— Он хочет сделать объявление. Он сказал, что если ты этого хочешь, то это его привилегия как Отца, объявить о помолвке.

— Помолвка? — восклицаю я.

Улыбка Дэниэла блекнет.

— Бессмертные ведь не делают такие вещи?

Рот Дэниэла кривится, но в глазах теплится надежда.

— Посмотри вокруг, Эрис. Нет больше нас и их. Мы создаем новые законы.

Я оглядываю людей, постоянно перемещающихся по снегу. Бессмертные гуляют вокруг, не беспокоясь о холоде и общаясь со своими и с людьми. Люди завернуты в одеяла, выдыхают белые клубы пара, с каждым словом. Никто в стенах Хэльгрен никого не боится.

— Оно может быть таким. Мы можем добиться мира.

— Найдутся те, кто будет бороться против него, с обеих сторон, но мы можем попробовать. С небольшими исключениями, как и всегда, мы могли бы жить рядом друг с другом.

— А когда человек, или бессмертный, нарушит новые законы? Убивать друг друга? Это породит страх. Цикл начнется снова.

— Тогда мы будем там, чтобы остановить их, — раздается голос Отца, за моей спиной. Я не слышала его тяжелых шагов. Я оборачиваюсь и вижу его, стоящего позади. Его массивное тело и длинная рыжая борода, контрастируют с красными глазами.

Я ахаю и отступаю назад, наталкиваясь на Дэниэла.

— Что ты сделал? — спрашиваю я Отца.

Я поворачиваюсь к Дэниэлу.

— Ты сделал это?

Дэниэл опускает голову.

— Он попросил меня. Это единственный способ, Эрис. Если мы хотим защитить человечество от мракоходцев Генриха, нас должен кто-то возглавлять. Группы бессмертных и людей одинаковые. Это новые Приоры.

Я отрицательно качаю головой.

— Дочь, это больно, но ты знала, что мы можем стать семьей навечно? Плечом к плечу сражаться против тех, кто попытается нарушить равновесие.

— Я ... не знаю. Нет. Это ... выбивает из колеи.

Отец берет меня за руки.

— Мы больше не будем воспитывать своих детей для Леса. Мы выберем Приора и обратим их.

— Кто это решает? — спрашиваю я. — Это будет добровольно? Что делать, если каждый захочет быть бессмертным? Это стало причиной падения, Отец.

— Это будет привилегия, — отвечает он. — Как и Приорат сейчас.

Я киваю. В этом есть смысл, но все равно тревожно.

— Ты позволил Дэниэлу ... укусить тебя?

— Я попросил его. Посмотри на этих людей в нашем поселке, Эрис. Я должен защитить их. Мы должны защитить их. Я не вижу другого выхода.

— Ты обратишь Клеменса? Лукаса? Маму?

— Только, если они того пожелают.

— Ты переживешь их, если они не захотят, Отец. Не думаю, что ты хорошо подумал. Ты не сможешь обратить их, потому что не захочешь их кончины.

— Я понимаю. Это будет их выбор. У тебя есть мое слово.

Отец прыгает на вершину каменной стены, и некоторые люди рядом, ахают.

— Оны! Услышьте меня! Мракоходцы идут. Мы не знаем когда, но для того, чтобы защитить вас, я избрал путь бессмертного.

Большая группа ахает. Люди выходят на улицу, прижавшись, друг к другу от холода. Ветер гонит снег, но Отец борется с ним.

— Это новые Приоры! Мы существуем, чтобы защищать вас от Мракоходцев, которые посмеют выступить против баланса!

Болтовня становится все громче.

— Я призываю старших сыновей, в каждой семье, достигших семнадцатилетия, выйти вперед. Или вы, или ваша семья, так что, выбирайте, вы будете первыми из нового поколения Приоры. Принимайте решение быстро. У нас мало времени.

Мать подходит к стене внизу и прикрывает рот руками.

Клеменс шагает вперед, за ним следует Лукас. Мать пытается остановить его, но он вырывается из ее хватки.

— Как же их души? — плачет женщина.

— Мы боремся за справедливость. Мы боремся за жизнь. Бог осудит это? Мой Бог, считает все существа равными, и он судит мое сердце. Или ваши? Решайте сейчас!

Голос Отца гремит как и прежде, до моего обращения. Мы снова равны, он мой защитник.

