Землянин доел краба, еще немного поразмышлял над тем – идти ли ему дальше, или остаться здесь до вечера, и потом заночевать на теплом берегу бескрайнего Океана.

С незначительным перевесом победило желание двигаться, идти хоть куда-то – только бы не сидеть на одном месте.

«Непоседа»! – усмехнулся своим мыслям человек. – «Как есть – непоседа! Все время нужно куда-то идти, что-то делать! Нужно – было»!

Звездный рекрут аккуратно засыпал костровище, вытянул из песка и зачем-то затолкал под кучу водорослей рогатинки, на которых жарился краб.

До заката было еще очень много времени – Лакус едва перевалил за полуденный «экватор».

Александр забросил на плечо мешок, по мокрой полосе прибоя пошел дальше, на восток.

Примерно через два часа пути береговая линия причудливо изогнулась, выбросив навстречу океанским волнам длинный песчаный мыс. Примерно в километре за ним в море уходил точно такой же рог, только длиннее. «Наверняка между ними должна быть бухта»! – подумал человек.

Однако Александр почему-то не стал «обрезать» «рога» океанского побережья; он продолжил движение точно по узкой линии, где вода накатывается на берег и оставляет на нем длинный и влажный след. Было в этом что-то мистическое.

Сашка время от времени оглядывался назад, наблюдал, как набежавшие волны смывают с песка, быстро затягивают следы существа, только что прошедщего здесь. Его следы.

«Вот и в жизни – так»! – подумалось ему. – «Идешь по Судьбе, тебе кажется, что ты оставляешь после себя какой-то след, но набегает волна времени или новых событий и – всё! Нет твоего следа! Забавно!

Разве что кто-то когда-нибудь вспомнит, что по этому побережью некогда шел человек….»

Заречневу показалось, что в шум прибоя стали вплетаться какие-то другие звуки. «Наверное, это ветер свистит в зарослях кустарника, наверху косы»! – решил он. Александр присел у воды, кончиком копья потрогал небольшую раковину.

Моллюск на постороннее вмешательство отреагировал мгновенно; закрылся, клацнув створками по металлу наконечника копья.

Звук со стороны бархана, отделявшего эту часть побережья от бухты, повторился. И теперь он не был похож на свист ветра в кронах кустарников.

Сашка встал с корточек, перехватил древко, нехотя поднялся наверх песчаного холмика.

В бухте, в сотне метрах от его ног шла самая настоящая схватка – не на жизнь, а на смерть. Боролись два существа – рыба и кромосянец.

Огромный морской обитатель, временами показывая из воды свои темные тугие бока, плавниками и жабрами основательно запутался в длинной узкой снасти.

С расстояния в сто метров сложно было сразу понять, что это за снасть. «Скорее всего сеть, или – невод». – решил человек, с любопытством взирая на противостояние рыбы и человека.

Могучая рыбина прикладывала все свои немалые силы и опыт, чтобы уйти обратно, в море. Хрупкий невысокий рыбак в коротких – едва ниже коленей – брюках, и рубашке, боролся изо всех сил.

«Уйдет»! – понял звездный рекрут, обратив внимание, что рыба мало-помалу отыгрывает у своего противника жизненное пространство, увлекая его к самой кромке прибоя.

Однако рыбак проявлял редкое упорство, с неослабевающим усердием, даже – отчаянием налегая на тонкий конец снасти, остающейся пока в его распоряжении. Через какое-то время абориген-рыболов закричал. Потом – еще, и еще…. Наконец, ему кто-то ответил. Звук человеческого голоса… шел от воды. Заречнев присмотрелся.

Наконец, он заметил, снасть, которую мотает из стороны в сторону, каким-то образом пленила и не дает освободиться еще одному рыбаку, голова которого то появляется, то исчезает в пенных барашках прибрежных волн.

«Ах, вон оно что»! – сообразил Александр. – В снасть запутался «коллега» этого парня, тоже рыбак. И этот, на берегу, он не с рыбой борется, он сражается за жизнь друга! Надо помочь»! – решение созрело мгновенно. Ноги быстро донесли землянина до кромосянина.

Сашка бросил на песок оружие и пожитки, подскочил к натянутому, как струна неводу (теперь это было уже понятно), ухватился за снасть, быстро намотал сеть себе на руку.

