Пациент выкарабкался.

— Так-так, — проговорил Джос. — Похоже, у кого-то целительные руки джедая. Или хотя бы пальцы.

Кожа вокруг рожек Зана покрылась крапинками — забракианский эквивалент человеческого румянца. Он сунул пустой инъектор в карман комбинезона.

Джос поднял бровь.

— Ты внезапно проникся привязанностью к инструментам? Собираешься позолотить его и поставить на каминную полку?

— Извини, что?..

— С каких пор пустые инъекторы не выбрасывают в мусорку? — Джос махнул в сторону ящика неподалеку от кровати.

— А. Извини — похоже, мозги заклинило, — Зан вытащил инъектор и швырнул его в мусоросборник.

Джос проводил инъектор взглядом и замер. Чистая пластоидная наклейка была именно чистой. Пустой. Ни заметок с указанием, что за лекарство в нем было. Ни номера партии. Ничего.

Так просто не бывает.

Пациент, который сейчас просыпался, пробормотал, что он чувствует себя гораздо лучше. Джос пробурчал что-то врачебно-вежливое, автоматически проверил состояние человека, а затем взглянул, подняв бровь, на Зана.

— Доктор Янт, могу я побеседовать с вами наедине?

На улице Джос затащил Зана в полосу тени и относительной прохлады.

— Итак. Что это было?

— Что было? О чем ты говоришь?

Зан не смотрел Джосу в глаза.

— Я говорю про пациента, который избавился от смертельной вторичной инфекции так быстро, что его карта аж дымилась. А еще я говорю про фокусы с немаркированными инъекторами.

Зан мялся несколько секунд, потом покорно вздохнул.

За эту короткую паузу Джос внезапно догадался — что произошло.

— Ты этого не делал, — ужаснулся он.

— Сделал, — ответил Зан.

— Зан, у тебя что — рога режутся? Ты знаешь, чем рискуешь? Если тебя поймают — ты угодишь под трибунал!

— Если ты видишь тонущего собрата по разуму, а прямо у твоих ног лежит веревка — ты будешь думать о том, что тебя могут обвинить в ее краже?

— Если будет изрядный шанс на то, что на ней меня и вздернут — буду. Это не одно и тоже.

— Нет? Мы на планете, где море самого волшебного эликсира во всей галактике — ты за пять минут можешь дойти до здоровенного поля. Мы попробовали все остальное на этом парне, Джос — макромолекулярная регенерация, наноклеточные импланты, мазерная коагуляция — ничего не работало. Человек умирал. Ты читал врачебную литературу, расхваливавшую боту — адаптоген способен вылечить все, кроме дурного настроения, у большинства гуманоидных фенотипов. У нас были пациенты которые умерли от инфекции — которых мы, возможно, вылечили бы одним ее уколом, — Зан в отчаянии поднял руки. — Я не мог просто смотреть, как он умирает. Когда был небольшой шанс…

Джос открыл было рот, но не сказал ни слова. Что тут скажешь? Бота была ценна — настолько, что Республика объявила ее использование строго карающимся преступлением. Растение, в конце концов, было тем из-за чего и они и сеператисты оказались на Дронгаре. И, какая ирония, — местным Ремсо запрещено ее использовать из-за цены на внешнем рынке.

Прежде, чем Джос смог что-то сказать, Зан продолжил:

— Никто не хватится нескольких кустов. Здесь повсюду в низинах есть маленькие делянки боты, о которых никто даже не знает. Сорвать несколько листов сунуть в карман потом обработать вручную… кто узнает?

— Зан…

— Да ладно, Джос, ты же знаешь, что куча местных негуманоидов шныряют тут и собирают ее для расслабухи. Фильба блаженствовал под целый ее кальян, считай что каждую ночь. Все знают — что она с ними делает и все смотрят в сторонку, если никто не начинает жадничать. По крайней мере, я ее использовал чтобы спасать жизни — чем, как говорят, вроде бы занимается и сама Республика. Разве жизнь кого-то в куче парсеков отсюда более ценна чем та, что в соседней комнате? Разве я могу сидеть, сложа руки, и дать им умирать, не попробовав все, что в моих силах?

