Теперь голова слегка прояснилась.

— Толк…, — выдавил он.

Она присела рядом с ним.

— Мы испробовали все, Джос. Шрапнель попала ему в основание мозга. Все жизненные функции оборвались мгновенно. Он… — она всхлипнула, и слезы вновь наполнили ее глаза, — он просто… отключился — это было мгновенно. Последней его мыслью, наверное, было, что его кветарра спасена. Он… — она снова всхлипнула, — он улыбался.

— Позволь помочь тебе Джос, — сказал мягкий голос. Джос вскинул голову, увидел джедая перед собой. Позади нее, прислонившись к борту кренящейся машины, смотрели на него И-Пять, Кло Мерит и кто-то еще. Баррисс протянула ему руку. — Я не могу вернуть его. Но я могу помочь тебе справиться с…

— Нет, — прохрипел он сквозь стиснутые зубы. — Нет, я не хочу чувствовать себя лучше. Мой друг умер. Этого ничто не изменит. Этого ничто не сможет сделать легче, проще или лучше, — он взглянул на нее. — Понимаешь? Мне не надо анестезии. Я ему должен.

Слезы Толк теперь текли открыто, она потянулась к Джосу, чтобы коснуться его плеча, но даже это не принесло облегчения. Будь проклята эта война! Будь прокляты правительства, корпорации и военные силы!

Так не может продолжаться. Надо же что-то сделать. Он должен хоть что-то сделать.

Зан, Зан! Как ты мог нас покинуть?

Столп смотрел сквозь иллюминатор транспорта на бурлящее зеленью болото, проплывавшее под ними. Воздухоочистители работали на всю мощность, и все равно просачивающаяся вонь цветущей, застойной воды отравляла воздух. Зан Янт был мертв, Джос Вондар — ранен. Какая жалость. Янт был превосходным артистом и отличным товарищем к тому же.

Жаль. Действительно жаль.

Сообщение, которое шпион не удосужился перевести, было, разумеется, предупреждением о готовящейся атаке. Столп вздохнул. А была бы какая-то разница, если бы он знал про нее заранее? Может быть. Может, и нет. Было бы неплохо подготовиться хотя бы мысленно, даже если ничего реально и не сделать.

Ответ, возможно, не придет никогда. Столп, Линза, шпион — используй любое имя по вкусу — все они живут в зыбком и непрочном мире, где черное слишком часто становится белым, мире, где верность может меняться почти ежедневно, где дружба — роскошь и уязвимость, риск слишком большой, чтобы о нем думать, а тем более — идти на него.

Столп нахмурился. Он надеялся, что все еще достаточно объективен, чтобы понять — где была допущена ошибка. Был ли это один из таких случаев? Или же это подкралась паранойя, свив гнездышко в этом, прежде великолепно бесстрастном уме? Если так — то он должен сопротивляться, дать ей бой и, наконец, справиться с ней.

Возможно, самое время развивать план. В конце концов — ни Дуку, ни "Черному Солнцу" нет выгоды в раскрытии их закулисных интриг.

Столп кивнул. Придется пройтись по тонкой паутинке над пропастью глубже, чем само время. Но поражение, как всегда, приемлемо не было.

Баррисс не могла припомнить чувство большей беспомощности — большей бесполезности — с тех пор, как она была ребенком. Она спасла Джи, пришедшего от этого в бешенство, — только для того, чтобы он, словно берсерк, снова бросился в пекло битвы и все равно достался смерти. Верно, это был его выбор, но все равно ее не оставлял вопрос — могла ли она спасти его по-настоящему? Старалась бы она усердней, если б на его месте был кто-то более для нее симпатичный? Личные предпочтения не считаются достойными джедая. От джедая ожидают способности контролировать свои чувства и совершать правильные поступки по верным причинам.

Сможет ли она когда-либо достигнуть такого уровня?

Она была не способна отразить атаку, убившую Зана, — она даже не почувствовала ее приближения. И после того как металлический осколок врезался в основание его черепа, она также не смогла спасти его, хоть и использовала каждую крупицу мощи, что была в ее распоряжении.

