Кашлянув, собака неожиданно отбросила назад голову, янтарный глаз ее приоткрылся и встретился со взглядом мальчика. Затем колли, неуклюже расправив негнущиеся лапы, попытался подняться, но пошатнулся и упал, снова сделал попытку, поднялся и некоторое время стоял оцепенело. Потом, как все мокрые собаки, колли отряхнулся, повернул голову, уставился на мальчика и неторопливо лизнул его в щеку своим розовым языком.

— Ложись, Дан, — сказал Люк. Когда собака улеглась рядом с ним, Люк закрыл глаза и зарылся головой в мокрую шерсть пса. От нервного напряжения мускулы его рук и ног стали подергиваться. — Лежи здесь, Дан, — тихо сказал он и направился к тропке. Подобрав свою одежду, он вернулся к Дану и оделся. — Пожалуй, нам лучше убраться отсюда, Дан, — сказал Люк. — Смотри не залай, старина. Ну, пошли. — И Люк пополз сквозь высокую траву, держась подальше от того места, где раздевался. Метрах в ста он остановился; мальчик и пес затаились.

Неожиданно он услышал голос своей тетушки:

— Люк! О боже, Люк! Люк, иди сюда!

— Тихо, Дан, — прошептал Люк. Прошло еще несколько минут, и послышался зов дядюшки Генри, спускавшегося по тропинке:

— Люк! Люк!

И тут они увидели его — огромный и внушительный, он стоял, вперив руки в бока, и глядел в их сторону, а затем повернулся и зашагал к дому.

И глядя на поблескивавший под солнцем мощный затылок дядюшки, Люк почувствовал, что его радость, вызванная спасением Дана, сменилась безысходным отчаянием: он знал, что если даже его простят за спасение собаки, то наверняка накажут за ослушание, невыполнение приказа дядюшки. Раз дядюшка решил избавиться от Дана, все равно, рано или поздно, он от него избавится, как избавлялся от всего, что считал бесполезным или лишним на лесопилке.

Лежа на спине и глядя вверх на почти неподвижные облака, Люк почувствовал, что ему становится страшно. Он не мог вернуться домой с Даном и тем более не мог увести колли в лес, спрятать там и кормить. Его же придется тогда привязать к дереву. Ведь если не привязать Дана, тот сразу же приплетется домой.

— Пожалуй, нам некуда податься, Дан, — печально зашептал он. — Даже если мы отправимся куда-нибудь по дороге, нас все равно поймают.

Дан в эту минуту следил за бабочкой, которая суетливо крутилась над ними. Немного приподнявшись, Люк поглядел сквозь траву на угол дома, потом повернулся и посмотрел в противоположную сторону, на широкое голубое озеро. Со вздохом он снова улегся в траву, и так лежали они вместе много часов подряд, пока не затихли звуки на лесопилке и солнце не опустилось над горизонтом.

— Ну, Дан, оставаться нам здесь больше нельзя— сказал Люк. — Нам надо подальше убираться отсюда. Давай потише, старина, — и Люк пополз сквозь траву, все дальше удаляясь от дома. Когда его уже никто не мог заметить, он поднялся и помчался через поле в сторону дороги, ведущей к городку.

На дороге колли временами поворачивал голову, словно удивляясь, почему это Люк так медленно плетется — мальчик едва переставлял ноги и низко опустил голову.

— Я устал, Дан, вот и все, — объяснил ему Люк. — И совсем не могу придумать, где тебя спрятать.

Проходя мимо фермы мистера Кемпа и увидев на веранде старика, Люк остановился. Он подумал о том, что мистер Кемп любит его собаку и что им доставляло большое удовольствие помогать старику загонять по вечерам коров. Дан всегда был с ними. Глядя на маячивший на веранде силуэт старика, Люк взволнованно проговорил:

— Мне бы так хотелось довериться старику, Дан. Хорошо, если б он был глухой, глупый и не знал, что ты ничего не стоишь… Ладно, пошли. — Он храбро открыл калитку, но вдруг оробел.,

— Привет, сынок. Что случилось? — прокричал мистер Кемп с веранды.

Он был худощав и жилист, одет в выцветшую рубашку, под носом у него топорщились седые усы, а лицо изрезала густая сетка глубоких морщин, но глаза, как всегда, глядели дружелюбно и со смешинкой.

— Могу я поговорить с вами, мистер Кемп? — спросил официально Люк, когда они с Даном приблизились к веранде.

— Конечно. Валяй.

