Глава 8

Винсент

Через два дня я медленно начал понимать, что не могу навсегда запереть Эвелин в своей комнате. Чем чаще я с ней спаривался и брал ее, тем сильнее становилась моя привязанность к ней. Кожа Эвелин, ее тело… я был без ума от нее, и желание брать ее стало почти патологическим. Хотя я знал, что это было связано с брачным сезоном и гоном, я переживал. Эвелин нуждалась в перерыве, а мне нужно было дать свободу своей природе, выпустить волка… но не в спальне!

Пришло время подумать о будущем. Если я хотел связать Эвелин с собой, она должна была стать настоящим членом семьи, а не игрушкой, запертой в моей комнате для удовлетворения моей похоти. Однако я также понимал, что Эвелин небезопасно выходить за пределы моей комнаты. Несколько дней я подавлял волка, который медленно, но верно становился напряженным и агрессивным. Прошлой ночью я был так раздражен, что грубо трахнул Эвелин. Она не жаловалась на это — в отличие от нашей эмоциональной привязанности, наша физическая связь росла каждый раз, когда я ее брал. Я бы хотел большего — доверия Эвелин ко мне, чтобы она искала моей близости. Хотя она и спаривалась со мной, но время от времени давала мне понять, что считает себя пленницей. Ее поведение загоняло меня в тупик.

В этой связи я принял решение. Эвелин должна была принять свою новую жизнь рядом со мной. И для этого мне нужен был союзник.

— Нет! — огрызнулась Фиона. Ее ярко-зеленые глаза искрились негодованием. — Она ТВОЯ игрушка. Я же говорила, что это будет сложно!

— Эвелин нуждается в подруге.

— Но я не хочу быть подругой твоей человеческой женщины! — пояснила Фиона.

Мы стояли за сараем, где подозрительно пахло «рукоблудством» Марселя. Сейчас была середина декабря, брачный сезон заканчивался в конце январе, и в моей семье царило сексуально-напряженное исключительное положение! Оливер спаривался с Моной и Фионой, у меня была Эвелин, а Марсель несколько раз в день отправлялся за сарай.

— Оливер и Мона оставят Эвелин в покое только, если узнают, что вы с Марселем приглядываете за ней, она не может жить в моей комнате, теперь она член семьи.

Фиона отложила топор, которым рубила дрова для нашего камина. Ее нельзя было недооценивать. Фиона была маленькой, но не такой слабой, как можно было бы предположить.

— Я не знаю, каким боком это касается меня!

Я стиснул зубы. Снова я нарушал правила стаи.

— За это я мог бы оградить тебя от посягательств Оливера.

Мы смотрели друг на друга, и никто ничего не говорил. Затем Фиона презрительно фыркнула.

— Итак, ради нее ты готов сделать это, Винс. Я так долго просила тебя, даже предложила себя. Теперь пришла эта женщина, и ты вдруг можешь защитить меня от Оливера.

Я опустил голову. Она была так чертовски права! Я был мудаком! Когда у меня была Валери, мне было слишком неудобно вмешиваться в дела Оливера, а позже я купался в жалости к себе. Мысли о том, что кому-то может быть так же плохо, как мне, даже не приходили мне в голову. Было справедливо, что Фиона хотела отвернуться от меня.

— Я сделаю это.

Я удивленно посмотрел на нее.

— Спасибо. Я знаю, что я много прошу.

Она подпрыгнула ко мне, но остановилась в шаге от меня и щелкнула зубами в мою сторону, заставив меня вздрогнуть.

— Дерьмо собачье, Винс, не думай, что я делаю это ради тебя или ради нее! Просто избавь меня от домогательств Оливера. Если ты не сможешь выполнить свою часть сделки, он может делать с твоей маленькой игрушкой, все, что ему угодно!

Фиона никогда не проявляла такой агрессии ко мне. Часть меня имела соблазн прояснить мое господство — я этого не сделал. Я знал, что на руках у Фионы были лучшие карты.

— Заметано.

Она кивнула мне, затем она взяла тяжелый топор и вогнала его в колоду, словно он был не более чем кухонный нож.

— Я бы посоветовала тебе уйти на несколько часов в лес, как долго ты не оборачивался?

Я пожал плечами.

— Некоторое время.

Фиона втянула воздух в нос.

— Твой волк вот-вот вырвется на волю, ты больше не должен его сдерживать, я пригляжу за твоей игрушкой столько, сколько нужно.

— Ее зовут Эвелин, — прорычал я.

Рот Фионы скривился в презрительной ухмылке. Она знала, что я у нее в руках.

— Эвелин, — она произнесла имя, как будто оно было жевательной резинкой, а затем нахмурилась. — Исчезни на пару часов, Винс, или ты хочешь, чтобы Эвелин увидела волка?

Я нерешительно посмотрел на дом, потом на лес. Жажда снять эту кожу и освободить другую часть себя, была почти сверхнеумолимой.

— Ты присмотришь за ней, Фиона.

Она склонила голову к плечу, наслаждаясь моим раздраем в полной мере.

— Ты мне не доверяешь, Винс?

Могу ли я доверять Фионе? Со всем тем гневом, который она имела на меня? Но что мне оставалось делать? Волк во мне брал верх и мог бы навредить Эвелин, если я его не выпущу. Не говоря ни слова, я направился в сторону леса. Волк жаждал свободы… и я должен был дать ее ему.