По одному, юноши и отцы выходят из толпы. Почти столько же дочерей.

Отец спрыгивает вниз и проходит вдоль линии мужчин.

— Не естественная смерть, теперь под запретом, вы будете бессмертны, — говорит он. — Подумайте, что это значит для вас. Ваша супруга. Ваши дети. Я многого не знаю, но мы не можем тратить время на познания. Мы изучим это позже, после того, как прогоним этих Мракоходцев обратно в Лес, или в ад, туда, куда они сами выберут!

Люди в очереди поднимают кулаки и согласно кричат. Это, на самом деле, произошло. Люди добровольно вызвались.

— Они планируют нападение. Наш единственный способом выжить, это эффект неожиданности. Они не ожидают увидеть новых бессмертных. Я не вижу другого выбора. А вы? Высказывайтесь! Вы видите другой выход?

Тишина.

Отец приводит их в дом, в сопровождении многих бессмертных. Для одного Дэниэла, этого слишком много, и я не достаточно уверенна, что хочу попробовать. Не тогда, когда так много поставлено на карту. Если что-то пойдет не так, то это может означать конец новой Приоры, даже не начавшись.

Я остаюсь на улице с людьми. Они засыпают меня вопросами, и я отвечаю сколько могу. Некоторые плачут. Другие боятся, не только Мракоходцев идущих сюда, чтобы начать резню, но и путь Дайра, по которому он собрался идти, чтобы остановить их. Никто не делал это раньше, но увидев меня спокойной, без сводящей с ума жажды, смирились с этим. Если бы мы не были в нескольких шагах от нападения, не думаю что жители деревни, после стольких лет, так легко приняли бы это, сказав, что отправят в ад демонов из Леса, которые бездумно охотятся и убивают ради насыщения жажды крови.

Звучит третий рог, и спустя несколько мгновений, двоюродные братья кричат. Женщины и дети плачут и обнимаются. Другие бегут к сараю.

Я запрыгиваю на стену и сглатываю.

Генрих и Эвандер стоят перед тысячной армией.

— Бог Мой, — шепчу я. — Помоги нам.

Один парень выходит первым. Сальво Линдгрен. Он помощник в пекарне, где работал Джонатан. У него был добрый и мягкий голос, но сейчас, он идет гордо, в осанке видны новые силы и умственные способности.

После Сальво, из парадной двери моего дома, выходят еще несколько мужчин, со своими сыновьями, а затем все больше и больше. Они стали чуть выше, чем полчаса назад, до обращения. Их семьи обращаются к ним с нерешительностью, но как только они понимают, что мужчины остались  их сыновьями, мужьями и отцами, начинает разноситься празднование.

Я задаюсь вопросом, если недавно обращенные чувствуют себя иначе, чем обращенные за многие столетия до них, то сейчас обе стороны приняли, что бессмертные отдают дань уважения тем, кем были обращены, как Дэниэл был предан Кае.

Когда появляются бессмертные Каи, я понимаю, что всех добровольцев успешно обратили, и мы, из маленькой семьи Приор, превратились в грозную армию.

— Беритесь за оружие! — командует Отец. — Окунайте его, и кончики стрел, в Етир!

Все бессмертные следуют его приказу.

— Прыгайте на стену! — говорит Отец, последовав на нее.

Большинство совершает прыжок. Другие, используя свои новые силы, перепрыгивают через край и исчезают, но возвращаются и пробуют снова.

Выходит, слегка растерянный, Лукас.

— Невероятно, — шепчет он.

Я обнимаю его.

— Вот, — говорит он, протягивая мне один из двух мечей. — У меня ощущение, что ты сможешь справиться с этим.

Я улыбаюсь.

— Я и раньше справлялась, просто предпочитала кинжалы. — я вынимаю два ножа из-за пояса.

Несколько кузенов, которые остались следить, спускаются вниз и следуют за несколькими преданными Каи в дом, чтобы занять очередь на обращение. Это немного странно, видеть стольких красноглазых Мракоходцев в городе. Я смотрю на тысячную армию Эвандера с большей уверенностью, чем когда мы были только людьми за стеной.

— Ты силен, но молод! — кричит Дэниэл. — Эти бессмертные практиковались. Они старше. Они сильнее. Однако, действуют сообща. Мы можем победить их!