— Ты сказала, что Мракоходцы не такие, как мы думали. Как же так?

— Ты помнишь, мальчика, которого похоронил? — спрашиваю я. Отец кивает. — Он был просто мальчиком, Отец. В первый год после обращения, мужчина или женщина могут зачать ребенка. У них есть дети, которые растут так же, как мы. Помнишь, девушку из Тру, о которой говорил браконьер?

Отец ждет.

— Я видела ее в нашем клане. Она была счастлива. Мракоходцы забрали ее из семьи, потому что там ее избивали и морили голодом.

У Матери отвисает челюсть.

— Может это и было планом Эвандера и Генриха, принять меня, но они принимают людей, которые обращаются к ним. Они дают им дом и признание. Я ни разу не пробовала человеческую плоть. Жажда – это миф, Отец. Мы не дикари. Мы не животные, которые интуитивно убивают. У нас есть выбор и большинство из нас, предпочитают животных.

— Люди, на вкус, лучше, — добавляет Кая.

Мы с Дэниэлом поворачиваемся к Кае.

— Что? — спрашивает она, удивляясь нашей реакции.

Я рассказываю все, о последней ночи моей жизни, как убежал Уильем, как Аяна гналась за мной, и что Дэниэл спас меня. Я вспоминаю свои переживания, когда увидела, как живут Ходоки.

Развалившись в своем большом кресле, Отец играет пальцами со своей с рыжей бородой.

— Я не хочу верить в это. Я не могу. Потому что это будет означать, что я убивал беззащитных детей.

— Не беззащитных, — говорит Илана. — Бессмертный ребенок, в два раза сильнее вас. Они обучены не причинять вред человеку.

Отец прикрывает глаза.

— Тогда, они были беззащитны. — он смотрит на меня. — Мне стольким надо искупить вину, Эрис. Пожалуйста, скажи мне, что это неправда.

— Я не желаю причинять тебе боль, Отец, но мы должны верить в настоящее. Этот выбор сделает нас теми, кто мы есть на самом деле. Мы не монстры, Отец. Мы должны поступить правильно.

Клеменс встает.

— Если их дети сильнее нас, наш единственный шанс – это стрелы и Етир.

— У меня есть небольшое количество приверженцев в Лесу.

— Тогда, кто те Мракоходцы с тобой?

— Я Королева-Мать, — говорит Кая, поднимая подбородок. — Они моя свита, конечно.

— Антураж, — с сомнением, говорю я, — Эти дети, твой антураж?

Уверенность Каи рассыпается.

— Они преданны мне, и уязвимы. Я не смогу защитить их в Лесу.

— Тогда, мы будем защищать их здесь, но нам нужны преданные вам Мракоходцы.

— Напишите письмо, — говорит Лукас. — Скажите мне, где они находятся. Я найду их.

— Нет! — восклицает Мать, хватая его.

— Он – Приорат, — говорит Илана. — Он обучен и знает, как распознать признаки Мракоходца, он сможет защищать себя, и годится на роль руководителя, за которым мы пойдем.

— Ты пойдешь с ним? — спрашиваю я.

Илана кивает.

Лукас отстраняется от Матери и бежит к столу, выдвигая скрипучий ящик. Он спешит назад, вручая Кае перо и пергамент, без страха, будто он не в полуметре от Старейшины.

— Напишите письмо. Подпишитесь. Я прослежу, чтобы оно попало к вашим верноподданным.

— Простите? — спрашивает Кая, явно обидевшись.

— Я самый быстрый из всех нас, — говорит Лукас.

— Он прав, — соглашаюсь я. — Это так.

Лукас снова протягивает бумагу, и Кая зажмуривает красные глаза. Она не высокая, не больше  пяти футов, но довольно пугающая.

— Он просто спешит, Кая, — говорит Дэниэл. — Пожалуйста, сделай, как он просит.

Она поднимает подол белого платья и направляется к столу. Илана выдвигает для нее стул. С идеальной осанкой, Кая окунает перо в чернильницу и начинает строчить. Подписавшись, она рисует странный символ внизу, затем сворачивает пергамент и протягивает его Илане.

Илана обеими руками сворачивает письмо.

Лукас стоит у открытой входной двери, ожидая Илану.

Губы Мамы дрожат, и она смотрит на меня.

— Скажи, что мы можем доверить этой женщине нашего сына.

— Я доверяю ей, — говорю я.

Кая встает.

— Немногие, в восьми километрах к северу от водопада, в лесах Оны.

Илана кивает.

