— Но вы же никогда не высказывали своего мнения, — сказал сэр Вавассур.
— Вы никогда не спрашивали о моем мнении, — ответил мистер Хаттон. — Да и выскажи я его, оно бы никак не повлияло на вас и ваших друзей. Это один из тех вопросов, в которых вы все можете считать себя столь же правомочными судьями, как и я. Вы просили меня об одном, — разобраться с вашей проблемой, и я с ней разобрался. Смею заметить, мои комнаты не знали доселе дела более перспективного, и я не уверен, что во всём королевстве найдется другой человек, помимо меня, который сможет его разрешить. Вашему Ордену отказали в почестях, сэр Вавассур, но несколько утешает, что доводы его членов так и остались без ответа.
— По-моему, это лишь усугубляет наше угнетенное положение. — Сэр Вавассур покачал головой. — Впрочем, не могли бы вы предложить мне какой-нибудь новый шаг, мистер Хаттон? После стольких лет тревожного ожидания, после стольких забот и таких крупных расходов будет и в самом деле ужасно, если обо мне и леди Файербрейс возвестят при дворе словно о торговцах рыбой, которым посчастливилось стать шерифами.
— Я могу создать пэра, — сказал мистер Хаттон, откинувшись в кресле и поигрывая своими печатями, — но на титул баронета я не замахиваюсь. Я могу увенчать чью-либо голову короной с четырьмя шариками, а вот корона с двумя шариками — это задача из той области, в которую я предпочитаю не вторгаться.
— То, что я сейчас скажу, в высшей степени конфиденциально, — шепотом произнес сэр Вавассур, — однако леди Файербрейс получила нечто вроде обещания, согласно которому в случае смены правительства мы будем в числе тех, кого первыми возведут в пэры.
Мистер Хаттон едва заметно улыбнулся и с презрительным недоверием покачал головой.
— Сэр Роберт, — сказал он, — не станет создавать никаких пэров, положитесь на мое слово. Благодаря мне и вигам Палата лордов и без того наводнилась ими, поэтому доверяйте тому, что я скажу, как государственной тайне: если тори придут к власти, новых пэров не будет вовсе. Я знаю, что королева болезненно переживает из-за того, что все до единого титулы в последние годы утратили былую ценность. Если виги в ближайшее время уйдут, то знайте: они разочаруют всех своих друзей. Их мелкие прихвостни роздали столько обещаний, что вероломства со стороны вигов не избежать; а уж если они обманули нескольких, то могут точно так же обмануть всех. Возможно, они распределят между своими людьми одну-две короны; я в этом году обеспечу ими еще троих, но это будет последнее пополнение в рядах пэров на многие годы вперед. Можете быть уверены, тори не сделают ничего, да и я подумываю о том, чтобы отойти от дел.
Трудно передать изумление, растерянность и тревогу, которые всё сильнее проступали на лице сэра Вавассура, пока его собеседник изъяснялся таким невозмутимым тоном. Великие надежды в одну минуту угасли и запламенели вновь; исчезли заветные перспективы, им на смену пришли туманные ожидания. Разоблачение невероятных государственных тайн! Главные министры добровольно отказываются от мощнейших рычагов воздействия! Частное лицо подпольно раздает знаки отличия, которые самодержцы обязаны свято хранить и ради которых первые люди государства готовы пожертвовать своими имениями и поступиться своей честью!
Наконец сэр Вавассур произнес:
— Вы поражаете меня, мистер Хаттон. Я могу назвать вам по меньшей мере двадцать человек из «Будлза», которые верят, что, как только партия тори одержит победу, их немедля произведут в пэры.
— Да ни одного из них! — категорично отрезал Хаттон. — Назовите мне имя любого из этих людей, и я вам скажу, станет он пэром или нет.
— Ну, например, мистер Табб Суит, окружной депутат, и сын у него тоже в парламенте… мне известно, что он получил обещание.
— Повторяю вам, сэр Вавассур, тори не произведут ни единого пэра; кандидаты должны прийти ко мне лично; и скажите на милость, что я могу сделать для Табба Суита, сына ямайского бондаря? Среди вашей двадцатки из «Будлза» есть хоть один выходец из старинного рода?
— Думаю, едва ли, — сказал сэр Вавассур. — Есть сэр Чарльз Физерли, старый баронет.
— Основатель династии — лорд-мэр{485} в годы правления Якова Первого. Я имею в виду старинные рода совершенно иного порядка, — заявил мистер Хаттон.
— Есть еще полковник Гипгипхоп{486}, — сказал сэр Вавассур. — Все отзываются о Гипгипхопах как об очень достойном роде.
