Иван бросился к ближайшему забору и, перемахнув его нащупал под ним аппарат взрывного устройства, провода от которого тянулись в подвал предназначенного к сносу здания, где Иван накануне установил два мощных заряда.

Прошло тридцать пять секунд. Эдик не мог за это время спуститься ниже третьего этажа.

Иван нажал кнопку.

Здание вздрогнуло и начало оседать сразу тремя стенами вертикально вниз. Нарастающий грохот, словно от сходящей лавины заполнил уши и скрыл в себе все другие звуки московской жизни...

Снизу, из под уходящих как будто в землю стен, поднималась туча пыли, заволакивая все вокруг белесым и лезущим в ноздри туманом.

Никаких криков о помощи Иван не услышал в грохоте рушащегося здания. Он подождал когда пыль немного рассеется и выглянул из-за забора.

На месте только что стоявшего шестиэтажного дома сквозь не улегшуюся еще пыль можно было тем не менее разглядеть огромную кучу обломков и остов одинокой голой стены, торчавшей примерно до четвертого этажа и зиявшую пустыми глазницами оконных проемов...

«Ну что, Эдик, – сказал Иван, обращаясь к куче строительных обломков, оставшихся от дома. – Тебе не придется-таки платить за ремонт кровли...»

Иван не спеша отряхнулся, протер запорошенные пылью глаза, вытер платочком свои очки, пристроил свой «макаров» за поясом и через пару проходных дворов вскоре оказался на улице Кирова.

Наметанным глазом он сразу определил две ментовские машины, спешащие к месту происшествия...

Передав с ними мысленный привет генералу Никитину, Иван неторопливо спустился вниз по улице и вскоре уже не спеша прогуливался по Кузнецкому мосту, с интересом поглядывая на шикарный ресторан «У Эдика», еще не подозревающий о смерти своего хозяина.

О лидере самой большой, Замоскворецкой зоны, Ивану было известно только, что его резиденция находится где-то достаточно далеко от Садового кольца – в каком-то овраге, в верховьях то ли Котловки, то ли Коршунихи. Кроме этого знал Иван и о том, что у Пани были серьезные проблемы с солнцевскими, заявившими внезапно о своей автономии и претензиях на прямые контакты с ФСБ. Кто такой этот Паня, что он из себя представляет и почему забрался в овраг, словно в Москве не было более комфортабельных мест для резиденции, Иван не знал.

Иван прошелся пешком от Нижних Котлов по берегу Коршунихи, разыскал ключ, от которого она берет начало, но ничего похожего на штаб-квартиру Замоскворецкой зоны не обнаружил. Это мало расстроило Ивана, просто теперь он не сомневался, что Паня со своей гвардией обитает где-то на Котловке в районе Нахимовского проспекта...

Еще одно небольшое открытие Ивана несколько развлекло и повысило его интерес к предстоящей операции. Совершенно неожиданно для него оказалось, что канал утечки информации с Лубянки перекрыт и никто из его прежних посредников не берется доставать теперь оттуда сведения об интересующих его людях.

Иван сразу понял, что Никитин оперативно отреагировал на смерть Эдика Полянского, перетряс все управление, принял меры и вообще – активно включился в игру. Теперь следовало ожидать, что Паню будут охранять не только замоскворецкие братаны, но и профессионалы из ФСБ. Задействовал ли Никитин в этом отряд «Белая стрела» Иван, конечно, не знал, но это его и не слишком интересовало.

Стрела – не стрела, какая разница? Главное, что задача теперь усложнилась, Никитин понял, что ему объявлена война и приготовился к следующей атаке Ивана. Правда, он не знал, куда ударит Иван на этот раз – по Замоскворецкой или по Восточной зоне, но у ФСБ хватит сил охранять и ту, и другую одновременно.

«Одну войну в своей жизни я уже выиграл, – горько усмехнулся Иван, вспомнив свой исход из Чечни. – Чеченскую. Теперь московская война начинается...»

На войне – как на войне. Вспомнив эту банальную мудрость, Иван решил поступить в полном с ней соответствии. Высадившись в расположении противника на станции метро «Нагорная», Иван побродил по улице Ремизова, по Криворожской и, наконец, на Севастопольском проспекте нашел, что ему было нужно.

