— Ты разбиваешь мне сердце. — Со вздохом, произносит он. — Никогда не видел настолько несчастную девушку перед помолвкой. Неужели я и в правду вырастил строптивую дочь?

— Ты, правда, веришь, что это из-за тебя или из-за законов? Моя жизнь кардинально изменится, и это не мое решение.

Мой ответ застает его врасплох, и его удивление испаряется, уступая место пониманию.

— Я делаю это, для твоего блага. Думаю, ты будешь приятно удивлена.

— Ты должен гордиться тем, что я сильна духом, Отец.

— Я горжусь, и я выбрал мужчину, который тоже будет гордиться этим.

— Не могу придумать ничего хуже, чем быть отданной кому-то. Словно раб. Или имущество. — Я перевожу взгляд на платье. Оно осуществляет все то, чего я так боялась.

Отец застывает.

— Я знаю участь и похуже. Ты можешь бродить по лесу, не способная думать ни о чем, кроме жажды.

Я резко вздыхаю.

— Не уверенна.

Отец краснеет, и становится серьезным. Его попытки успокоить меня, закончены.

— Я беспокоюсь о тебе, Эрис.

— Как и я.

Он ворчит.

— Твои приоритеты ... не естественны. Перед помолвкой, ты чувствуешь себя хуже, чем перед Мракоходцем. Если бы у тебя был выбор, то не думаю, что ты ...

— У меня. Нет. Выбора. И в этом, вся проблема.

Отец прищуривается, и его плечи опускаются. Он качает головой.

— Эрис! — Раздается Мамин голос из коридора.

— Она планировала этот день, на протяжении всей твоей жизни. Ты ее единственная дочь. Не разрушай это, ради нее.

Я сжимаю губы в жесткую линию.

— Речь не о ней, Отец. И не о тебе. Моя жизнь изменится, а я не хочу этого. Пожалуйста. — Начинаю умолять я. — Пожалуйста, не заставляй меня делать это. — Я могу остаться здесь. Жить так, как мне хочется.

— Эрис, таковы законы. Так должно быть.

— Тогда законы не правильные!

— Эрис! — Рявкает Отец.

Мама заворачивает за угол, ее глаза округляются и мечутся между Отцом и мной.

— Дайр?

Отец расслабляется и улыбается.

— Она просто нервничает, дорогая. С ней все будет в порядке.

Он покидает комнату без единого слова, а Мать осторожно улыбается.

Я с трудом натягиваю улыбку.

— С чего начнем?

Она показывает плойку и расческу.

— С волос.

Переступив через себя, я сажусь на бархатный пуфик. Перекинув свои длинные волосы через плечо, я смотрю на свои небесно-голубые глаза в отражении зеркала, висящего на стене. Принадлежу ли я этому месту? Не думаю. Я должна быть чем-то другим. Чем-то ... большим. Отец прав. Я не самый лучший член Братства. Я подвела его, сделала то, чего никогда не хотела. Но и он подвел меня. Я только начинаю жить, но чувствую себя так, словно моя жизнь подходит к концу.

— Хорошо, Мама. — Говорю я, беру расческу и провожу ею по волосам. — Давай приступим.

Какое-то время, мама перебирает прядки моих волос, с рассеянной улыбкой на лице. Затем, начинает завивать их плойкой. Когда она заканчивает, мои волосы ниспадают по спине густыми, золотыми локонами. 

Подходит очередь губ, мама покрывает их кроваво-красной помадой, в тон платью. Моя бледная кожа контрастирует с темно-красным цветом, и я стараюсь смотреть куда угодно, но только не в зеркало. Мама хотела, чтобы я была в восторге от этого, но я не ощущаю восторга, поэтому притворяюсь, будто просто нервничаю. 

Мама направляется к манекену, осторожно расстегивая дюжины пуговичек на спине.

— Одевай подъюбник, дорогая.

Я повинуюсь, подхожу к гардеробной, стягиваю воздушный белый подъюбник с железной вешалки, и натягиваю его. Мама снимает платье с манекена и разглядывает его.

— Эрис? — говорит она.

— Да?

Она хихикает, протягивая мне платье.

— Ну? Давай же, надень его. Ты неделями любовалась им.

Кивнув, я ступаю в него сначала одной ногой, затем другой. Мама поднимает платье, и я просовываю руки в рукава.

Она вздыхает, застегивая пуговки.