— Мы передадим сообщение преданным, и приведем их сюда.

Отец в хорошем расположении духа.

— Тогда, мы сохраним их Старейшину, разрешив оставаться до тех пор. У нас достаточно Етира на некоторое время, и я уверен, что они это знают.

— Они знают, — соглашается Кая, подойдя к окну в каменной стене. — Убедитесь, что на них не будут целиться из луков. Некоторые могут отступить, если увидят, что я здесь. Возможно, их обманули.

— Вероятно, — добавляет Дэниэл. Он тянется за моей рукой, и Кая обращает внимание на наши переплетенные пальцы, словно это оскорбляет ее.

— Застрять здесь, с горсткой людей. Должно быть, я сошла с ума, — говорит Кая.

Она садится, потирая лоб.

Мать обнимает Лукаса и целует его в лоб.

— Беги быстро, мой сладкий. Будьте бдительны.

— Хорошо, Мама.

Илане, кажется, надоело хмурое настроение. Она выходит за дверь и Лукас следует за ней. Мы с Дэниэлом провожаем их до ворот, и я смотрю вверх, на своего двоюродного брата Свена.

— Открывай! — приказываю я.

Свен, пыхтя, напрягает кривошип и механизм поддается. Ворота открываются, как раз достаточно, чтобы проскочили Лукас и Илана.

— Ты защитишь его? — спрашиваю я.

— Нас никто не тронет. Я клянусь.

— Иди! — шепчу я.

Эти двое, хорошая команда. Илана высокая и худая, с длинными, развивающимися, темными волосами, а Лукас, статный и уверенный. У него широкие плечи, длинные ноги с крепкими мышцами. Илана явно сдерживается, двигаясь недостаточно быстро, чтобы поощрить Лукаса. Даже если он и самый быстрый ребенок Дайра, он значительно медленнее бессмертного.

Двойные ворота, из древесины и металла, закрываются передо мной и Дэниэлом, словно поцеловавшись.

Дэниэл обхватывает меня за талию.

— Иди. Проведи время с семьей. Я буду наблюдать на стене.

Я касаюсь лбом его подбородка.

— Зови, если что-нибудь увидишь.

— Они пока не атакуют, а собирают численность. Планируют стратегию.

— Мне уже лучше, — ухмыляюсь я.

Отец и Мать сидят на диване, в большой комнате, наблюдая за огнем. Когда я сажусь, они пугаются, не услышав моего приближения, но вероятно еще и потому, что каждый раз при виде меня, чувствуют, словно я восстала из мертвых.

Мать расслабляется и тянется за мной. Я прижимаюсь к ее боку.

— Ты такая холодная, — говорит она. — Садись ближе к огню.

Я хмыкаю.

— Это не поможет, Мама. Это то, кем я стала.

Она закутывает меня в одеяло и крепче обнимает. Клеменс и Эмилин сохраняют дистанцию. По извиняющемуся взгляду Клеменса, я знаю, почему. Эмилин боится меня. Она дитя Оны, которых обучают страшиться Леса и запрещено играть возле границы деревьев. Мои красные глаза неотступно преследуют ее страхи, как ребенка. Жена старшего сына Приора не должна бояться, но вполне вероятно, что ее сердце и разум кричат ей встать и убежать.

Клеменс накрывает ее руку своей, и я вижу одинаковые золотые кольца.

— Было хорошо на свадьбе? — спрашиваю я.

Клеменс кивает и смотрит на Эмилин. Ее пальцы дергаются. Она нервно открывает рот и колеблется.

— Было красиво. У нас были лучшие флористы и швеи. Сестры Лорнан играли на арфах. Отец Иосиф проводил обряд.

— Только кое-чего недоставало, — говорит Клеменс. — Я хотел, чтобы ты была там, сестра.

— Я тоже.

Мать продолжает рассказывать о свадьбе, и я вижу с какой нежностью Отец, Клеменс и Эмилин смотрят на нее. Я фантазировала об этом моменте, в течение месяца – также сидя на полу возле очага, слушая рассказы о том, что я пропустила, пока меня не было. Я вздыхаю с облегчением, что моя семья приняла меня, даже с новыми способностями и красными глазами.

Но это не похоже на возвращение домой. Я в их доме, слушаю их рассказы и переживаю их воспоминания о жизни, к которым больше не принадлежу.

Моим дом, как и всегда – Лес. Где Дэниэл помог построить мое гнездо. Где я узнала о пути бессмертных. Где я влюбилась в Дэниэла.