Я присел на кресло-качалку, жалея, что у меня не было с собой сигарет.

— Зачем ты приехал сюда, если не собирался заходить ко мне? — спросила она.

— Заходил к родителям Кайлы.

— На черта тебе это?

Я ничего не сказал.

— Они не станут тебе помогать, — ответила она.

— Я не хочу, чтобы они помогали мне, мама. Я хотел найти Кайлу. Сын хотел бы видеть ее время от времени.

— Зачем это тебе, Вилли?

— Она его мать!

Покачав головой, мама села в другое кресло-качалку и со вздохом посмотрела на меня, пожав плечами.

— Что? — спросил я.

— Ты просто дурак, Вилли. Вот и всё. Не думаю, что видела в жизни большего дурака, а это о чем-то да говорит.

— Спасибо, мама. Я хочу, чтобы у сына наладились отношения с женщиной, подарившей ему жизнь, а ты считаешь меня дураком.

— Почему ты печешься об этой женщине? Она бросила Ноя. Конец истории.

— Ты никогда не была сторонницей прощения.

— Речь не о прощении, Вилли. Почему ты тянешься к неправильным людям? Почему бы тебе не быть как Билли: найти приличную работу и сделать из себя человека?

— Все мы знаем, что меньше всего я хочу — это найти приличную работу.

— Должно быть, ты вообще не хочешь нормально работать, раз не готов обрезать волосы и перестать выглядеть, как девчонка.

— Ага, вот что не дает мне развиваться. Волосы. Полагаю, перестать быть геем я тоже могу.

— Ты же знаешь, надежные компании не станут нанимать таких людей.

— Людей, вроде меня, — исправил я ее.

— Не знаю, зачем до сих пор разговариваю с тобой. Ты не слушаешь. Я говорила тебе держаться подальше от Кайлы, но ты не послушал. Я сказала тебе пользоваться контрацепцией, но ты-то знаешь лучше. Когда родился ребенок, я сказала тебе, что вам потребуется помощь, но нет, ты не послушал меня. Ты должен был как-то договориться с родителями Кайлы.

— И отдать им опеку над Ноем?

— Да, Вилли, а почему нет?

— Он мой сын!

— Но ты ему не подходишь, — решительно сказала она.

— Кажется, десять лет я как-то справлялся, — подчеркнул я.

— Есть разница между выживанием и жизнью, — ответила она.

— Как ты можешь быть такой бессердечной? — спросил я.

Она всплеснула руками в отвращении. Я с трудом подавил желание встать и влепить ей пощечину.

— Ты злишься, — выразила она свое наблюдение. — Я не поддерживаю, а ругаю. И всегда остаюсь виноватой. С тобой всегда одно и то же, Вилли.

— Совсем нет, — возразил я. — Может, ты и права, мама. Может, я никудышный отец. Может, Ною было бы лучше ходить в баптистскую церковь и ненавидеть всех грешников мира с мистером и миссис Уоррен. Может, я не в состоянии дать ему будущее, которое он заслуживает. Может, мне следовало отвернуться от него, отдать тебе и позволить воспитывать. Или разрешить Билли и Шелли заботиться о нем, пока я навещаю его время от времени. Может, у вас-то все получилось бы лучше. Может, я всего лишь на всего член на двух ногах, который сдохнет на помойке с телеграфным столбом в заднице.

— Ты всегда думаешь только о себе, да, Вилли? Тебе не обязательно было делать ребенка той девке. Не обязательно было рожать и оставлять этого малыша. У тебя были варианты. Ты бы мог жениться на хорошей девушке. Хоть раз в жизни, почему ты не подумал о ком-то, кроме себя? Но нет же, тебе нужно идти своим собственным путем и делать то, что хочешь только ты, не взирая на тех, кого это может задеть.

— Я пытался поступить правильно, Мама, — сказал я.

— Уверена, ты так и думал, — ответила она.

Я встал и посмотрел на нее.

— Увидимся, мама, — попрощался я.

— Вилли, подожди!

— Я не собираюсь повторять этот спор.

— Но я просто пытаюсь открыть тебе глаза.

Я сел в машину и уехал.

Оставалось только одно место, где, по моим соображениям, могла быть Кайла, и в это место мне точно не хотелось ехать. По дороге в Тупело я свернул в южном направлении на шоссе 45 в округ Монро.

