- Ну, извини, - говорит значительно тише, продолжая поглядывать на мужчину. - Он прикончил свою жену, после чего...

   - После чего лечился в психбольнице, я уже в курсе, - киваю подруге, рассматривая молодого человека. Около тридцати лет на вид. Конечно, сложно судить, когда он сидит в кресле, но на первый взгляд - ростом выше среднего. Светлые, с пепельным оттенком прямые волосы острижены на уровне подбородка и спадают на лицо, закрывая практически весь профиль. Нос у мужчины прямой, выдающийся вперед на уровне подбородка, поросшего светлой щетиной. Одет брат Кати, у которой гардеробная занимает полспальни, в простые светло-голубые джинсы, свободный непримечательный свитер и черные кеды.

   - Брат Кати - блондин? - решаю поддержать разговор, замечая, что подруга начинает обижаться на мое молчание.

   - Тоже удивилась, - радуется моему вопросу та. - Он такой странный! Ну, еще бы, после психушки. Весь вечер молчит, глаз не сводит с камина, словно видит там что-то особенное, - закатывает глаза. - И очень много ест, - испуганно округляет их следом, - особенно орехи. Катя только успевает ему тарелки таскать.

   - Он давно вернулся?

   - Пару месяцев назад. Говорят, у него целая куча справок. Врачи утверждают, что он не опасен, но лично я не понимаю по какой причине, ведь он уже однажды убил! Кроме того, ему запрещено водить автомобиль. Не представляю, как Катя не боится спать с ним в одном доме. У нее же дети.

   Праздник в самом разгаре, не без сожаления поглядываю на часы, понимая, что в этот раз ошиблась и приехала слишком рано, да и веселиться не особо получается. Мыслями на работе. Иногда кажется, что мне пора перестать себя обманывать, уже смириться и перевезти кровать в офис. В этом случае получится сэкономить время на дорогу дом-работа-дом, которое удастся посвятить бизнесу начальника. Тяжело вздыхаю, понимая, что он будет только рад. За окном стемнело, взрослые танцуют, общаются, разбившись в небольшие группки по интересам. Хотя, насколько можно судить, интерес сегодня у всех один и тот же. Мне здесь одной нет никакого дела до того, каким способом лечится брат Кати? Если все его так боятся, зачем приехали?

   Кто-то играет в бильярд, кто-то прогуливается в саду возле дома, дыша свежим сентябрьским воздухом. Дети хозяйки и гостей заняты веселыми и иногда чересчур шумными играми с парой нанятых клоунов, которые лично меня поначалу сильно напугали своей боевой раскраской, неестественно высоким голосом и заливистым громким хохотом.

   Прошло два часа. За это время пришлось узнать, что «все врачи-психиатры с отклонениями, поэтому ничего в болезни Олега странного нет», «он задушил/зарезал/пытал/изнасиловал/утопил/ привязывал к батарее/бил свою бывшую жену». Что «над ним издевались в психлечебнице», где он, кажется, тоже кого-то убил. Чья-то соседка помнила Олега маленьким, а он всегда был очень подозрительным и нехорошим мальчиком, мучил кошек, собачек, стрелял из рогатки в птичек. В общем, личность самая устрашающая, с какой стороны не посмотреть.

   С ним пытались общаться, знакомиться, заговаривать. Девушки, которых, по всей видимости, притягивают «необычные мальчики», приглашали Олега танцевать, угощали вином или виски, но он лишь равнодушно качал головой, изредка произнося несколько слов. Каждые полчаса он выходил на балкон покурить. В этом случае мужчина стоял отдельно от всех, облокотившись на перила, медленно выпускал густой дым изо рта.

   Наслушавшись всевозможных сплетен, я могу думать только о том, что не хочу вдруг оказаться на месте Олега. Стало жаль этого несчастного мужчину, вокруг которого вьется целый ворох небылиц и жутких историй. Наше общество не любит, когда кто-то выделяется. Или же, наоборот, слишком сильно любит? По сути дела, никто из этих людей с Олегом близко не знаком, до психбольницы он несколько лет жил в Киеве, а до этого, как я поняла, особо не общался с друзьями Кати. Я тоже его вижу впервые, но, тем не менее, и мне хватило слухов, чтобы отказать в работе, даже не проводя собеседования. Стало стыдно, ведь я оказалась ничем не лучше всех этих людей, тыкающих в него пальцами.