— Не могу поверить, наконец-то, настал этот день.

— Как и я.

Она заканчивает с пуговицами, и я поворачиваюсь к ней лицом. Ее глаза сразу же наполняются слезами, и соленные дорожки увлажняют ее щеки.

— Ты – прекрасна. — Всхлипывает она.

— Спасибо.

Мама идет к моему туалетному столику и возвращается с маленьким пузырьком. Она переворачивает его и прикасается пальцем к моей шее и запястьям. Меня окутывает аромат роз.

— Твои туфли. — Произносит она, помогая мне обуться. Они совершенно новые, из блестящей черной кожи. Мама сама их выбрала. Каблук слишком высокий, и не устойчивый.

Она снова хихикает.

— Ты быстро привыкнешь к ним. Просто держи равновесие. Нужно было разносить их.

Я не жалуюсь, я рада, что она сдержала обещание и не заставила меня надевать многострадальный корсет. В отличие от других девушек в деревне, я не привыкла носить его.

Мама оставляет меня одну, чтобы переодеться в своей комнате, а я пялюсь на свое отражение в зеркале. Глаза сразу же начинают гореть, и я проклинаю девушку в зеркале.

— Не плачь, ты, тупая корова! — но слезы, все равно, скатываются из глаз.

Менее чем через час, меня выставят напоказ перед всей деревней, и Отец объявит, кому я буду принадлежать до конца моих дней.

В комнату входит Отец, в своем лучшем костюме.

— Эрис. Ты прекрасно выглядишь.

— Я не могу. — Шепчу я.

Улыбка исчезает с его лица, а свет в глазах меркнет.

— Перестань.

— Пожалуйста, не заставляй меня.

— Хватит. Ты поставишь свою Мать и меня в неловкое положение. Всю семью. Возьми себя в руки и вытри слезы, пока Мама не увидела тебя в таком состоянии. Ты разобьешь ей сердце.

Я поднимаю руку и вытираю слезы.

Не спеша, к нам направляется Мама, в нефритовом платье. Она заказала его ради этого дня, и  очень взволновалась. Мы входим в большую комнату, где нас ожидают мои братья.

Клеменс широко улыбается.

— Ты выглядишь как девчонка!

— Клеменс! — Упрекает его Мама. — Она и так нервничает. Не делай еще хуже.

Лукас и Джонатан тоже улыбаются, но Джонатан радостно и самодовольно ухмыляется, из-за того, что я несчастна. Я перевожу взгляд на пол.

— Повозка готова? — Спрашивает Мама мальчиков. Они кивают. — Ну, тогда выдвигаемся.

Отец взбирается на переднее сиденье, к нему присоединяется Клеменс, мальчишки помогают нам с Мамой сесть на свои места. Отец дергает поводья, давая сигнал лошадям. Колеса резко дергаются вперед, а затем их ход выравнивается, становясь равномерным и плавным.

Уловив звуки музыки и болтовню жителей, я понимаю что мы уже близко. На помолвке дочери Братства, присутствуют все. Они хотят увидеть парня, которому посчастливилось стать членом нашей семьи. И не только ему. Социальная и финансовая значимость его семьи, также улучшится.

Повозка останавливается, и дверь открывается. Лукас помогает спуститься мне и Маме, а Джонатан следует позади. Когда мы доходим до толпы, какая-то женщина хватается за Отца. Инстинктивно, он сжимает ее запястья в своих больших руках, легко удерживая ее на расстоянии. Она кажется мне знакомой, но я не могу вспомнить, где, или по какой причине, мы встречались. Огромное количество людей переступало через наш порог, невозможно всех запомнить.

— Если бы вы только ... только... — начинает она, но Отец качает головой.

— Магнес, прекрати. Ты ставишь себя в неловкое положение.

Мама встает передо мной, закрывая руками то ли, чтобы удержать меня, то ли, чтобы удержать женщину от моего платья.

У Магнес дряблая и морщинистая кожа. Радужка глаз такая блеклая, что не понятно, какого она цвета, синего или зеленого. Редкие волосы, цвета молока. Кожа покрыта большими, коричневыми пятнами, а ногти пожелтели – все признаки того, что она перестала принимать Вилеон, который замедляет старение.

— Дайр, умоляю. Один маленький пузырек. — Она смеется и взмахивает рукой. — Не знаю, что я еще могу сделать, чтобы убедить тебя.