Он изо всех своих сил уперся ногами в грунт, потянул тяжкий живой груз к берегу, оставляя в песке глубокие следы. Но рыбина не сдавалась.

Она утроила усилия для своего освобождения, резко пошла влево, потом – вправо.

– Врешь! Не уйдешь! – веселая злость овладела землянином. Он перестал тянуть, слегка ослабил невод, потом вновь налег на него….

Нога провалилась во влажном песке, Сашка почувствовал острую боль в бедре.

«Портняжную потянул»! – безошибочно определил он. – «Это хреново! Ладно, лечиться будем, когда тот парень окажется на берегу»!

…Совместными усилиями Заречнев и кромосянский рыбак вытянули сначала того, кто «купался» в океане, а уж потом и саму рыбину – огромное хвостатое создание.

Абориген метнулся вперед, быстрыми и точными движениями разрезал нити, стягивающие ноги светлоголового парнишки. Паренек медленно отполз в сторону, растянулся на песке. Чувствовалось – борьба с рыбой, неводом и морем отняла у него все силы, до последней капельки.

Зато рыбина никак не хотела сдаваться, она билась, переваливалась с бока на бок, беззвучно открывала и закрывала рот, словно пыталась уговорить людей отпустить её обратно в море.

– Хрен тебе! – едко, на русском, сказал ей Александр, усаживаясь задницей прямо на мокрый песок и вытирая культей обильный пот на лице. – Ты – не золотая рыбка, да и я – тот еще старик!

Он заметил недоуменный взгляд аборигена, повернулся к нему вполоборота, добавил на местном наречии: – Я объяснил ей, что не нужно было так сильно тянуть в воду вашего…. Кстати, кто вам этом мальчик?

– Сын! – ответил рыбак. Голос у него казался на удивление звонким и мягким, а глаза озорно блеснули. Куртка слегка распахнулась, Заречнев заметил в разрезе ровные полусферы загорелых грудей, острые коричневые соски….

«Женщина»! – догадался, наконец, он, старательно отводя глаза. – «Рыбак-то – и не рыбак вовсе, а рыбачка»! Землянин тяжело встал с песка, наклонился к копью, поднял его.

Он подошел к морской обитательнице, замахнулся копьем…. Нож только скользнул по прочной шкуре морского жителя, даже не поцарапав её.

«Но куда бить-то?» – подумал он, опуская древко. – «Дома, чтобы убить щуку, нужно было ей сломать «лен». А где «лен» у этой рыбины?

– Сразу видно, что ты – не рыбак! – раздался за спиной уставший голос женщины. – Не знаешь, как одним ударом прикончить Моо.

– Моо? Эту рыбу называют моо? – не оборачиваясь, переспросил землянин.

Рыбачка ничего не ответила. Она подошла, забрала копье из Сашкиной руки, без замаха всадила его в жаберную щель морского обитателя. Рыба тотчас прекратили дергаться.

– У Моо – очень прочная шкура! – пояснила она. – За то и цениться! Мясо, кстати – тоже! У тебя есть лодка? Сашка отрицательно покачал головой.

– Жаль! – сожаление женщины было вполне искренним. – Значит, придется довольствоваться малым. Ты рыбу разделывать умеешь? Или тоже… Того? Звездный рекрут неопределенно пожал плечами.

– Ладно! Сама справлюсь! – не слишком огорчилась рыбачка. – Не впервой! Мой нож утонул сегодня в море, ты позволишь мне воспользоваться твоим?

– Бери! – ответил Александр, кивнув в сторону копья. – А где именно ты потеряла нож?

– Там! – не поднимая головы, ответила кромосянка, дернув головой в сторону участка берега, на котором следов борьбы было меньше всего и где сегодня, видимо, все и началось.

Женщина проводила удивленным взглядом странного незнакомца, но так ничего не сказала. Видимо, среди тех, кто добывает себе пропитание в море, слова были лишней мишурой, досадным довеском к самому главному действию в жизни – к рыбалке. Сашка встал на берегу так, чтобы видеть все следы разом.

Ясно было, что нож вывалился у женщины-рыбачки не сам по себе; его вывернула рыба, или сеть, во время начавшейся борьбы. К прибою вели два следа – побольше, и поменьше.