Я вздыхаю.

— Не вежливо покидать вечеринку в нашу честь.

— Они не узнают, что мы отлучались.

Чем больше мы обсуждаем, тем больше он настаивает, и тем сильнее я хочу пойти. Все равно я не хочу праздновать свою помолвку, а лес успокаивает меня. Это единственное место, где я чувствую себя свободной.  

— У края говоришь? — переспрашиваю я.

Он кивает, и его глаза начинают сверкать от волнения.

— На секундочку. И мы не вернемся туда, пока ты достаточно не натренируешься. — Он кивает. — Мы не можем долго там пробыть. Отец заметит.

— Договорились.

Сжав платье в кулаки, мы направляемся к краю сосен. В лесу тихо и темно. Белые облачка пара вырываются изо рта Уильема. Мы ушли не далеко, а он уже боится.

— Уверен?

Он сомневается, но кивает.

— Следуй за мной, — говорю я, ступая за пределы леса.   

Мы с Уильемом садимся на высокую траву и прислушиваемся.

— Что теперь? — шепчет он.  

— Если бы я охотилась, мы бы углубились в Лес, наблюдали, выжидали, вслушивались. Мы бы преследовали их. Иногда, они преследуют нас.

— Они всегда нападают?

Я жду. Он уже в ужасе. Я не хочу пугать его.

— Эрис?

— Все время.  

У него перехватывает дыхание, и он начинает переминаться с ноги на ногу.

— Я ведь могу научиться? Ты же научилась.

— Я тренировалась с тех пор, как начала ходить.

— Знаю. Это займет время, но, когда-нибудь, я смогу. Будет неловко для нас обоих, если я буду сидеть в подвале твоего отца, смешивая химикаты и кровь.

— Не совсем.

Уильем открывает рот, но я останавливаю. Он замирает. Это хорошо. По крайней мере, он выполнил указ.  

Где-то хрустит ветка, звук эхом разносится по лесу, отражается от деревьев и исчезает в тумане.

Уильем вскакивает и делает шаг назад.

— Нам ... нам нужно уходить. — Шепчет он.

Я поднимаю руку, пытаясь все расслышать и тихо говорю ему:

— Успокойся. Мы уйдем, и уверена, мы в безопасности.

— Плохая идея. Нам нужно уходить. Сейчас же.

— Пойдем. Но сначала, нам нужно прислушаться.   

Уильем делает шаг назад, и листья хрустят под его сапогами.

Вновь хрустит ветка, на этот раз громче, словно вспышка молнии. Они близко.

Уильем бросается на полной скорости в неправильном направлении.

— Уильем! — шепчу я, так громко, как могу. Он не останавливается. Я сжимаю платье и бегу за ним, мое сердце грохочет в груди как сумасшедшее.

Что-то перепрыгивает с ветки на ветку, с дерева на дерево, преследуя его. Если я вернусь без Уильема, Отец обвинит меня и я не уверена, каким будет мое наказание.

Уильем сворачивает влево и скрывается за кромкой деревьев, прямо к вечеринке.

Я тяжело вздыхаю, радуясь, что, по крайней мере, он вне опасности.

Поднимается ветер, и сосны начинают раскачиваться из стороны в сторону. Мои глаза сосредоточены на тьме. Я в шаге от края Леса, от безопасности. Я пячусь, осознавая, в какой опасности была. Одетая в длинное, громоздкое платье. Без оружия. Повернув к вечеринке, замечаю на дереве те красные глаза, которые видела над каменной стеной.

Я отступаю назад, почти падая на лесную подстилку из веток. Подняв юбку, бегу в противоположном направлении, глубже в Лес, подальше от светящихся глаз.

Лес для меня, как второй дом, есть и другие способы пересечь его границу. В отличие от Уильема, я без усилий перелезаю через стволы деревьев и прыгаю по камням, убеждаясь в том, что  наблюдавший не следит за мной. Я продолжаю бежать, цепляясь платьем за чертополох. Ландшафт становится грубее, но я почти у цели. Рядом с деревом Хоппера стоит дом Кала, прямо на границе леса. Я никогда не понимала, почему они построили дом так близко к Лесу, но теперь, это только на пользу, и мне не нужно выяснять причины такой странности. Их нелепое решение, спасет мне жизнь.