— Не ты начал эту войну, Зан. Ты не в ответе за всех, кого она коснулась.

— О, прекрасно. Это говорит парень, который как-то проломил стенку, когда потерял пациента с синдромом Дракнхара — с которым не справился бы весь корускантский госпиталь и толпа джедаев с Безмолвными в придачу?

Совершенно лишившись дара речи, Джос уставился на друга — и не увидел в нем ничего, кроме врача, который относится к своей работе так же серьезно, как и он сам. Он вздохнул.

— Хорошо. Но тебе надо быть осторожней — тут много глаз, получше, чем мои, которые могут заметить чистый инъектор.

— Понял. Теперь я их обязательно буду маркировать, — кивнул Зан. — Я даже буду подкрашивать вытяжку, чтобы она выглядела как полибиотики или спектацилин. Никто не заметит, Джос.

— Надеюсь, что нет, — согласился Джос. Потому что если кто заметит — твою карьеру раскатают тоньше чем майнока в черной дыре.

Зан оскалился, хлопнул друга по плечу, и они вдвоем вернулись в здание.

Ден Дхур был не из тех, кто способен долго сидеть без дела. Несмотря на маску скучающего циника, делающего свое дело лишь потому, что оно окупает его расходы на выпивку, самое большое удовольствие в жизни он получал от своей работы. И, несмотря на охотящегося на него адмирала, он не мог просто запереться в своей комнате — ну, если точнее, он не мог этого сделать именно потому, что адмирал за ним охотится. Первый вопрос, на который надо ответить при расследовании, как сказал ему однажды старый офицер полиции, таков: что сейчас выглядит иначе, чем раньше? Любое изменение в поведении — повод к подозрениям. Если банк был ограблен, а дежуривший охранник внезапно уходит в незапланированный отпуск или приезжает на работу на новом и весьма дорогом спидере… если у него не сыграл недавно в ящик богатый дядя, оставивший мешок кредиток, или ему не повезло на дакс-кошачьих бегах — скоро у него появятся друзья. Друзья в униформе, с акустическими пистолетами и парализаторами.

Репортер Ден Дхур обычно не проводил дни, запершись в комнате, и он точно не собирался делать это сейчас. Потому он и оказался под надоевшей дневной жарой, и ходил по пятам за инструктором Ремсо по рукопашной.

Осторожно. Очень осторожно.

Не слишком хорошая мысль — привлечь внимание существа, которое может — если пожелает — прибить его, не заметив. Существа, которое продемонстрировало свою способность и готовность прерывать жизни, которое было застукано за этим. Существа, которое прославилось охотой и убийством.

Существа вроде Фоу Джи.

Ден скользнул в тень, отбрасываемую зданием, порадовался относительной прохладе и поглядел на свою жертву. Включил и настроил маленькую камеру. Немного лишнего материала не повредит. Лучше заполучить много и потом порезать, чем собрать слишком мало и растягивать. Устройство не было таким изощренным, как лунная моль, но свою работу делало хорошо.

Фоу Джи набрал примерно около дюжины учеников, по большей части людей, и сейчас они разминались на поляне, покрытой короткой розовой травой, позади кантины. Широколистные деревья давали немного тени упражнявшимся в боевых искусствах, но все равно от усилий обильно покрывались потом те, кто сбрасывал тепло таким образом, а те, кто использовал другие способы, часто дышали, дрожали конечностями или выбрасывали щупальца или воздушные мешки — у кого что было для предотвращения перегрева.

— Каково Первое Правило? — спросил Джи. Его обманчиво мягкий голос далеко разносился во влажном утреннем воздухе.

— Всегда быть готовым, — в унисон откликнулся класс.

— Именно. Ты не вешаешь свой боевой дух на шляпную вешалку, когда входишь в свой домик. Ты не оставляешь его на полке, когда моешься, ты не кладешь его на прикроватный столик, когда засыпаешь. Если он не является частью тебя — он бесполезен, и…

Без малейшего намека на то, что собирался делать, Джи быстро шагнул влево, взмахнул по короткой дуге кулаком и ударил высокого худощавого мужчину в солнечное сплетение.

Человек издал "Оох!" и, шатаясь, отступил на шаг назад, вскинув руки в запоздалой защитной стойке,