— И как же зовут этого толкового человека, который сопровождал нас? — осведомился лорд де Моубрей.

— Его зовут Джерард, — ответил мистер Траффорд.

— Думаю, это распространенное имя в ваших краях, — произнес лорд де Моубрей; он выглядел немного смущенным.

— Не особо, — возразил мистер Траффорд. — Имя старинное, да и род с годами разросся; и хотя все Джерарды претендуют на одну и ту же родословную, я все-таки верю, что слухи правдивы и в жилах моего смотрителя действительно течет благородная кровь.

— С виду так и есть, — согласилась леди Мод.

— Любой, у кого благородное имя, притворяется, что он благородных кровей, — изрек лорд де Моубрей и, обратившись к миссис Траффорд, обрушил на нее целый поток витиеватых любезностей; он снова похвалил всё и вся, сначала в целом, а потом и более обстоятельно: фабрику, пожалуй, он предпочел бы своему замку, дом, судя по всему, предпочел бы самой фабрике, а сады уже заранее вызывали у него еще больший восторг, нежели дом. Это привело к тому, что его светлость выразил надежду, что он сможет их посетить. И вот в положенное время званый обед подошел к концу. Миссис Траффорд оглядела своих гостей: все задвигались, зашуршали и были готовы отправиться смотреть сады, столь превозносимые лордом де Моубреем.

— Я всецело за то, чтобы поискать красавицу монахиню, — сказал мистер Маунтчесни лорду Милфорду.

— Думаю, я попрошу нашего уважаемого фабриканта, чтобы он познакомил нас, — ответил его светлость.

Тем временем Эгремонт встретился с Джерардом на фабрике.

— Вам бы прийти пораньше, — сообщил Джерард, — смогли бы тогда обойти всё в компании благородных господ. У нас тут была целая орава из замка.

— Я ожидал этого, — признался Эгремонт, — и отошел в сторону.

— Эге! Что, не вашего поля ягода? — усмехнулся Джерард. — А вы знаете, они весьма снисходительны, во всяком случае, для таких знатных особ. А граф-то, граф де Моубрей! Полагаю, он возомнил себя Вильгельмом Завоевателем. Мистер Траффорд устраивает из этого места аттракцион, и это забавляет его гостей, — впрочем, пожалуй, как и всё, что выглядит диковинным. Было еще несколько юных джентльменов, так они, судя по всему, вообще мало в чем смыслят. Я и решил, что тоже имею право развлечься, и, должен сказать, повеселился от души, пока смотрел, как один из них разглядывает станки через монокль. А другой так и вовсе смельчаком оказался: по-моему, он решил ухватиться за маховик, так я этого малого оттолкнул и наверняка спас ему жизнь, а он только и сделал, что выпучил на меня глаза; лорд какой-то, не помню, как его там.

— Дочери графа — богатые наследницы, так в Моубрее говорят, — заметил Эгремонт.

— Правду говорят, — отозвался Джерард. — Год назад у него сын был, единственный сын, и тогда его дочери не были никакими наследницами. Да только сын умер, и теперь настал их черед наследовать. А может, однажды настанет еще чей-то. Если хотите познать жизнь в ее взлетах и падениях, то бумага на владение поместьем — самое лучшее в том подспорье. С ней вы хозяин! Человек! Кто раньше прислуживал в зале, теперь распоряжается в нем. Больно уж часто простолюдины меняют ливреи на короны, а вот люди благородных кровей, им-то что достается? Одни мечты. Верно я говорю, мистер Франклин?

— Вам что же, известно прошлое этого лорда де Моубрея?

— Пожалуй, на своем веку человек много чего узнаёт; поживите в этих краях, и вам откроется пара секретов про местных дворян. Титулом своим граф обязан обширным владениям, а ведь когда-то, мой друг, его право на эти земли ставилось под вопрос.

— В самом деле?!

— То-то и оно. У меня это сегодня никак из головы не шло, пока он допрашивал меня своим жеманным голосом и пряжу тянул мерзкими холеными ручками да графине своей показывал; та ее пальчиком трогала, а дочери их головками всё кивали, павы этакие, леди Джоан и леди Мод. Леди Джоан и леди Мод! — с горькой усмешкой повторил Джерард. — До остальных мне и дела нет, но от этих леди Джоан и Мод меня прямо с души воротит! Интересно, видела ли их Сибилла.