   Наблюдая за тем, как Олег в очередной раз идет покурить, я решаю составить ему компанию. Уверенно подхожу и встаю рядом, не имея понятия, как начать разговор. Мужчина, мельком взглянув на меня, вновь переводит взгляд вниз, на играющих в саду детей, которые прыгают в мешках. Точнее, падают в мешках, смеясь и крича. Маленькая девочка громко плачет.

   Курит Олег медленно, аккуратно стряхивая пепел после каждой затяжки в стеклянную пепельницу, которую держит в руке.

   - Привет, - наконец, здороваюсь я, пытаясь перекричать ребенка, - меня зовут Аля.

   Он вновь смотрит на меня. Хмыкает. Тушит сигарету в пепельнице, которую осторожно поставил на пол у своих ног. Лезет в задний карман джинсов, откуда достает черный потертый портмоне, раскрывает. Расстегивает молнию внутреннего кармана, вынимает сложенный вчетверо и запечатанный в файл лист бумаги. Аккуратно разворачивает и протягивает мне. Все это молча.

   Беру из его рук документ, с минуту изучаю заключение врача о диагнозе: «F20. Шизофрения». Громко сглатываю, так как ни разу в жизни не видела подобных документов и, Бог свидетель, видеть не хотела. Возвращаю ему бумагу. Он кивает, также аккуратно, можно даже сказать трепетно складывает справку вчетверо и убирает в портмоне, который прячет в задний карман джинсов. Достает из другого кармана пачку сигарет, наклоняется за пепельницей.

   Видимо, он решил, что наше знакомство закончилось. Я еще раз нервно сглотнула, поежившись.

   - Можно попросить у тебя сигарету? - робко произношу, рассматривая собеседника. Как и обычно, я оказалась права - Олег довольно высок, не ниже метра восьмидесяти. Он широкоплеч и вообще неплохо сложен, хотя несколько килограмм набрать не мешало бы, чтобы одежда смотрелась менее мешковато. Мои семисантиметровые шпильки не спасают, приходится смотреть на мужчину снизу вверх. Его длинные пальцы со слишком коротко, до красноты подстриженными ногтями замирают, открывая пачку. Олег в недоумении смотрит на меня, словно не веря, что я все еще стою рядом.

   - Ты же не куришь, - совершенно искренне удивляется он.

   - Почему? - не меньше его удивляюсь такому ответу. - Курю.

   - В любом случае, я в этом не участвую. - Затягивается и выдает на одном дыхании: - Бесплодие, рак, бронхит, эмфизема, ишемическая болезнь сердца, невриты, инсульт и прочее, прочее. Хочешь себе все это? Ради Бога! Но без моего участия.

   Столь необычный отказ на пару мгновений лишает дара речи.

   - На самом деле я не курю, - решаю признаться, оторопело хлопая ресницами, не в силах сдержать потребность оправдаться.

   - Знаю, - кивает мужчина, вновь затягиваясь.

   Через минуту поворачивает голову ко мне. Его прямые, немного спутанные волосы падают на лицо, наверное, сильно мешая, например, есть. Хочется убрать их за уши, хотя длины, скорее всего, не хватило бы, и они вскоре вновь оказались бы на глазах и губах.

   - Что-то еще? Хочешь сфотографировать справку? - спрашивает он ровным голосом. Большие, широко-раскрытые серо-голубые глаза смотрят в ожидании ответа. Быстрым привычным жестом, словно прочитав мои мысли, Олег убирает волосы с лица, позволяя убедиться, что он очень симпатичный. Правильные, приятные черты лица не создают впечатления женской, мягкой красоты, которая сейчас в моде. Ресницы, незаметные издалека, вблизи кажутся огромными, светлая, такая же, как волосы, щетина покрывает скулы и подбородок, огибая четко очерченные одинаковые по ширине бледные губы. Он пару раз моргнул, пока я его изучала.

   - Я просто хотела извиниться. Недавно вы получили отказ в работе от нашей компании.

   Олег непонимающе прищуривается.

   - «Электронный документооборот точка ру», - напоминаю я.

   - А, ясно. За последние недели я получил столько отказов, что всех и не упомню. А почему ты перешла на «вы»?