- Да, - сказал он. – Но они обе были выселением в общежитиях. Знаешь здания, где все квартиры – коробки шесть на шесть друг на друге? Такое чистить быстро. Я закончил до обеда, так что вернулся за добавкой.

Он говорил так, словно это был хороший рабочий день, но, чем больше он говорил, тем сильнее я отодвигалась в стул. Потому мне не нравился Ник. Уборка не была благородным делом – мы были стервятниками, которым платили за то, что они рылись в мусоре людей в надежде найти сокровища, чтобы это стоило усилий – но я хотя бы не выгоняла людей из домов ради дохода.

Хорошего дохода. В отличие от Уборки, за выселение не приходилось торговаться. Город платил за выселение должников, и все вещи нужно было сохранить, чтобы квартиру сдали снова. Это были лучшие деньги, которые можно было заработать в этом бизнесе, но, хоть я отчаянно желала денег, я не могла перейти черту, а заставить людей покинуть крохотную квартиру, запугав их, было моей чертой. Я пыталась найти повод уйти от разговора, когда Брокер прошел в комнату.

Кстати, «Брокер» было не настоящим именем. Продавая брошенные квартиры стервятникам, было глупо раскрывать то, чем можно было выследить человека в его реальной жизни. Даже его лицо было анонимным, идеальным от пластической операции, и он выглядел как коллаж фотографий моделей нижнего белья, а не настоящий человек. Только его из постоянных работников офисов Собирателей и Уборки мы видели, и он убедился, чтобы мы видели профессиональную маску.

- Сядьте, дети, успокойтесь, - сказал он, запрыгивая на сцену. – Сегодня на продажу много квартир, так что будем делать это быстро. Сначала выселения. Семь. Кто хочет?

Я с надеждой взглянула на Ника. Если он возьмет еще выселения, перестанет быть мне конкурентом. Но моя неудача все еще действовала, потому что он не поднял руку. Было много других бессердечных гадов, которые любили наличку, и выселения разлетелись быстро, а мы перешли к настоящему представлению: аукциону Уборки.

Аукционы были простым делом. Каждая квартира была с адресом, размером и обычно фотографией, сделанной у входной двери. Порой, если место было большим, была и вторая фотография, с другой стороны, но чаще всего участники получали только три этих пункта информации. Хороший Уборщик знал, как их использовать.

Например, первым в аукционе этой ночью был пентхаус из пяти комнат в Финансовом районе. Такой адрес уже вызвал слюноотделение у новых ребят, но я не соблазнялась, потому что, хоть на фото было много дорогой мебели, картины были репродукциями, которые продавались везде, эти десять современных работ вешали на стены все, кто хотел выглядеть богато, в СЗД.

Репродукции даже не были хорошими. Копия абстрактного шедевра Фоули, висящая над белым кожаным диваном, была такой неважной, что я видела это отсюда. Если прошлый владелец так плохо выбирал картины, остальное тоже было фальшивым. Я знала, не глядя на них, что еще четыре комнаты были в том же дешевом мусоре, и хоть в магазинах тут продавали мусор богатым идиотам, которые не знали лучше, перемещать ее было адом, и этим нельзя было спасти жизнь, так что это меня не интересовало. Я не заплатила бы и пяти сотен за ту квартиру, а идиоты сзади уже кричали о тысячах. Ник и ДеСантос тоже не поднимали руки, позволяли другим тратить деньги.

После этого стало интереснее. Брокер не шутил, сказав, что список был большим. В районе было много отличных вариантов, включая заброшенный магазин автомеханики с оборудованием. ДеСантос единственный вызвался на этот магазин, ведь только у него в комнате хватало людей на что-то такого размера. Он выиграл, ясное дело, везучий гад. Он проиграл следующий большой вариант – заколоченный магазин обуви – Мелли, странной старушке, которая всегда забирала магазины одежды, чтобы вести свой бизнес моды, но они состязались уже до грани дохода.

К счастью, он успокоился, когда мы добрались до середины аукциона. Учитывая, каким хорошим был список до этого, мои надежды были высокими, но, хоть можно было выбрать много вариантов, я не могла найти то, что хотела. Все, что позволяли мои деньги, было или слишком старым, или слишком опасным, слишком скучным, поврежденным или еще каким-то, и когда я заметила неплохой вариант, я быстро проиграла, ставки стали выше, чем я могла позволить. Когда мы подобрались к концу, в зале стало меньше людей – победили ушли забирать свои квартиры. На экране появилось фото, от которого я выпрямилась на стуле.

Дом в Мэджик-Хейтс, одном из маленьких тихих районов, который двигался вокруг трех главных университетов магии. Я сама жила там в свой первый год в ИМИ, пока не переехала к Хейди, и я любила там Убирать. Там было не так богато, как у реки, где жили все зажиточные маги, но в Мэджик-Хейтс были хороший вкус и эксцентричность. Я находила там лучшее в своей коллекции, и я все равно заинтересовалась бы, но мое внимание привлекло сложное заклинание на раме входной двери.

Я тут же узнала заклинание.