Миссис Траффорд тем временем отправила за Сибиллой. Из записки девушка узнала, что гости ушли, и по тому, как загорелись ее щеки, было ясно, до чего же охотно она откликнулась на призыв. Быстро-быстро бежала она с радостным трепетом в сердце, отчего небесная красота ее лучилась еще ярче, — и сама не поняла, как очутилась посреди сада в окружении леди Мод и ее друзей. Дочери лорда де Моубрея и в голову не пришло объяснить испуганный вид Сибиллы чем-то иным, кроме как застенчивостью, и она попыталась ободрить девушку снисходительной и непринужденной беседой. То и дело оглядываясь на своих друзей, словно желая, чтобы те подтвердили ее слова, она восторженно стала превозносить красоту Сибиллы.

— А мы воспользовались вашим отсутствием, — по-дружески небрежно начала леди Мод, — и всё-всё про вас разузнали. Какая жалость, что мы не были знакомы, когда вы жили в монастыре, вы бы тогда могли постоянно бывать в замке, признаться, я бы прямо-таки настаивала на этом. Но я тут услышала, что мы и теперь соседи. Вы должны пообещать, что непременно навестите меня, нет, вы просто обязаны! Ну разве она не красавица? — прибавила леди Мод чуть тише, но весьма отчетливо, обращаясь к одному из своих спутников. — Знаете, по-моему, в низших сословиях можно встретить необычайно много красоты.

Мистер Маунтчесни и лорд Милфорд отпустили несколько банальных любезностей, сопроводив их парой-тройкой выразительных взглядов, — и явно понадеялись, что их не поймут превратно. Сибилла не произнесла ни слова, а на каждый поток похвал отвечала сухим поклоном.

Такое, пожалуй, надменное поведение еще больше раззадорило леди Мод, которая объяснила всё исключительной новизной обстановки, неискушенностью девушки в мирских делах и ее смущением перед такой всеобъемлющей снисходительностью; невозмутимая дочь лорда де Моубрея продолжала хлопотать вокруг девушки, пытаясь внушить ей, что подобное, возможно неслыханное, потворство со стороны знатных людей — это не просто мимолетная учтивость и что Сибилла действительно может рассчитывать на ее протекцию и благосклонность.

— Вы непременно должны меня навестить, — сказала леди Мод. — Я буду несчастна до тех пор, пока вы не нанесете мне визит. Где вы живете? Я лично заеду за вами и отвезу в своем экипаже. Давайте сейчас же назначим день. Дайте подумать… Сегодня суббота. Что вы скажете насчет понедельника?

— Благодарю вас, — очень серьезно ответила Сибилла, — но я никогда не покидаю своего дома.

— Какая прелесть! — воскликнула леди Мод, оглядываясь на своих друзей. — Ну разве не так? Я прекрасно знаю, что вы чувствуете. Только, право, вам совершенно не нужно смущаться. Возможно — и даже наверняка — вам поначалу будет не по себе, но ведь я буду рядом, и, знаете, я прямо-таки вижу вас своей protégé.

— Протеже? — повторила Сибилла. — Я ведь живу с отцом.

— Какая душечка! — воскликнула леди Мод, оглядываясь на лорда Милфорда. — Ну разве она не naïve?![22]

— А это вы ухаживаете за этими прекрасными цветами? — обратился к Сибилле мистер Маунтчесни.

Сибилла покачала головой и прибавила:

— Миссис Траффорд очень гордится ими.

— Вы непременно должны увидеть цветы в Моубрейском замке, — не успокаивалась леди Мод, — это что-то необычайное, правда, лорд Милфорд? Вы ведь сами на днях говорили, что они ничуть не хуже, чем у миссис Лоуренс. Как же чудесно, что вы любите цветы, — обратилась она к Сибилле. — Вы будете в таком восторге от Моубрея! Ах, нас зовет мама. Давайте условимся — что вы скажете насчет понедельника?

— Поверьте, — произнесла Сибилла, — я никогда не покидаю своего дома. Я из низшего сословия, живу и общаюсь только с людьми из низшего сословия. Сегодня я пришла сюда всего на несколько часов, чтобы отдать дань уважения моему благодетелю.

— Отлично, тогда я заеду и увезу вас, — изрекла леди Мод, скрывал изумление и досаду за беспечной веселостью: она не желала признавать свое поражение.