Дэниэл солгал, потому что не хотел меня пугать? Неужели он действительно привел меня к Эвандеру, надеясь, что он будет снисходителен? Конечно, он не стал бы так рисковать.

— Он не сделал бы этого.

— Сделал что, Эрис?

— Солгал.

— Как думаешь, что произошло бы, если бы Эвандер не принял тебя? Позволил бы тебе бродить по Лесам? Оставил Дэниэла с тобой? Он нуждается в нем, ты это знаешь.

— Почему?

— Я не знаю, но полагаю, мы скоро узнаем.

— Дэниэл не обманывал меня, — рычу я.

— Почему бы и нет? Разве ты не лгала ему?

— Нет!

— Ты сказала ему, насколько лжешь?

Я уставилась на нее.

— Он спас мне жизнь. Я бы не поступила так с ним.

— Не говорить правдивую ложь?

Если бы мое лицо могло побледнеть сильнее, то побледнело бы.

— Почему ты здесь?

— Хочешь, чтобы я ушла?

Я задумываюсь на мгновение. Даже ее интеллектуальные игры и вопросы, лучше одиночества.

— Нет.

Она наклоняется вперед с улыбкой.

— Тогда ладно.

Мы, некоторое время, сидим в тишине.

— Ты из Оны? Или, полагаю, я должна спросить, ты была из Оны, — спрашиваю я.

— Нет.

— Соран?

— Нет.

— Тогда из Тру?

— Нет.

— Так, к какой из шести территорий ты принадлежала?

— Ни к одной из них. Я пришла с юга.

— С юга. Что на юге? Шесть территорий составляют весь остров.

— На самом деле, они составляют полуостров. Много веков назад, существовал сухопутный мост, который был затоплен во время Падения. Я путешествовала здесь со своей семьей и с другими из нашей Родины. Мы попали в засаду, по пути.

— Бессмертные.

Внимание Иланы пробуждается от моих слов.

— Нет. Воины тех, кого вы называете Тру.

Тру был полон бандитов и воров до тех пор, пока формировалась Приора. Я вспоминаю Чесека и его грязную крысиную морду, когда он отрубил голову тому мальчику, которого похоронил Отец.

Она продолжает.

— Пол сотни наших, отправились на ваш остров. Выжили только мы с Аяной. Кая нашла нас, заявив свои права. Она привезла меня сюда, поселив в клан Эвандера.

— Если вы здесь так долго, почему ты всегда одна?

— Так было не всегда.

 Она делает паузу, решая, стоит ли продолжать. Ей не требуется много времени на раздумья.

— Они привели меня к Эвандеру, потому что я убила свою вторую половинку.

Она произносит слова без эмоций и наслаждается, наблюдая за моей реакцией.

— Он был частью рейда на Жерден. Они уничтожили весь город за одну ночь.

— Ты ... убила его?

— Его звали Элиас. Устав питаться оленями и грызунами, он подтолкнул группу совершить набег на город. Вернувшись, Эвандер осудил их, но позволил им жить. Мы с Элиасом боролись. Он знал решение Эвандера о их помиловании – как слабых, и планировал не один рейд, но и обогнать Эвандера.

— Ты убила его?

— Я была единственной, кто смог.

 Она словно закипает на медленном огне, снова оглядываясь по сторонам.

— Они не поверили мне, решили, что я выдумала о планах мятежа Элиаса, чтобы спасти себя.

— Но Эвандер оставил тебя в живых.

Тихо засмеявшись, она шевелится.

— Из-за тебя, но это бессмысленно. Эвандер готов был укротить меня. Я ждала Каю. Я под ее ответственностью. Ты, дочь Приоры, новая бессмертная, заступилась, против большинства. Это неслыханно!

— Дэниэл сказал, что он был милостив.

— Дэниэл ошибается. Тут, что-то еще. Прощение Эвандера Элиасу, было беспрецедентным. Если бы Кая узнала, не представляю ее реакцию. Баланс тоже важен.

— Почему? Мой Отец никогда не говорил о балансе.

— Потому что, это не его закон, а наш. До грехопадения, не было никакого баланса. Некоторые бессмертные считают, что это и стало причиной конца. Мы были в бегах, единожды. Тогда, мы не были врагами. Мы жили друг с другом. Тогда, слишком много народу пожелали наши способности. Было слишком много обращенных. Слишком много волков и мало кур, Эрис. Это равновесие. Это хорошо, что они боятся, хорошо, что держатся подальше. Все не могут быть бессмертными. Мы не переживем это еще раз.

