тетя Юлечка.

-- Прошу снисхождения, -- ответил он. -- У меня сегодня заскок.

-- С чего это, мой мальчик? -- осведомился Шульце. Хагедорн постучал ложкой по бокалу.

-- Знаете, что случилось? Меня приняли на работу! Приступаю с первого числа следующего месяца! Жалованье -- восемьсот марок! С ума сойти! Эдуард, а ты не получил письма? Нет? Значит, еще получишь. Не сомневайся! Мне пишут, что в будущем нам двоим предстоит встречаться на работе! Ты рад, старина? Все-таки жизнь хороша! -- Он посмотрел на владельца пароходной компании Иоганна Кессельгута. -- Благодарю вас за все! Я так счастлив! -- Он потряс руку опрятно одетому старому господину. -- Эдуард, ты тоже его поблагодари!

Шульце засмеялся.

-- Ах да. Чуть не забыл. Большое вам спасибо! Кессельгут смущенно ерзал на стуле. Тетя Юлечка,

ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого. Хагедорн вынул из кармана чек на пятьсот марок и положил рядом с тарелкой Хильды.

-- Особая гратификация! Ну и фирма, друзья мои! Еще мизинцем не пошевелил, и уже пятьсот марок! Вот это благородство! Шеф отдела желает мне хорошенько отдохнуть в интересах предприятия. Хорошенько! Что вы на это скажете?

-- Замечательно, великолепно, -- сказала Хильда. -- Завтра же что-нибудь пошлешь матери, да?

-- Конечно! -- воскликнул он. -- Двести марок! К тому же она утром придет к Кухенбуху. Я все расскажу ей по телефону.

-- Кухенбух? -- спросил Эдуард. -- Кто это?

-- Это мясник, мы его постоянные покупатели. Я только что послал ему телеграмму. Пусть он осторожно подготовит мать. А то она до смерти испугается,

-- От всего сердца поздравляю тебя с устройством на работу, -- сказала Хильда.

-- Я тебя тоже, -- весело сказал он. -- Теперь ты наконец получишь мужа.

-- Кто это? -- спросила тетя Юлечка. -- А-а, знаю. Ну что ж. Имейте только в виду, господин кандидат, я не очень-то за.

-- Ничего не поделаешь, -- сказал он. -- К сожалению, я не могу принимать во внимание Хильдиных теток. Это завело бы слишком далеко... Хильда, дорогая, а согласится ли твой отец? Восемьсот марок -- это же уйма денег!

Фрау Кункель пренебрежительно усмехнулась,

-- Послушай, -- сказала Хильда. -- Мы даже сможем экономить, служанки нам не надо. Хватит приходящей работницы, три раз'а в неделю.

-- Но когда появится мальчик, возьмем служанку, -- сказал озабоченно Хагедорн.

-- Какой мальчик? -- спросила тетя.

-- Наш! -- гордо ответила Хильда.

-- Мы назовем его Эдуардом, -- заметил будущий отец. -- Из уважения к моему другу.

-- А если будет девочка? -- забеспокоился Шульце.

-- В этом случае я предложил бы имя Эдуардина, -- заявил Кессельгут.

-- Вы находчивый человек, -- сказал Шульце с признательностью.

-- Будет наверняка мальчик, -- заверил Хагедорн.

-- У меня тоже такое предчувствие, -- сказала Хильду и покраснела до ушей.

Тетя Юлечка, поспешив сменить тему, спросила:

-- А какая фирма вас приняла на работу?

-- Вы будете удивлены, тетушка. Фирма "Тоблер"!

Тетя Юлечка в самом деле удивилась. Удивилась настолько, что у нее в горле застряла куриная косточка. Глаза вылезли на лоб, и она зашлась в кашле.

Ей вливали в рот воду, поднимали вверх руки. Она вырвалась, бросила страдальческий взгляд на Шульце и удалилась.

-- И часто это с ней бывает? -- спросил Фриц, когда она ушла.

"С тех пор, как она моя тетя", -- хотела сказать Хильда, но, заметив устремленные на нее взгляды отца и Иоганна, сказала: ..,.,,, -- Наверное, это она от радости.

В тот же вечер, часом позднее, произошел разговор, не оставшийся без последствий. Госпожа Каспариус пришла к дядюшке Польтеру, который за своей стойкой просматривал английскую газету.

-- Мне надо с вами поговорить, -- сказала она. Он медленно поднялся. У него болели ноги.

-- Мы знаем друг друга уже лет пять, не так ли?

-- Так точно, сударыня. Когда вы приехали к нам впервые, в отеле как раз жили университетские лыжники. Это прозвучало несколько двусмысленно. Она улыбнулась, вынула из парчовой сумочки пачку банкнот и дала ему.

-- Здесь пятьсот марок, -- упомянула она вскользь. -- Они у меня лишние.

Он взял деньги.

-- Сударыня, располагайте мной!

Из золотого портсигара она достала сигарету. Он щелкнул зажигалкой. Она закурила и пристально посмотрела на него.

-- Скажите, никто из туристов не жаловался на господина Шульце?

-- Жалуются, -- сказал он. -- То и дело спрашивают, почему это человек в такой потрепанной одежде живет именно в нашем отеле. К тому же он ведет себя в высшей степени нагло. Сегодня днем у меня был с ним неприятный разговор, который не поддается никакому описанию.

-- Описание излишне, -- сказала она. -- я сидела за соседним столиком. Это было скандалезно! Подобное нахальство вы не должны допускать. Это подрывает хорошую репутацию вашего отеля.

Швейцар пожал плечами.

-- А что я могу поделать, сударыня? Гость есть гость.

-- Послушайте! Я заинтересована в том, чтобы господин Шульце немедленно исчез. Причина к делу не относится.

Швейцар и бровью не повел.

-- Вы интеллигентный человек, -- продолжала она. -- Повлияйте на директора отеля! Преувеличьте жалобы, поступающие на Шульце. И добавьте, что я никогда больше не приеду сюда, если ничего не будет предпринято. Господин Ленц, кстати, со мной полностью согласен...

-- А что надо практически сделать?

-- Завтра господин Кюне должен сказать Шульце, чтобы он в интересах постояльцев из отеля уехал. Человек этот явно очень нуждается. Предложите ему денежную компенсацию! Сколько -- мне безразлично. Дайте ему триста марок. Для него это состояние.

-- Понимаю, -- вымолвил швейцар.

-- Тем лучше, -- высокомерно сказала она. -- То, что оставите от пятисот марок, принадлежит, разумеется, вам.

Он с благодарностью поклонился.

-- Сделаю все, что в моих силах, сударыня.

-- И еще, -- сказала она. -- Если завтра днем этот господин Шульце не исчезнет, я уеду вечерним поездом в Санкт-Мориц. Это тоже передайте, пожалуйста, вашему директору!

Она небрежно кивнула и пошла в бар. Ее вечернее платье шуршало, будто непрерывно повторяло шепотом свою цену.

Глава восемнадцатая

РАЗБИТЫЕ ИЛЛЮЗИИ

На следующее утро, вскоре после восьми часов, в квартиру фрау Хагедорн на Моммзенштрассе позвонили. Старая дама открыла дверь.