Ушли все силы, чтобы не вскочить с места. Выжженное заклинание на фотографии передо мной было с тем же заклинанием, как на записях в моей сумке. СЗД была большим городом, полным магов, но вряд ли кто-то еще мог использовать странную смесь современной тауматургии и древней алхимии. Это явно был тот же парень.

- Опал, - шепнула Сибил с предупреждением. – Нет.

Я игнорировала ее, подняла палец, чтобы нажать на иконку кошелька. Дополненная реальность для меня была не такой четкой, когда мои очки были подняты, а не на лице, но пока контакты маны в ремешке касались моего тела, я все еще имела доступ к основам. Включая мой банковский счет, который я проверяла, кривясь от цифр.

$2016,32

Это было не так и много. Особенно за квартиру в Мэджик-Хейтс. Но я была воодушевлена и едва слышала, что Брокер объяснял, что квартира была взломана, значит, ограблена. Это меня удивило. Я так сосредоточилась на заклинании, что даже не заметила, что входная дверь была не просто открыта, а отсутствовала, была разбита на куски ногой. Все остальное тоже было разбито. Не было видно, насколько сильно, но вся мебель на фотографии была сломана.

От этого мое сердце забилось быстрее. Мы не получали квартиры, пока они не пробыли в Коллекциях хотя бы месяц. Воры были менее терпеливыми, так что мы часто видели разбитые квартиры. Они всегда уходили за гроши, потому что воры уже забрали все ценное. Но воры не обращали внимания на заклинания, если только они не мешали им пролезть. Другие круги, особенно полные эзотерической магии, они не могли читать, не замечали, так что круг из записей в моей сумке – а то и все, чем его заряжали – мог еще быть там.

- Опал, - прорычала Сибил, - не смей.

Но моя ладонь была уже в воздухе.

- Двести.

Брокер посмотрел на меня, как на чокнутую. Остальные тоже, и я стала потеть. Я всегда начинала с двухсот, так что сказала это по привычке, хотя это было очень глупо, если подумать. За взломанные квартиры ставки начинали с десятков. Сделав ставку в сотнях, я все испортила, и, судя по усмешке, как у гиены, брошенной мне через плечо, ДеСантос знал это.

- Триста, - крикнул он.

Я сжала кулаки.

- Триста пятьдесят.

- Что ты делаешь? – закричала в моем ухе Сибил. – Дом разбит! Если там что и было, это уже пропало. У тебя нет на это денег!

- Триста пятьдесят, - сказал Брокер. – Будет триста семьдесят пять?

Улыбаясь мне, ДеСантос поднял руку.

Я хмуро смотрела на него.

- Четыреста.

- Пятьсот, - сказал ДеСантос раньше, чем я закончила.

- Шестьсот.

- Семьсот.

- Тысяча! – прорычала я, надеясь, что он уймется. ДеСантос любил троллить, но шутка надо мной не стоила тысячи долларов за взломанную квартиру. Так и было, он послал мне поцелуй и развернулся на стуле. Я только начала понимать, что победила, когда голос зазвучал слева от меня:

- Тысяча сто, - сказал Ник.

Я повернулась на стуле.

- Что?

Серые глаза Ника впились в мои.

- Тысяча сто, - спокойно повторил он.

- Тысяча сто от мистера Коса, - сказал Брокер, радуясь шансу на войну ставок. – Я слышу тысячу двести?

- Пусть берет, - шептала с яростью Сибил. – Клянусь, Опал, я отключу тебя от банковского счета, если ты скажешь…

Я надавила пальцем на кнопку, отключая ее голос.

- Тысяча двести.

- Тысяча триста, - сказал Ник, отклонившись на стуле.

- Тысяча четыреста.

- Тысяча пятьсот.

- Две тысячи! – закричала я, быстро дыша.

Сказав это, я поняла, что совершила большую ошибку. Вряд ли в той квартире было что-то, стоящее больше двух тысяч. Даже если они не могли читать заклинания, ни один уважающий себя вор не упустил бы реагенты на двести тысяч долларов или яйцо василиска. Это было глупо. Я должна была заткнуться и отдать квартиру Нику. Так я хотя бы могла заявить, что поддерживала дух состязаний. Но я не могла. Как только я увидела заклинание, я знала, что внутри было что-то хорошее. Этот инстинкт вел меня ко всем сокровищам, которые я находила. Но с ним я и потеряла десятки тысяч долларов за последние несколько месяцев. Как всегда, я не смогла отпустить. Я уже готовилась делать ставку выше, но Ник пожал плечами, сдаваясь.

- Две тысячи – раз, - сказал Брокер. – Два, - долгая пауза, и он хлопнул в ладоши. – Продано мисс Ён Э за две тысячи долларов!

Слова звенели в моих ушах, я смотрела, как деньги пропадают с моего счета. Брокер уже перешел к следующему лоту, но я не могла слушать. Чем бы это ни было, я не могла это позволить. Но это было сделано, и я встала со стула и прошла мимо Ника к двери, чтобы узнать, на что я потратила все свои деньги.