— Но какой мотив может быть у Эвандера?

Она пожимает плечами.

— Я не знаю.

Я берусь за концы моих длинных кос.

— Я думала, что знаю Лес. Думала, что знаю многое.

— Не всё ...

Уголки моих губ дергаются. Илана такая разная. Жестокая и честная. Непримиримая. Именно это мне в ней нравится.

— Они не все боятся, ты же знаешь. Мой Отец похоронил ребенка, недавно ... — я сажусь. — Он разговаривал с девушкой. Из Тру. Браконьер искал ее в Лесу. Ее зовут Мойра.

Илана встает и подходит к дверному проему. Она смотрит вниз, на поляну, несколько секунд, а затем указывает.

— Она здесь.

Я соскакиваю и смотрю на поляну, куда показывает Илана. Среди нескольких молодых, скачет счастливая, улыбчивая девушка, с красными кудряшками.

Я вздыхаю.

— Они не питаются ею?

— Нет. Она подвергалась жестокому обращению. Однажды ночью ее изуродовали и приняли решение обратить ее, чтобы спасти ей жизнь. Немногие в нашем клане, решились взять ее.

— Жестокому обращению со стороны кого? Ее семья послала человека на ее поиски.

— Убить ее. Ее Отец был советником. Он не мог рисковать, чтобы кто-то узнал, что он сделал.

Я сажусь в центре гнезда, прикрыв рот ладонью. Было ли что-нибудь правдой? Нет никаких монстров в Лесу. Монстры живут за границей деревьев – на Поляне.

Солнце начинает появляться над горизонтом, и Илана ступает на ветви перед моей дверью.

— Если ты не хочешь, чтобы я возвращалась, я не стану. Но я вижу, что мы не импонируем друг другу, думаю, я могла бы ... поздороваться.

— Здравствуйте, — говорю я, с нервной улыбкой.

Она улыбается и выпадает из поля зрения.

Я снова одна. Дэниэл ушел на всю ночь, и меня раздражает, что он оставил меня в одиночестве надолго. Я стала зависимой от его компании и чувствую себя потерянной, когда его нет рядом.

Накануне, состоялась свадьба Клеменса, и меня там не было. Я хочу проспать более двух часов, просто закрыть глаза и забыть что пропускаю, мечтать о деревьях и солнце, вместо того, чтобы мечтать о Матери, старавшейся насладиться днем, не оплакивая свою единственную дочь.

Тени пляшут в моем тихом доме, когда солнце поднимается выше. Ночь была длинная. Кроме того, Отец всю ночь искал меня с моими братьями и кузенами – выкрикивая мое имя. Прежде, для меня всегда было чудом, что я не слышала шаги Отца в чаще. Теперь мне жаль, что я слышу.

Я не в силах больше их слышать. Они возвратились домой, а я здесь. В одиночестве. По-прежнему корчусь на полу, обнимаю колени и раскачиваюсь взад и вперед. Даже после того, как моя семья уходит домой, шаги, и печальный зов моего имени, не прекращаются.

Дэниэл появляется в дверном проеме, и, увидев меня на полу, падает на колени рядом со мной.

— Эрис, — произносит он, его голос хрипит от сочувствия и беспокойства.

Я вцепляюсь в него.

— Это было слишком давно, — шепчу я, сжимая его рубашку в кулаки.

— Я знаю.

— Мне нужно увидеть их. Мы должны исправить это.

— Мы сделаем это.

— Мы планировали это, в течение недели. Отец не остается один. Они ищут день и ночь. Он никогда не смирится с моей смертью.

— Возможно потому, что он чувствует, что ты не умерла. Моя мама однажды сказала, что испытывала то же самое.

— Я должна поговорить с ним, — шепчу я.

— Нет, пока он не один, Эрис. Это слишком опасно.

— Он не причинит мне вреда, — умоляю я. — Он не станет. Я его дочь.

— А что, если это произойдет? Ты заставишь его пройти через это?

Я отстраняюсь от него и поднимаюсь на ноги, став у дальней стены моего нового дома.

— Ты не понимаешь. Это было по-другому для тебя.

— Ты права, — соглашается он. — Но ты не хуже меня знаешь, что твой Отец направит топор или стрелу тебе в голову, отчаявшись освободить тебя от того, кто ты есть.

Я отрицательно качаю головой.