— Дело касается Дана. Это великолепная собака, но полагаю, что вы знаете об этом так же хорошо, как и я. Я подумал, не смогли бы вы держать пса у себя для меня, конечно?

— Зачем это мне держать Дана, сынок?

— Ну-у, дело обстоит так, — нерешительно начал Люк. — Мой дядя больше не разрешает мне держать его… он говорит, что Дан слишком старый. — Губы Люка задрожали, и он тут же выложил все, что произошло.

— Так, так, понимаю, — медленно произнес мистер Кемп, потом поднялся, сошел с веранды, присел на корточки и начал поглаживать голову колли. — Конечно, сынок, Дан — старый пес, — тихо произнес он. — Рано или поздно с ним придется расстаться. Твой дядя понимает это. А может, и правда, что Дан не стоит того, чтобы его держали.

— Так он же не ест много, мистер Кемп, всего один раз в день.

— Я б не хотел, Люк, чтобы ты думал, что твой дядя — жестокий и бесчувственный, — продолжал мистер Кемп. — Он славный человек… может, того… слишком практичный.

— Это верно, пожалуй, — согласился Люк, но он по-настоящему верил лишь выражению глаз старика.

— Может, тебе следует сделать ему деловое предложение.

— Я-я не-е понимаю, что это значит.

— Ну, видишь, мне вроде нравится, как вы по вечерам загоняете моих коров, — пряча улыбку, сказал мистер Кемп. — И мне сдается, что фактически я тебе для этакой работы совсем не нужен и ты справишься сам. Так, значит, предположим, что я плачу тебе семьдесят пять центов в неделю. Будешь пригонять коров каждый вечер за эти деньги?

— Конечно, буду, мистер Кемп. И мне нравится это.

— Тогда порядок, сынок. Договорились. Теперь слушай, что делать дальше. Возвращайся н своему дядюшке и прежде, чем он на тебя накинется, сразу говори, что ты пришел к нему с деловым предложением. Говори _ и держись, как мужчина. Скажи, что будешь выплачивать ему семьдесят пять центов в' неделю за содержание собаки.

— Но мой дядя не нуждается в этих центах, мистер Кемп, — беспокойно произнес Люк.

— Конечно, не нуждается, — согласился старик. — Все дело в принципе, понимаешь? Держись уверенно. Запомни — он ничего не имеет против собаки. Ну, отправляйся, сынок. Расскажешь, как пойдет дело, — добавил он с улыбкой. — Если я хоть немного знаю твоего дядюшку, то, мне сдается, сделка состоится.

— Я постараюсь, мистер Кемп, — сказал Люк. — Большое спасибо.

Но никакой уверенности в себе Люк не чувствовал, так как, хотя и знал, что мистер Кемп был мудрым и честным человеком, он просто не мог поверить, что какие-то семьдесят пять центов в неделю остановят дядюшку, такого важного человека.

— Давай, Дан, пошли, — позвал Люк и медленно, полный тревоги, направился к дому дядюшки.

Когда они поднимались по тропинке к дому, из открытого окна послышался крик тетушки:

— Генри, Генри, о боже! Это Люк с собакой!

В десяти шагах от веранды Люк остановился и со страхом стал поджидать, когда выйдет дядя. Дядюшка прямо-таки выскочил на веранду, но, увидев Люка и колли, остановился, словно наткнулся на преграду, побледнел и замер с отвисшей челюстью.

— Люк, — прошептал он, — ведь на шее собаки висел тяжелый камень.

— Я вытащил Дана из омута! — волнуясь произнес Люк.

— Так, понятно, — пробормотал дядюшка Генри, постепенно лицо его обрело прежний цвет. — Значит, вытащил, да? — спросил он, смущенно поглядывая на пса. — Ты не должен был этого делать. Видишь ли, я приказал Сэму, чтобы он убрал Дана.

— Дядя Генри, одну минутку, — сказал Люк, стараясь не запинаться. Он обрел уверенность, как только на веранде появилась тетушка Элен, потому что глаза ее, казалось, источали нежность, и решительно продолжал: — Я хочу сделать вам, дядя Генри, деловое предложение.

— Что такое?! — непонимающе спросил дядюшка Генри, все еще не преодолев смущения при виде мальчика и колли.

— Деловое предложение, — выпалил без запинки Люк. — Я знаю, что Дан не стоит того, чтобы вы кормили его. Я полагаю, что он вряд ли кому-нибудь нужен, кроме меня. Поэтому я буду выплачивать вам семьдесят пять центов в неделю за его содержание, вот!