- Если король хочет Зовущего, - сказала я, и голос дрожал, - он бы не хотел, чтобы этого человека убили. Он бы хотел, чтобы она работала на него. Слушалась. Он бы хотел, чтобы она подчинилась, - я вдохнула. – Я – опасность для вас, - сказала я. – Я уйду с первыми лучами солнца. Я не могу использовать этот дар, я не знаю, как. Я приношу беду всем, кто помогает мне.

- Дети не бегают до того, как научатся ходить, - сказал Пустой.

- И не поют до того, как назовут маму по имени, - согласилась Шалфей.

- И не берут в руки меч, пока не смогли есть ложкой.

- И не плетут одеяло, пока не сшили обувь.

- Что вы говорите? Что я должна научиться быть Зовущей, как юноша из истории? Кто будет меня учить?

Тишину нарушало потрескивание костра.

- Я не могу, - сказал Пустой. – Это старая сказка. Очень старая

- Я слышала, что никто не умел призывать со времен бабушки моей бабушки, - сказала Шалфей. – Если кто и остался в Олбане, они прячутся. Кто будет винить их?

- Никто, - сказал Пустой. – Конечно, люди короля охотятся на тебя, Нерин.

- Но откуда они знают, кто я? Я сама этого не знала, - люди в Лесу воронов знали только, что бабушка учила меня исцелять. И этого хватило, чтобы вызвать Силовиков, но это не объясняло их желание поймать меня. Мог отец, перепив эля, намекнуть на мою способность видеть добрый народец? Это услышал кто-то, знающий о Зовущих? От этого мне стало не по себе.

Пустой устроился на ночлег, растянувшись у огня, подложив под голову большую руку.

- Можете говорить хоть всю ночь, лучше не будет, - сказал он. – И вам точно нужно идти. Куда направитесь?

- На север. Вверх по долине.

- Теперь ты знаешь, кто ты, - сказал Пустой, - ты убежишь или пойдешь вперед?

- Я иду вперед, Пустой. Сама, - я замешкалась. – Шалфей, ты говорила, что я должна доказать себя. Я не знаю, что это. Будут испытания? И что потом? Ты знаешь, что я не просто скитаюсь, а иду кое-куда, но… если я Зовущая, то…

- Если так, - сказала она, - то, думаю, скоро ты поймешь, что будет дальше. А проверка… Зовущий должен проявить некие качества. Достоинства. Иначе ничего раскрывать нельзя. Так сказано в Старых законах.

- Но если я не знаю, что это, как я… не важно, - я задумалась. – Эти достоинства. Их может быть семь?

- Может, - сказала Шалфей с кривой улыбкой. – Большего сказать не могу. Делай то, что нужно, когда будет нужно. Иди по долине осторожно. Между этим местом и соединением реки открытое пространство. Там легко заметить одинокого путника. И когда ты окажешься в ущелье, придется идти по дороге. Ты точно не хочешь, чтобы я пошла с тобой? Я уже не раз помогала тебе в беде, хотя ты, наверное, радовалась увидеть кусты или тень.

Тело Сореля лежало рядом с нами под покрывалом. Я знала, что должна отказаться, хотя была бы рада ей в пути.

- Спасибо дважды, но я должна идти одна.

Пустой долго молчал и слушал.

- Я бы пошел с тобой, девочка, - сказал он, - если бы мог. Но я не могу покинуть пост. Больше некому охранять бриг. Понимаешь?

- Конечно, - я представила, как иду по долине с броллаханом. Он был бы хорошим стражем и спутником, но его было сложно не заметить, и люди короля сбежались бы, как муравьи на мед. А там пришли бы и Силовики с железом. – Я уйду с первыми лучами солнца.

Глава седьмая:

Луна была бледным полукругом, когда я попрощалась с товарищами. Солнце еще не встало. Холод воздуха я ощущала в груди, пока пыталась не кашлять. Я пыталась укутать шею, рот и нос. Я скрылась под капюшоном и шла так быстро, как только могла.

Я знала путь. Я шла к месту, указанному Шалфей, как нить за иголкой. Долина сузилась, река и дорога оказались меж отвесных каменных стен. Дорога едва могла вместить телегу. Ущелье было длиной в две мили, и прятаться было негде. Спуститься по реке на лодке еще можно было, но не подняться.

