Ефросинья Викентьевна поглядела на трубку и чуть усмехнулась. Полковник бросал курить чуть не каждый месяц, но выдерживал всего несколько дней. Он стыдился этого слабоволия и поэтому придумал оправдательную теорию: несколько дней без употребления табака полезны для здоровья — легкие за это время совершенно очищаются.

— Загадочного ничего нет, — сухо сообщила Кузьмичева. — Просто пока сплошной туман.

— Но он непременно рассеется, — пробормотал Валентин Петров.

— Какой остроумный молодой человек этот лейтенант Петров, — ехидно заметил Королев. — И когда, по твоим прогнозам, этот туман рассеется? Когда преступники окончательно заметут следы?

— Следов они, увы, не оставили. — Ефросинья Викентьевна бросила на Валентина сердитый взгляд, вечно что-нибудь ляпнет не к месту. — Около двадцати одного часа труп обнаружили два школьника-пятиклассника. Ребята испугались и побежали звонить в милицию. Ничего они не видели, а если видели, не обратили внимания.

— Кто с ними разговаривал? — спросил Королев и достал из ящика коробку с табаком.

— Я разговаривал, — сообщил Валентин. — Убийство произошло в подворотне… Глухая подворотня, ни одно окно туда не выходит. Мальчишки вбежали туда, видят, кто-то лежит, смотрят, девушка.

— Почему они решили, что она мертвая?

— Да они не поняли, мертвая она или живая. Просто странно показалось, лежит, не шевелится… Но благодаря детективам, которых насмотрелись по телевизорам, имеют некоторое представление, как выглядят убитые.

— В это время прохожих почти нет, — заметила Кузьмичева. — Тем более дома в основном заняты учреждениями. Мы приехали быстро… Врач установил, что смерть наступила примерно в двадцать тридцать.

— Люди, с которыми удалось поговорить, ничего не видели. Я сейчас еще разок туда смотаюсь, — сказал Петров. — Может, найду каких-нибудь свидетелей. Самое сложное, что не знаем, кто убитая. И никаких следов на месте преступления.

— Ни окурков, ни трамвайных билетов, — посочувствовал Королев.

— Может быть, это убийство с целью ограбления? — спросила Кузьмичева, скорее всего, самое себя. — Современная молодежь всегда таскает с собой сумки, даже если в них нечего класть. Мода. А девушка, судя по одежде, следовала моде… Но, с другой стороны, перстень, серьги, цепочку с кулоном (все из золота) с девушки не сняли.

— А может, и не было у нее сумочки? — предположил Королев.

Ефросинья Викентьевна пожала плечами.

— Может быть…. А может быть, причина — ревность? Зачем она в эту подворотню зашла? Туда с незнакомым человеком вряд ли кто пойдет… — Кузьмичева вздохнула. — Пока не узнаем, кто она, будем топтаться на месте.

— А если она хотела пройти через этот двор на другую улицу? — спросил Королев.

— Там тупик. Подворотня ведет в узкий дворовый колодец, туда только окна учреждений выходят. Все окна в этот час были темны.

— Заявление об исчезновении девушки еще не поступало?

— Пока нет. А если она приезжая? Там рядом уйма магазинов… Если приезжая, вряд ли близкие так скоро спохватятся…

— Ты, Ефросинья Викентьевна, что-то мрачно настроена…

— Как искать убийцу, когда не знаем пока, кого убили? Никогда у меня такого дела еще не было.

— Одинаковых дел вообще не бывает… Сколько лет работаешь и что, не заметила этого?

— Заметила. Только с такого тупика еще не приходилось начинать.

— Ой ли? Пессимизм — плохой товарищ в работе.

— А ненужный оптимизм тоже помеха, — отпарировала Кузьмичева. — Поверьте мне, товарищ полковник.

Королев рассмеялся. Ему нравилось, как работает Кузьмичева, нравилось и то, что умеет постоять за себя и при случае дать сдачу. Хотя некоторые черты ее характера, например сухость, попытку задавить в себе женственность во имя профессии, он не очень одобрял.

— Согласен, — кивнул Королев, встал со стула и подошел к окну, возле которого в кадке рос огромный фикус.

Валентин тоже поднялся:

— Поеду я туда, пошукаю…

— Ну, ну, — покивал головой Королев, вынул из лежавшей на подоконнике коробки тряпочку и стал протирать листья своего фикуса.

Ефросинья Викентьевна посмотрела на него неодобрительно: нашел время с цветочками развлекаться.

— Когда я был мальчишкой, — сказал Королев, — мы жили вчетвером в пятнадцатиметровой комнате. По тем временам это было даже неплохо. У мамы на подоконнике стоял горшок с фикусом. А когда в отдельную квартиру переезжали, она его детскому саду подарила. А сама фиалки развела. Маленькие такие. Никак понять не могу, почему.

Ефросинья Викентьевна ничего не ответила. Ностальгическую любовь Королева к фикусам она никак не разделяла.

Петров вернулся не очень скоро, но кое-что в клюве он принес. Продавец из табачного ларька, который находился в нескольких метрах от подворотни, где обнаружили труп, рассказал, что когда он, собираясь уходить, закрывал свой киоск, то видел стоявшую рядом девушку. По описанию похожую на убитую: темные короткие волосы, синие брюки, желтая с синим кофта. Судя по всему, она кого-то ждала. Киоскер не обратил внимания, было ли у нее что-нибудь в руках, возле его киоска многие назначают свидания, чего же всех разглядывать? Девушку он запомнил по яркой одежде и еще потому, что стояла она рядом, хотя в лицо, сказал киоскер, он ее вряд ли узнает.

— В общем, негусто, — подвел итог Валентин, рассказав все Кузьмичевой. — Киоскер, в сущности, подтверждает наше предположение, что она кого-то ждала.

— Тоже немало… Значит, в подворотне она оказалась с кем-то, кого знала. Зачем?

Информация, которую раздобыл Валентин, ни на миллиметр не приблизила к цели. Осталось ждать, когда девушку начнут разыскивать.

Однако уже на следующий день около полудня Кузьмичевой позвонил дежурный.

— Товарищ капитан, — сказал он, — здесь пришли заявительницы. Возможно, они могут заинтересовать вас.

— Попросите их подняться ко мне.

Заявительницами, как их назвал дежурный, оказались две студентки педагогического института, Ира Сухова и Оксана Петренко. Обе были несколько смущены, так как не были уверены, что причина, побудившая их прийти, действительно серьезна.

Оксана Петренко, полная девушка с перекинутой на грудь длинной черной косой, встревоженно глядя на Кузьмичеву, сказала:

— Понимаете, дело в том… Маша Постникова, мы все вместе учимся, и, кроме того, мы с Машей снимаем одну квартиру на двоих… Так вот… Маша две ночи не ночевала дома и в институте не появляется… Мы очень беспокоимся.

— А она не такая, — вмешалась Ира Сухова, маленькая, светлая, похожая на юркую белку.

— Что значит не такая? — спросила Ефросинья Викентьевна.

Ира смутилась.

— Я хотела сказать, что Маша не могла не прийти ночевать, не предупредив Оксану. Да ей и ночевать-то не у кого. Родных у нее в Москве нет. А если б она у кого-нибудь из девочек осталась, то почему в институт не пришла?

— Она всегда ночевала дома, — сказала Оксана.

— Давайте по порядку, — попросила Кузьмичева. — Маша Постникова. Вы вместе учитесь. На каком курсе?

— Да, — кивнула Ира. — На четвертом курсе. Вчера после института мы с Оксаной поехали к ней домой, ждали Машу весь вечер. Я даже ночевать осталась. Все ждали, что она появится. Сегодня приходим в институт, опять ее нет. Чего только не передумали и решили: надо обратиться в милицию.

— В милицию, — задумчиво повторила Кузьмичева. — Во что была одета ваша подруга?

— В блузку желтую в синюю полоску и синие «бананы», на ногах — кроссовки.

«Она!» — подумала Ефросинья Викентьевна.

— Сначала мы было подумали, что она спешно уехала в Угорье к родителям, — продолжала Ира. — Может быть, что-нибудь случилось там. Но деньги, документы — все на месте.

— Вы не звонили к родителям?

— Нет, — ответила Оксана. — Сначала хотели, но потом решили раньше времени их не тревожить. Мы в больницы звонили, думали, может, несчастный случай. Но там сказали, что Постникова к ним не поступала.

Ефросинья Викентьевна внимательно поглядела на девушек, потом сказала:

— Дело вот какое. Позавчера погибла девушка, документов при ней не оказалось. А одета она была примерно так, как ваша подруга.

Девушки испуганно переглянулись.

— Попала под машину? — почему-то шепотом спросила Ира.

— Нет. Я попрошу вас поехать со мной в морг для опознания. Сейчас я вызову машину.

— Я боюсь, — пролепетала Ира Сухова.

Оксана возмутилась:

— Как тебе не стыдно?

Возвращаясь из морга, девушки всю дорогу плакали. Впервые в жизни они столкнулись с безжалостностью смерти, и не обычной, естественной, а насильственной. Из жизни ушла их подруга, с которой они сидели за одной партой, ели за одним столом, читали одни и те же книги, смеялись, танцевали, бегали в кино, бассейн… Они были потрясены, увидев мертвое лицо Маши Постниковой.

У себя в кабинете Ефросинья Викентьевна сначала отпоила их валерьянкой, потом сварила крепкий кофе. Когда девушки немного успокоились, она сказала:

— А теперь, девочки, я попрошу вас помочь мне.

— Как же мы можем помочь? — удивилась Ира.

— Мне нужно узнать как можно больше о Машиной жизни. Кто ее друзья, знакомые. Ведь вы, Оксана, жили вместе…

— Мы два года снимаем одну квартиру, — сказала Оксана. — Хозяева уехали на Север… Маша больше всего дружила со мной и с Ирой. Ира в прошлом году даже гостила у Маши в Угорье во время летних каникул. Вообще у нас очень дружная группа.

— А кто-нибудь ухаживал за Машей? Может быть, у нее был с кем-то роман?

— Нет. — Оксана накручивала на палец кончик своей черной косы. — Нет. У нас девичий вуз. Но когда Маша училась в школе, она дружила с одним мальчиком, Сеней Перегудовым. Маша уехала в Москву, а Сеня служил в армии. Они переписывались. Маша говорила, что когда кончит институт и вернется в Угорье, то они с Сеней поженятся.

— А кроме институтских у Маши разве не было друзей?

Оксана покачала головой.

— Нет. Да и знакомых особенно не было. Маша много занималась, любила читать. Она все больше дома сидела.