Эвелин

Когда дверь открылась, и в комнату вошла Фиона, я сразу же начала искать глазами Винса, но нигде не могла его найти. Мой желудок скрутило спазмом страха, что не ускользнуло от пристального взгляда Фионы. Уголки ее рта презрительно дернулись.

— Винс ушел на несколько часов. Он не оборачивался слишком долго, волк начал становиться нетерпеливым.

Она остановилась в нескольких шагах и посмотрела на меня, как на предмет мебели. Я была рада, что уже не лежала в постели или не принимала душ. Пренебрежительной гримасы этой волчицы мне хватило с лихвой, да еще и следы Винса, оставшиеся на мне. Хотя Фиона не ненавидела меня, как Оливер или другая сестра, Мона, но ее презрение ощущалось слишком уж явно. Она так же, как и остальные, не хотела, чтобы я была здесь. Я демонстративно начала раскладывать некоторые из своих вещей, надеясь скрыть свою нервозность.

Должна признать, Фиона была очень красива. У нее была спортивная фигура, и ее ярко-зеленые глаза были настолько необычными и интригующими, что меня постоянно тянуло посмотреть на нее. Лицо у нее было овальное, с тонко очерчеными изгибами скул, бровей и губ. Она могла бы работать моделью в своих узких джинсах и облегающем свитере, подчеркивающих ее идеальную фигуру.

— Почему ты так пристально рассматриваешь меня?

Ее голос звучал раздражительно, и я тут же вспомнила, что волки принимают как провокацию, если вы смотрите им прямо в глаза. Я быстро отвела взгляд и открыла шкаф Винса, чтобы поместить в него свои вещи.

— Мне было интересно, зачем ты пришла.

Фиона издала раздраженное фырканье.

— Потому что я обещала Винсу позаботиться о тебе, Оливер и Мона настроены по отношению к тебе далеко не дружелюбно.

— Трудно было не увидеть или не услышать, — ответила я, думая о первом дне, когда Оливер попытался штурмовать комнату Винса. — Но почему ты помогаешь Винсу, ты же тоже не хочешь, чтобы я была здесь.

— Нет, не хочу! — призналась она. — Но теперь ты здесь, и я кое-что получаю от Винса взамен за игру в няньку, — сообщила она мне. — Пойдем со мной или ты хочешь сидеть в этой комнате всю оставшуюся жизнь, ожидая, когда Винс вздумает с тобой спариваться?

Я ярко покраснела, но, по-видимому, Фиона не хотела смутить меня своими словами, потому что на ее лице не проявилось никаких признаков забавы. Я нерешительно последовала за ней из комнаты. Я не покидала ее с момента моего приезда, к ней примыкала своя ванная комната, поэтому я не выходила, даже чтобы принять душ. Еду приносил мне Винс, и сейчас мне было странно покидать эту комнату, которая была моей единственной защитой от семьи Винса.

— Так что мы будем делать? — осторожно спросил я Фиону.

— Завтракать, — ответила она, и тут же у меня в голове возник вопрос, что ели волки на завтрак.

Надеюсь, никаких кровавых стейков или чего-то подобного. На кухне я с облегчением обнаружила, что Фиона выложила на стол тосты, варенье, кофе и хлопья. Так что все-таки не «волчий» завтрак!

Она, казалось, заметила мое облегчение.

— Ты что думаешь, что мы загоняем и заваливаем оленя, и потом все набрасываемся, раздирая его зубами?

Я пожала плечами.

— А вы заваливаете… гм… оленя?

Она нахмурилась и, похоже, была удивлена моим вопросом.

— Иногда, но только в волчьем обличье.

— Это хорошо… я думаю, — это было единственное, что пришло мне в голову.

— Винс не рассказывал тебе много о нас, а? — Фиона сказала это небрежно, разливая кофе в наши чашки.

— Нет, и для того, чтобы было ясно: я хочу находиться здесь не больше, чем вы хотите меня здесь видеть.

Фиона села за большой круглый кухонный стол и начала спокойно намазывать маслом тост, продолжая изучать меня.

— Если это так, почему ты связалась с Винсом?

Я решила не ждать, пока Фиона пригласит меня присоединиться к ней за столом, просто опустившись на стул напротив нее.

— Он не спрашивал меня.

Она откусила тост и продолжала смотреть на меня — я поняла, что она пытается спровоцировать меня. Я притворилась, что не замечаю этого и схватила свою чашку.

— Но ты спаривалась с ним.

От этой «спаривательной» историей у меня до сих пор закипали мозги. Можно заниматься сексом или с кем-то спать — но спариваться? Тем не менее, и Винс постоянно говорил о спаривании и периоде спаривания.

— Да, я спала с ним, но я не давала согласия выходить за него замуж или как вы это называете, — кисло ответила я.

Фиона ухмыльнулась.

— Люди…

Я собрала мужество и осмелился взглянуть на нее.

— Какая связь?

— Для нас спаривание — это согласие на связь, на партнерство, как вы это называете.

Я уже это поняла, но это не оправдывало того, что Винс связывал эти вещи со мной. В конце концов, я была не волком, а человеком.

— Я даже не знала, кто или что такое Винс, — начала защищаться я.

Фиона хотела мне возразить, но я увидела какое-то движение краем глаза. Я была так напугана, что уронила тост.

— Это Мона, — коротко сказала Фиона, и, прежде чем я смогла сказать что-нибудь хорошее, типа «Доброе утро», Мона уже начала наезжать: