рад вдвойне. Во-первых, он избежал королевской опалы, во-вторых, у него сегодня утром родился сын. Отец Великого Предателя был счастлив.

После бегства Адуя все семейство и ученые мужи сели за завтрак. Мельхиор выглядел бледным, и когда Бальтазар спросил его, в чем дело, тот ответил:

— Мне сегодня приснился дурной сон. Что якобы мы все трое возвращаемся в Столицу и идем к Дорию Второму под охраной начальника тайной полиции. Приходим. Король в гневе и приказывает отрубить нам головы. Нам по очереди отрубают головы, а король кидает их к ногам начальника тайной полиции и смеется: «Вот посмотри, все они у твоих ног!»

Бальтазар чуть не подавился хлебным мякишем. Гаспару пришлось пару раз несильно ударить его по спине. Прокашлявшись, звездочет объяснил:

— Сам я не очень верю снам. Что такое сон? Фантазия. Но сегодня мне приснилась Волшебная Звезда. Вроде я смотрю в свою телескопию, а Звезда большая-большая, больше солнца. И вроде мы разговариваем. Я ей рассказываю, вот, мол, ходил поклониться Младенцу, а она мне в ответ: «Не возвращайся в Столицу Восточного Королевства!» Я: «Почему?» Она: «Подожди тридцать три дня». И тут этот шум, и я проснулся.

— Значит, не только мне пророческие сны снятся, — удивился Гаспар. — Мне сегодня утром приснилось, будто черчу я на песке свои формулы, но неожиданно сверху прыгает черт, черный-черный, стирает своей козлиной ногой мои формулы и кричит: «Сейчас ты у меня увидишь геометрию Шеола».

— А что такое Шеол? — спросил необразованный Пес у ученого Кота.

— Ад, — коротко ответил Кот, и оба поежились.

— Да и мне было видение, — сказала Мама Младенца. — Пришел ко мне Ангел и говорит: «Уходи быстрее из этой деревни, иначе быть беде».

— Вам надо бежать, — сказал Бальтазар. — Этот подлый король не успокоится, пока не изничтожит Младенца.

— Но куда нам бежать? — всплеснула руками женщина. Она уже привыкла к этому месту, к этому дому и срываться вот так вдруг не хотелось.

— Бальтазар прав, — сказал Хозяин, — мы пойдем за Чермное море, там нет власти Дория Второго, там живут мои дальние родственники, мы переждем это смутное время у них. У меня есть предчувствие, что недолго нам хорониться.

Не медля больше ни минуты, и гости, и домочадцы собрали свои вещи и к вечеру двинулись в дорогу. Кудесники решили проводить Великого Младенца до границ Восточного королевства, чтобы быть спокойными за Его благополучие. До ночи они успели добраться до берега Чермного моря, однако лодочника на берегу не нашлось, его жена заявила, что муж обещался прийти только к утру. Так и пришлось заночевать на берегу.

Адуй же, не застав на месте никого, бросился догонять беглецов, но было уже поздно. Поэтому начальник тайной полиции возвращался в Столицу Восточного Королевства очень злой: Младенец исчез, как в воду канул. И никто не мог сказать, где Он. Начальник тайной полиции чувствовал, что его ждет большая немилость со стороны короля. Дорий Второй не любит, когда его приказы не выполняют. Адуй не знал, что делать. И тогда он решился…