— Поставщики при королеве Анне;{487} партнеры Мальборо и Соломона Медины;{488} род и в самом деле очень достойный, только я не делаю пэрами представителей достойных родов, сэр Вавассур; старинные фамилии — вот та порода, из которой я чеканю своих Меркуриев!{489}
— Но какой же род вы в таком случае можете назвать старинным? — спросил сэр Вавассур.
— Ваш, — ответил мистер Хаттон; он внимательно посмотрел собеседнику прямо в лицо, на котором покоился солнечный луч.
— Мы были одними из первых баронетов, — сообщил сэр Вавассур.
— Забудьте на время о баронетах, — оборвал его Хаттон, — скажите, что представляло собой ваше семейство до Якова Первого?
— Оно всегда жило на своих землях, — сказал сэр Вавассур. — У меня целая комната забита бумагами, они, возможно, могут кое-что рассказать о моих предках. Желаете на них взглянуть?
— Непременно. Принесите эти бумаги сюда, все до единой. Не то чтобы они мне нужны для знакомства с вашими правами: в этом отношении я прекрасно осведомлен. Вы желаете сделаться пэром, сэр. Что ж, вы и в самом деле лорд Вавассур, однако имеются кое-какие загвоздки с установлением вашего бесспорного права, которые обусловлены трудностями, возникшими в связи с одной судебной повесткой. Я не стану обременять вас формальностями, сэр Вавассур, — дело и без того чрезвычайно сложное, впрочем, пожалуй, не такое уж и неразрешимое. Однако к чему уловки? Ваши притязания на титул барона Лоуэла вполне оправданны: я бы мог рекомендовать вам добиваться его, если бы не было другой, более привлекательной перспективы. Словом, если вы захотите стать лордом Бардольфом, то я обеспечу вам это и, по всей вероятности, еще до того, как сэр Роберт займет пост. Думаю, подобный расклад вполне устроит леди Файербрейс.
— Действительно, так и есть, — сказал сэр Вавассур, — потому что, если бы мы не получили этого так называемого обещания по поводу пэрства от — скажу вам по большому секрету, мистер Хаттон, — от мистера Тэйпера, те, кто арендует мою собственность, на недавних выборах в _ _ _шире поддержали бы вигов, и кандидат от консервативной партии был бы повержен. Лорд Маск уже практически всё устроил, но леди Файербрейс потребовала от высших кругов письменную гарантию, и дело пошло прахом.
— Выходит, теперь мы совершенно не зависим от этих пустяковых соглашений, — заметил мистер Хаттон.
— Это просто чудесно, — сказал сэр Вавассур, вставая со стула и, видимо, разговаривая сам с собой. — Как вы считаете, каковы будут наши расходы в этом случае? — полюбопытствовал он.
— Сущая безделица! — сказал мистер Хаттон. — Скажем, лет десять назад я знал людей, которые выложили примерно полмиллиона за землю и не получили с этого даже двух процентов. А всё ради того, чтобы обрести влияние в округе, которое в конечном итоге сможет обеспечить их новенькой блестящей короной; вы же собираетесь увенчать ею свою голову, опередив всех претендентов, кроме тех троих (с ними я уже закончил), и это обойдется вам всего в двадцать или тридцать тысяч фунтов стерлингов. Что ж, я знаю людей, которые готовы выложить столько же всего лишь за небольшое продвижение вверх по списку. Вот! — И он взял со стола несколько бумаг. — Конкретный случай; кстати, ваш знакомый, граф, притом из весьма солидного рода — эпохи Георга Первого{490}. Однако его предок, первый барон, был голландцем и служил камердинером у Вильгельма Третьего. Мне предстоит разрешить эту неопределенность в пользу моего клиента и по его материнской линии добиться для него одного из титулов баронов Гербертов. Этот человек подкупает другого претендента, который уже получил дворянство, и за это он выложит больше денег, чем вы — за свою древнюю корону. И это еще не всё. Другой претендент — обладатель французского имени и происхождения, приехал в нашу страну сразу же после отмены Нантского эдикта{491}. Так вот, помимо платы за молчание моему клиенту придется взять на себя расходы за попытку превратить потомка шелкопряда из Лиона в наследника норманнского завоевателя. Как видите, сэр Вавассур, я всё могу обосновать. Тьфу! Да я скорее заработал бы пять тысяч фунтов, восстановив ваши права, чем пятьдесят тысяч, доказывая правомерность низменных притязаний любого из этих претендентов. Я должен заниматься своим ремеслом, сэр Вавассур, но я люблю старую английскую кровь, она ведь течет и в моих жилах.