Около небольшого базара на пресечении проспекта с Нагорным бульваром он увидел две темно-зеленые «ауди», с открытыми дверцами. Так бросать машины могли только «хозяева» территории. Минут через пять он разыскал и самих хозяев. Четверо бритоголовых «братанов» обходили торговцев и снимали «оброк». Платили им безропотно, видно, аргументы на из стороне были самые увесистые.

Иван начал следить за ними. Ему нужен был всего один братан, устраивать неизбежную потасовку с четверыми, он не рассчитывал. Четверка держалась все время вместе, и Ивану это, наконец, надоело.

Он вернулся к оставленным братвой машинам, сел в одну из них, нашел сигнализацию, включил ее и вновь вылез, сильно хлопнув дверцей. Над базаром разнесся истошный вой и постреливание с поскуливанием вместе... Иван поспешил к тому месту, где оставил братанов, и с удовлетворение отметил, сто двое из них решительно двинулись к машинам – найти и наказать козла, который не знает, что чужие вещи трогать без разрешения нельзя!

Оставшиеся двое продолжили обход, запихивая полученные от торговцев купюры в карманы черных курток. Торговый ряд разделился надвое, братаны перебросились короткими фразами и каждый их них пошел по своему ряду...

Иван выбрал себе накаченного, невысокого «бойца», у которого, как Ивану показалось чуть больше ума проскальзывало во взгляде...

Иван немного обогнал его по ходу движения, решительно зашел в один из ларьков и скомандовал зло сверкнувшему на него глазами продавцу:

– Под прилавок! Быстро!

Пистолет в его руке не создавал сомнений, выполнять ли его приказ. Продавец скрылся внизу за ящиками с пивом и коробками с шоколадом...

В окошко ларька просунулась рука крепыша в черной куртке и пошевелила пальцами. Иван прицелился и плюнул прямо в центр ладони сборщика «оброка». Рука убралась обратно, в окошке появилось удивленное лицо, и крепыш недоуменно пробормотал:

– Не понял...

Иван подмигнул крепышу и продолжал неподвижно сидеть в ларьке на вертящемся стуле продавца, поблескивая на крепыша простыми стеклами своих очков.

– Ну, падла! – задохнулся крепыш и рванул на себя дверь ларька.

Иван встал со стула, чтобы его встретить. В руке крепыша он заметил нож поблескивающий обоюдоострым лезвием примерно двадцатисантиметровой длины.

Крепыш двинул руку с ножом с сторону Ивана, но едва его рука отделилась от корпуса, получил от Ивана короткий резкий удар по запястью. Нож выскочил из руки крепыша и воткнулся в потолок ларька.

Крепыш замер и поднял глаза на нож. Иван чуть не зевнул от скуки. До чего примитивны реакции этих накаченных тупых боровов! Он ударил Крепыши по горлу. Тот закатил глаза и начал валиться на Ивана.

– Подожди, дружок, ты рано захотел отдохнуть! – сказал ему ласково Иван. – Нам еще нужно немного прогуляться...

Иван взял его под мышки и, кряхтя от тяжести, выволок из ларька. он отволок его за ларек, похлопал по щекам, отчего крепыш пришел в себя и начал часто моргать, глядя на Ивана.

– Идти можешь? – спросил его Иван.

Но парень, еще не въехал в ситуацию и пробормотал хриплым голосом:

– Убью, сука!

Иван показал ему его же собственный нож, потом неглубоко воткнул его крепышу в грудь напротив сердца, всего на полсантиметра. Парень посмотрел на свою грудь. Под кожаной курткой расползалось пятно крови, а сердце заколотилось часто и неровно.

– Вставай! Пошли! – приказал Иван.

Он вывел парня с территории базара еще до того, как трое оставшихся братанов подняли шум. Иван подвел крепыша к уазику какого-то фермера, вышвырнул из машины толстую тетку, тут же истошно завопившую и засунул крепыша на заднее сидение. Достав из кармана наручники, он пристегнул его правое запястье к левой лодыжке, сам сел за руль и резко выехал с территории базара, сбив по пути бежавшего ему навстречу с коротким ломиком хозяина машины.