— Внимание, Етир, — говорит Отец, новому клану. — Если хоть капля попадет в рану, ваше  бессмертие подойдет к концу.

Генрих выходит в переднюю линию Мракоходцев, и его брови взлетают вверх.

— Ты был занят, Дэниэл.

— Мы не хотим воевать, — кричит Дэниэл, обращаясь к сторонникам Эвандера. — Мы хотим жить в мире. Вы слышите меня? Вам не придется рисковать сегодня жизнью. Мы живем вместе с людьми, уже более суток. Это работает! Перемирие возможно, если вы позволите этому случиться! Возвращайтесь в Лес. Возвращайтесь к вашим семьям и знайте, что ваше присутствие одобрено. Люди перестанут бояться бессмертных, которые согласны жить в мире!

— Сколько за твоей стеной желающих отомстить за Каю, Дэниэл? Скольких бессмертных простят? Мир, уже не вариант. Людей поколениями учили бояться! После падения! Я полагаю, что те, у кого не было выбора, оказались в ловушке Хэльгренов, создавая бессмертный Приорат, чувствуя  что у них нет выбора, но …

— Ложь! Он обманывает! — Кальда, мать мальчика, который подружился с Мойрой, поднимается по лестнице и выпрямляется. Ашильда подходит к ней и берет за руку. — Истина сохранится в нас! Мы все были обмануты! Но мы принимаем тебя! Мы больше не хотим жить в страхе!

Женщины поднимают руки в воздух, и бессмертные на нашей стене радуются.

Эвандер чуть заметно кивает и одна единственная стрела вырывается на свободу, взлетает в воздух, и вонзается глубоко в грудь Кальды.

— Нет! — кричит Ашильда, когда Кальда падает навзничь. Ашильда спрыгивает вниз с Кальдой на руках. Сын Кальды подбегает к ним, обнимает мать и сильно рыдает.

Ашильда смотрит на меня.

— Они не хотят мира, Эрис. Они хотят бойни. Хотят рабов.

Дэниэл видит выражение моего лица и дотрагивается до руки.

— Терпение, Эрис. У нас есть пожарные машины. Используем их, в крайнем случае.

— В крайнем случае, — выплевываю я.

Эвандер протягивает руки, в ужасающем восторге.

— Ваши дети будут умолять о пощаде, пока будут ждать, как скот на убой. Как и твой сын, Дайр.

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Эрис, — предупреждает Дэниэл.

— Легким щелчком, как Джонатан!

Я наклоняюсь вперед.

— Он дразнит тебя. Хочет встретиться лицом к лицу, — говорит Дэниэл. — Пожарные машины! Быть наготове!

— Пыль! — бубнит Эвандер. — Слабаки! Убожество! Вы – ничто! Мы – боги!

Я поворачиваюсь лицом к Эвандеру.

— Вы хотите быть богами? — кричу я, слова рвутся из моего горла. — Боги не умирают, Эвандер.

— Мы бессмертные! — хохочет Эвандер.

— Пока я не убью тебя.

С этими словами, я со всей силы отталкиваюсь от каменной стены, прыгаю в воздух, переворачиваюсь, вынимаю кинжал и приземляюсь на землю.

— Эрис! — кричит Дэниэл.

Эвандер лежит на земле рядом со мной, с дырой от груди до таза. Мракоходцы, окружающие его, в шоке уставились на бездыханное тело.

В следующее мгновение, они атакуют меня. Я слышу, как Отец командует некоторым остаться и звук десятков ног, направляются в мою сторону.

Я борюсь, вонзая кинжал и меч во всех, кто делает шаг мне навстречу.

Те, кто встречается с острием моего меча и кинжала, сразу падают, Етир быстро распространяется по телу.

— Етир! — плачет бессмертная. — Их оружие пропитано Етиром!

Отец, с новообращенными и с преданными Кае, вступают в бой с линией фронта, где стоит Генрих. Я размахиваю своим оружием, но независимо от того, скольких я положила, кажется их становится больше. Несмотря на это, у нас в преимуществе Етир, так что, даже старейшины из клана Генриха, изо всех сил пытаются не отставать.

Отец прорывается в толпу, убивая стоящих на пути Мракоходцев топором в Етире. Рукоятки давно изменены, чтобы заполнять лезвие Етиром, и размахиваясь, он стекает по металлу.

Мы почти добрались до границы деревьев, когда очередная волна Мракоходцев спрыгивает с верхушек деревьев, вступая в бой.