Она даже не могла утешить печаль Джоса о смерти его друга. Даже если бы он ей позволил — смогла бы она? Несколькими часами ранее она не сомневалась в этом. Но сейчас….

Сейчас внезапно все попало под сомнение. Война казалась необъятной — и много большей, чем способности оставшихся джедаев; особенно, когда лишь небольшая их часть располагала силами большими, чем ее.

Джосу удалось сесть, прислонившись к борту ковыляющего транспорта. Толк присела рядом и занялась его телесными ранами, которые никак не могли сравниться с душевными. Врачи справляются с такими вещами, их учат этому, но они не иммунны к личным чувствам. Зан был хорошим парнем, прирожденным хирургом, прекрасным музыкантом — а теперь все это оборвалось. И ради чего? — спросила себя Баррисс. Потому что две противостоящие фракции хотят больше власти и контроля над гражданами галактики? Может ли быть что-нибудь хуже войны? Так много смертей — из-за причин, которые трудно оправдать и даже понять?

Она взглянула на медиков в транспорте. Порой приходится платить высокую цену, и она поклялась заплатить ее, если это потребуется. Но она также и целительница, та, кто может использовать Силу, чтобы лечить больных и раненых. Хотя прямо сейчас она чувствовала себя, словно одинокая песчинка на пути высокого прилива. Все это было так… бессмысленно. Так подавляюще.

И она ничего не могла сделать, чтобы что-то изменить.

Ничего.

И как она собирается стать рыцарем джедаем — с такими мыслями?

— До какой-то степени я понимаю мотивации органических существ, — проговорил И-Пять. — Но я не могу понять — как они могут не обращать внимания на последствия некоторых своих поступков.

— Добро пожаловать в страну загадок, — отозвалась Баррисс.

— Не похоже, что я смогу их решить в ближайшее время. Последний удар, видимо, как-то нарушил восстановление моих цепей. Процесс восстановления моей эвристической памяти приостановился.

Баррисс потянулась сквозь Силу, но разум дроида, как и у всех ему подобных, оставался недосягаем. Она не может помочь и ему.

Рыцарство в этот момент казалось не ближе, чем далекий Корускант, и беспечные дни ее детства.

Ден сделал массу заметок, наговорил в рекордер, сделал снимки. Когда они, наконец, прилетели — дроиды начинали возводить Ремсо заново, хотя уже была полночь. Под жестким сиянием прожекторов, окруженных облачками безмозглых насекомых, шум и огни стройки вторглись в теплую сырую тьму.

Шок от смерти Зана обрушился на него, словно жесткий, внезапный и безжалостный удар океанского прибоя. Ден спрятался в ракушку своей работы — ту же тактику использовали солдаты и врачи по всей галактике: продолжай двигаться и не думай о том, что сейчас лучше не вспоминать.

Люди и дроиды делали свою работу, а он занимался своей. Он шнырял вокруг, замечал реакции, собирал их вместе — и сохранял.

Он столкнулся с И-Пятым, который командовал дроидами, размещавшими пациентов в только что отстроенном госпитале.

— Как жаль, что так вышло с Заном, — вздохнул Ден.

— Огромная потеря, — кивнул дроид. — Если это может как-то утешить — его последний миг был счастливым. Он увидел, как ты спас его инструмент. Его благодарность была глубока и искрення.

Ден пожал плечами.

— Слабое утешение, дружище-дроид.

— Может быть. Но разве это не лучше, чем никакого утешения вообще? Мои эмоциональные цепи не того же порядка глубины и сложности, как ваши, но печаль, которую я испытываю, смягчается знанием, что кончина Зана Янта была быстрой и практически безболезненной, плюс — его душевное состояние было, за отсутствием подходящего термина, — из лучших. Я думаю, что при наличии выбора большинство разумных существ предпочли бы расстаться с жизнью именно так, а не в страхе и страдании.

Ден не смог удержаться от вздоха.

— Ага. Догадываюсь. Небогатый выбор. Такие, как Зан, не должны его делать.

Пара дроидов протащили секцию здания, которую Ден опознал, как принадлежащую кантине. Хорошо. Чем быстрее ее восстановят — тем лучше.