У меня появилась соблазнительная идея попросить поехать со мной Джексона Ледбеттера или даже Тоню, мать Кики, и мою лучшую подругу, но я передумал. Я не хотел, чтобы эти двое стали свидетелями этой части моего прошлого. Да и поездка не была лишена риска, по крайней мере, не для геев и чернокожей женщины.

Я проезжал множество полей, засаженных хлопком и соей, по дороге, которую хорошо помнил еще по моим многочисленным визитам к Кайле во время ее беременности, когда я приезжал, чтобы отвезти ее к доктору. По "КУДЗУ" передавали Элвиса "В гетто".

На безлюдном участке пути между Нетлтоном и Амори, узкая грунтовая дорога уходила в лес, и я пустил машину по этой дороге, ощущая беспокойство и неуверенность по поводу целесообразности этой поездки.

На расстоянии полумили по этой дороге должен был стоять трейлер, где жили Кайла со своим бойфрендом. Я никогда особо не интересовался тем, кто конкретно владеет этим трейлером, мне было только известно, что он использовался как метлаборатория и, возможно, в этом качестве существовал и до сих пор.

Трейлер по-прежнему стоял на своем месте, посреди моря разобранных машин и всего остального. На окраине горел костер, возле которого зависали два парня.

Когда я подъехал, к моей машине поспешили лающие собаки, а парни у костра поднялись на ноги, смотря в мою сторону с опаской, словно ожидая... эм, да кто вообще знает, чего они ждали?

Синяя тачка, на которой Кайлу забрали из тюрьмы была припаркована за трейлером так, что с дороги ее не было видно. Люди, паркующиеся за домами, подальше от глаз полиции, как правило, имели веские причины для этого.

Я опустил окно со стороны водителя и ждал, пока эти двое подойдут. Они не спешили. Ребята выглядели как типичные деревенские головорезы, те, с которыми вы бы не стали связываться, ну, если только у вас нет желания менять проколотые шины.

— Я ищу Кайлу, — сказал я, когда они приблизились.

Один из чуваков был крупного телосложения. Судя по взгляду тот еще отморозок, думаю, он был бы просто счастлив всадить топор кому-нибудь в череп. Другой был тощий, как грабли, выглядел, как настоящий метамфетаминщик и у него было слишком много татуировок. Я бы сказал, они могли быть братьями. Оба бритоголовые. У жирного была борода. Второй — пытался ее отрастить.

— Тут нет никакой Кайлы, — сказал жирдяй.

— Она мать моего сына, — произнес я. — Ее недавно выпустили из Центральной тюрьмы. Я просто хотел передать сообщение, и ноги моей тут больше не будет.

— Кажись, меня не канают твои личные дела, — ответил жирный.

— Моему сыну девять, — сказал я, — он глухой. И он просто хочет увидеть маму.

— Он хочет или ты? — спросил жирдяй.

— Она здесь живет?

— Кажись, это не твое собачье дело, — ответил он.

Я взглянул на трейлер. Кухонные занавески были слегка раздвинуты. Неужели Кайла стояла там и смотрела? Ну, почему она такая бессердечная сука?

— Скажите ей, что заезжал Вилли, — произнес я. — Я работаю в "ФудВорлде" по утрам. Она может найти меня там. Ее сыну хотелось бы хоть иногда с ней общаться. Я не прошу у нее ни алиментов, ни чего бы то ни было еще. Будет здорово, если она придет навестить своего ребенка.

— Мы не знаем никакой Кайлы, — заговорил впервые тощий. Он почесывал лицо, пока говорил: — Ты заодно с копами?

— Он не заодно с полицией, ты, долбанутый идиот, — сказал жирный.

— А нам то откуда знать? — спросил он.

— Заткнись.

— Может, он хочет что-то купить.

— Я сказал заткнуться, тупой ты мудак. Разве нет? У тебя в ушах что-то застряло? Я запихаю тебе свой член в ухо, если ты, блять, не завалишь хлебало, тупой ты мудак. Куча дерьма. Самый тупой ублюдок из всех, кого я знал...

Тощий нервно потер свои голые руки.

— Передайте ей сообщение, пожалуйста, — сказал я.

— Окей, — ответил жирненький, повернувшись ко мне с улыбкой, — передадим. А теперь почему бы тебе не свалить нахрен с нашей территории?