Я рассчитывала дойти до ущелья к середине утра, не знала, доберется ли туда кто-то из Летнего форта раньше меня. Могли ли люди Кельдека знать, что я окажусь Зовущей? Тогда я в большей опасности, чем могла представить. Зовущий мог многое изменить, эта сила могла объединить людей и добрый народец, заставить их работать вместе. Зовущий мог освободить Олбан. А мог стать ужасным оружием, оказавшись в руках короля.

Представив, что сделает Кельдек, если получит возможность командовать добрым народцем, я ощутила прилив тошноты. Может, я и была Зовущей, а, может, и нет, но если Шалфей и Пустой угадали, то я не должна попасть в руки людей короля. Я должна ради всех, кто проявил доброту ко мне, добраться до Тенепада. А там я смогу узнать, кто я и что могу делать.

Как я могла доказать свои качества, если не знала, что доказывать? Я шла и пыталась вспомнить подсказки из разговора, которого подслушала в полусне. Что-то о руке. Дающая рука, да. То, что я делилась скудными запасами, могло показать щедрость? Вряд ли, ведь они говорили, что сложнее делиться, когда мне самой нечего есть. Так что я еще не показала ни единого качества. Дающая рука. Было в этом выражении что-то знакомое, но если я и слышала его раньше, все равно не помнила, где.

Солнце поднялось выше. На западе столпились тяжелые и серые тучи, грозя дождем. Ноги и голова болели. Грудь сдавливало так, что было сложно дышать. Я шла вдоль реки, оттягивая момент, когда ступлю на дорогу. Здесь долина была почти пустой, подъем становился все сложнее, виднелись лишь растрепанные кусты и сухая трава. И признаки, что здесь были зайцы. Я увидела маленькое стадо коз, пасущихся недалеко от берега, и спряталась за покосившейся стеной из камней, сердце колотилось. Козы не рассказали бы никому, но пастухи могли. Когда я убедилась, что животные тут одни, я посмотрела на свою дорогу. Вдали стоял низкий домик фермера, он был серым посреди зелени холма, дымок выходил из трубы. А потом был вход в ущелье. Боги, пусть там не будет поста стражи.

Я прижалась к стене и закрыла глаза. Сев, я чувствовала боль в конечностях, но не приятную после выполненного задания, а глубокую боль, что могла привести к болезням. Голова была горячей, со зрением тоже творилось что-то странное, мне мешали все видеть точки. Нельзя слабеть. Нельзя оставаться на открытой местности, сидеть на месте. Я заставила себя встать. До ущелья оставалось около двух миль. И еще две мили в ущелье. Я смогу. Должна. А на другой стороне можно укрыться в лесу, что рос за холмами.

Я стояла, и все кружилось. Я выудила фляжку и заставила себя проглотить воду. Стиснув зубы, я вышла на открытое пространство.

Что-то было не так. Даже идти было ужасно сложно, словно я шагала в вязкой грязи. Я смотрела туда, где стены ущелья отбрасывали темные тени на реку. Нужно идти дальше. Я дойду туда и спрячусь.

Когда я добралась до ущелья, солнце было высоко в небе. Если Силовиков предупредили, то за мной выехал отряд, они скоро будут здесь. Никого не было видно. Людей не было. А вот доброго народца было много – на склонах, под камнями, в трещинах. Я их чувствовала. Но с ними нельзя говорить. Я не хотела никого подвергать опасности.

Я глубоко и судорожно вдохнула и выдохнула. Вот и я. Я была простывшей и уставшей, и эти слова казались боевым кличем. Я вышла на королевскую дорогу.

Я прошла, наверное, сто шагов в тени ущелья, когда услышала топот копыт и скрип колес телеги впереди. Я укуталась в накидку и пошла дальше. Какой была история? Я едва ее помнила. Калла. Потоп. Родственники на севере. А место… Стоячая вода?

Телегу было видно, она двигалась в тени. Крепкая лошадь, мужчина на выступе с сумкой за спиной для тепла опустил плечи. Телега приближалась, и я отпрянула к каменной стене, ведь мы бы не поместились на дороге. Мужчина прищурился, но не остановился.

Вдохнув, я поправила сумку и пошла. Еще две мили, и я найду укрытие. Дальше в долине были фермы, конечно, но я не буду идти по открытой дороге, видной всем. Завтра или послезавтра я буду в Трех каргах. А за ними близко и до Леса воронов. Холод впился в меня с воспоминаниями. Идти домой сложнее всего.