Наконец, я вижу мост, мои легкие сейчас лопнут, но я напрягаю ноги, двигаясь еще быстрее. Мои шаги, отдаются барабанной дробью, пока я бегу по гигантскому стволу дерева, которым мы пользовались много раз. Оказавшись на полпути, ствол сдвигается, и я падаю на колени. Оглянувшись, я вижу двух Мракоходцев, которые, изо всех сил, пытаются сдвинуть дерево.

— Нет, — шепчу я. Как такое возможно? Дерево Хоппера лежит здесь очень давно. Если Мракоходцы могут сдвинуть его, тогда почему не пытались сделать этого раньше?

— Нет! — я вскакиваю с колен и продолжаю бежать, у меня есть еще время. Когда кора дерева хрустит и скрепит, я оборачиваюсь и прибавляю скорость, но этого не достаточно. Мракоходцы обрушивают мост, но я продолжаю бежать в гору, пока другая сторона не падет.

Почувствовав, как кора уходит из-под ног, я пытаюсь подпрыгнуть и зацепится за что-нибудь, но  зацепится не за что. Я уже слишком далеко.

Такое ощущение, что все происходит в замедленной съемке, мои ноги еще движутся, словно я  продолжаю бежать, мои руки тянутся к камням, виноградной лозе или веткам, которых нет.

Ствол обрушивается на верхушки деревьев, раздается оглушительный грохот и я, беспомощно, следую за ним. Надеюсь, дерево Хоппера проложит путь, но мое падение прерывается и я приземляюсь ребрами на ветку. Из груди выбивает весь воздух, и я кричу от боли. Мое тело переворачивается от столкновения, изменив траекторию. Руки и лицо покрывают сотни порезов, но голова, бедра и ноги искалечены еще больше.

Не в силах вообразить еще больше боли, мое тело с силой ударяется о землю, спина вспыхивает  болью до желудка. Я лежу, хватая ртом воздух. Мое прерывистое дыхание, вырывается клубами пара. Боль превращается в агонию. Ноги изогнуты в разные стороны, я рада что не ощущаю их, но мне становится страшно. На левом предплечье, кость порвала кожу, и торчит, как кровавая ветка.

— Отец! — кричу я, так громко, как могу. Мой голос недостаточно громкий, чтобы меня услышали из ущелья. Никто не знает, что я здесь, и даже если Уильем будет достаточно храбр, чтобы признаться Отцу в случившемся, я, все равно, умру в одиночестве.

Я смотрю вниз и вижу палку, торчащую из моего живота, на шесть дюймов. Дотянувшись до нее, дыхание перехватывает, и я начинаю плакать. Я чувствовала, что день помолвки станет концом моей жизни, но я ошиблась. Обручение не убьет меня. Это сделает Лес.

Я – кровавое месиво плоти, лежащее на дне оврага, и думаю лишь о том, как будет разочарована Мама, что мое платье испорчено. Трудно сказать, где заканчивается платье и начинаются раны. Я покрыта красным шелком и своей кровью.

Земля влажная. Я смотрю на ясное небо, вдали от факелов деревни, оно кажется выше и переполнено звездами. Мое внимание привлекают две фигуры, спускающиеся в овраг, это те Мракоходцы, они собираются убить меня.

Я, последний раз, взываю к Отцу, но знаю, что никто не услышит меня, кроме Мракоходцев. Он всегда меня защищал, и сейчас, когда я в одиночестве истекаю кровью, его имя – единственное, что я могу произнести.

Я чувствую запах земли и начинаю кашлять. По подбородку стекает теплая кровь, знак того, что у меня внутреннее кровотечение. Мысли о спасении перетекают в надежду на то, что я потеряю сознание до того, как Мракоходцы доберутся до меня. Я не могу защититься, и они, скорее всего, будут упиваться, отрывая плоть от костей, съедая меня живьем.

Я жду смерти, надеясь на быструю. Мои глаза блуждают по небу, деревья и лес, создают идеальную рамку для звезд. Их там миллионы, и я вдыхаю эту красоту.

Слезы стекают по виску в ухо, когда раздается шуршание листьев. Они здесь. Моя боль только начинается. 

— Не дергайся, — говорит молодой мужчина.

Я поднимаю голову и вижу ту пару глаз.

— Будет больно, но не долго. Просто, не сопротивляйся.

— Сопротивляться, кому? — Спрашиваю я, мой голос совсем чужой, как у маленького, беспомощного, напуганного человечка.

Голова пульсирует, теплая кровь смешивается с потом и стекает в глаза.