Дэниэл сидит на спине врага, но другой бежит на него. Я бросаюсь, и с размаху ударяю мечом, легко рассекая шею Мракоходца, отсекая голову от туловища.

Дэниэл продолжает сражаться, отбрасывает голову Мракоходца и роняет его тело к ногам, глядя на обезглавленного зверя, которого я только что расчленила. Он смотрит на меня, его брови поднимаются вверх.

— Я принимаю, — говорю я.

— Принимаешь что? — спрашивает он, вонзая топор в грудь Мракоходца.

Он начинает корчиться. Дэниэл выжидающе смотрит на меня.

— Твою помолвку.

Дэниэл с широкой улыбкой движется в мою сторону, убивая Мракоходца, который намеревался напасть на меня сзади.

Он целует меня и уходит.

— Стена! — кричит Отец.

Несколько Мракоходцев, измотанные и израненные, спешат присоединиться. Недавно обращенные, целятся своими стрелами, но их слишком много.

— Стена! — восклицаю я. — Защитить стену!

Добравшись до стены, я вижу что Мракоходцы Генриха уже карабкаются по ней вверх. Дэниэл  позади меня.

Я хватаю первую пару ног и отдергиваю их прочь, бросая обратно в толпу, оставшуюся сзади. Они набрасываются на нас.

Я перепрыгиваю и вижу, что Дэниэл с Отцом делают то же самое. Я стою напротив Лукаса, чьи ярко-красные глаза почти светятся на фоне сумерек. Факелы горят только для людей, ютящихся в сарае. Все присутствующие здесь, прекрасно видят.

Крепко сжав арбалет в обеих руках, мой брат прыгает на верхнюю часть ворот, едва устояв на месте, прицеливается, спускает курок и снова перезаряжает. Топор Отца каждый раз проносится с низким взвизгом, когда он варьирует с одной стороны на другую.

Краем глаза я замечаю Мракоходца - женщину, она забирается на стену позади брата и хватает его за щиколотку.

— Лукас! — кричу я.

Он смотрит на меня и исчезает.

— Лукас! — кричу я, судорожно пытаясь дотянуться до него.

Дэниэл вцепляется в меня обеими руками, и изо всех сил держит на безопасной стороне стены.

— Клеменс! — кричит Эмилин.

Мой старший брат прорывается к небольшой группе новообращенных, и ныряет за стену. Я смотрю на Эмилин, в ее, все еще, голубые глаза. Она сжимает дрожащие губы и по ее лицу текут мерцающие слезы.

— Пожарки! — восклицаю я.

Эмилин поднимается на эшафот, и достигнув вершины, поворачивает ручку своими длинными, изящными пальчиками. Она бурчит что-то о сопротивлении, но, наконец, жидкое удобрение начинает брызгать на несколько футов за стену.

С другой стороны, Эмилин хватает факел и швыряет его через стену. Он вращается и исчезает на фоне Мракоходцев. С ревом, вспыхивает пламя, выше, чем, сама каменная стена. Ходоки, пытающиеся пробить брешь в стене, кричат, но не останавливаются. Горящие бессмертные падают на каменный барьер, двигаясь более медленно, но все-таки тащатся к сараям.

Эмилин осторожно ступает на эшафот, подбираясь к другой пожарке. Она борется с ручкой, кричит, и краник, наконец, поворачивается.

Молочно-белый Етир поливает горящих Мракоходцев, потушив пожар. Сначала, они удивляются, думая, что Эмилин совершила ошибку, но потом отстраняются от стены и валятся на землю, корчась в агонии.

Они призывают Генриха, стоящего в стороне, и наблюдающего, в каком ужасе пребывает его армия смерти.

Мракоходец целится на Эмилин и бросается на нее, сбив с эшафота и сбросив на землю, с высоты пяти метров.

Я с ужасом наблюдаю, как он вонзается в ее шею и выплевывает плоть. Мой инстинкт берет верх, и не успев моргнуть, сбиваю Мракоходца на землю. Он извивается, нападает царапая глаза и горло. Я тащу его через огонь и бросаю в поток Етира. Он вскрикивает и замолкает до того, как удариться о землю на другой стороне.

Я подхожу к Эмилин, захлёбывающуюся в крови. Она сплевывает и кровь стекает по подбородку, как было и у меня. Ее глаза, полные ужаса, смотрят на меня, но она не может говорить.

Я наклоняюсь и вонзаю зубы с другой стороны шеи, в нежные мышцы между плечом и горлом.