Напоследок Хэл настойчиво намекнул, что им вовсе не обязательно сообщать своему нанимателю, когда тот с ними свяжется, о том, как они прокололись, исполняя заказ. Ведь свое дело они сделали: доставили краденое в мастерскую. То, что при этом их так ловко повязали, уже мелочи. Мэтт и его друзья без колебаний согласились и на это условие, так как, несмотря на неудавшуюся попытку провернуть дело, все еще надеялись получить оставшуюся часть денег.

Но врать заказчику им не пришлось. Неделя прошла в напрасном ожидании. Анонимный звонок в полицию так и не раздался. Мексиканец не вышел на связь с ребятами.

К выходным стало ясно, что нанимателю, скорее всего, уже известно о неудаче, постигшей подростков, и он поспешил затаиться. Может, он заметил слежку за нанятыми ребятами, хотя Харрисон уверял, что приставил к этому делу профессионалов, которые не могли проколоться. Он полагал, что, судя по всему, человек, нанявший ребят, следил за ними в ночь, когда они проникли в мастерскую Хэла.

Хэл не стал спорить. В сущности, не так уж важно, каким образом злоумышленник узнал о том, что его план провалился. Его не покидали смутные подозрения, что это не последняя попытка навредить ему.

Уинни всю неделю жила под впечатлением их разговора, вспоминала жаркие поцелуи, мечтала о предстоящей встрече и об обещанной поездке. Каждый вечер они созванивались и подолгу разговаривали. Хэл рассказывал ей о том, как продвигаются дела с расследованием, она — о том, как прошел день.

Ей хотелось предложить ему свою помощь, просто чтобы снова оказаться с ним рядом. Но она понимала, что ее присутствие мало чем поможет ему, разве что только сильнее будет отвлекать от дела, и молчала, терпеливо ожидая выходных и опасаясь, что погода к концу недели внезапно испортится настолько, что запланированная поездка окажется под угрозой срыва.

В субботу рано утром она, едва встав с кровати, поспешила выглянуть в окно и впервые за всю неделю вздохнула с облегчением. Все ее опасения были напрасными — лето вовсе не спешило уступать свои права капризной и переменчивой осени. И хотя утро еще не оправилось после ночной прохлады, напоминая мягкой свежестью о том, что теплые дни на исходе, безоблачное небо и ленивый ветерок уже настойчиво возвещали, что через пару часов станет совсем не по-осеннему жарко.

Ей настолько не терпелось вырваться из дому, что она оделась и позавтракала в рекордные сроки, а потом не знала, куда себя деть до его приезда. К счастью, Хэлу в то утро тоже не сиделось дома и он приехал за ней раньше назначенного времени.

Когда во дворе послышался рев «харлея», Уинни взволнованно подхватила легкий свитер, потом опомнилась и заставила себя остановиться. Не стоит столь явно выражать свой восторг. Она взрослый человек и должна вести себя соответственно. Стараясь сдержать охватившее ее волнение, она медленно прошла к зеркалу, проверила, все ли в порядке с ее внешностью, и только после этого неспешным шагом покинула дом.

Но стоило ей сесть позади Хэла и внутренней поверхности ее бедер соприкоснуться с мужскими ягодицами, как сердце ее начало бешеную гонку и столь тщательно подавляемое волнение вернулось. В голову моментально полезли провокационные мысли. Казалось, всю дорогу она только и будет делать, что бороться с навязчивыми фантазиями. Однако постепенно поездка настолько захватила ее, что она уже не могла понять, колотится ли ее сердце от близости желанного мужчины или от восхитительного ощущения свободы, вызванного скоростью.

Они мчались по магистрали, все дальше удаляясь от города. Уинни чувствовала, что почти счастлива, но ей все же чего-то не хватало. Она все пыталась понять свое состояние, определить, чем вызвано какое-то смутное чувство незавершенности. От неопределенности в груди словно сжимался тугой ком, и она никак не могла от него избавиться. Поначалу она думала, что вот-вот расплачется от восторга, но слез не было. А потом неожиданно пришло понимание, чего же ей на самом деле хотелось.

— Хэл, я хочу кричать! — радостно объявила она, разобравшись наконец со своими желаниями.

— Можешь вопить, сколько душе угодно, — великодушно позволил он ей. — Только предупреждай, прежде чем начнешь. А то как бы от неожиданного проявления твоей страстной натуры мы не оказались в кювете.

— Что ж, предупреждаю! — И глубоко вдохнув, она закричала от восторга во всю силу своих легких:

— А-а-а-а!

Секунда — и мужской голос присоединился к ее крику.

Так они ехали и кричали как безумные. Едва у одного кончался воздух, как второй подхватывал счастливый вопль, давая другому возможность снова наполнить легкие кислородом для очередного крика.

Накричавшись до хрипоты, они долго хохотали. Уинни в восторге энергично хлопала его по плечу, Хэл не оставался в долгу и попеременно работал локтями.

Рули, сумасшедший! — прохрипела Уинни, в ужасе наблюдая за тем, как на огромной скорости Хэл отпускает то одну, то другую руку. По неопытности ей казалось, что стоит ему прервать контакт с рулем — и он потеряет контроль над своим хромированным монстром.

Зачем?! — прокричал в ответ Хэл. — Он у меня умный малыш! Смотри! — И он отпустил обе руки.

Уинни в панике заколотила его по спине:

— Ты что творишь?! Ну-ка, тормози живо!

С хохотом Хэл снова положил обе руки на руль и немного сбросил скорость.

— Ладно, прости. Не удержался.

После полудня они остановились перекусить в придорожном кафе. И хотя за все время обеда они ни разу не дотронулись друг до друга, не позволили ни единого намека на физическую близость, со стороны было ясно, что за счастливыми улыбками и пристальными взглядами, которыми обмениваются эти двое, таится глубокое взаимное влечение.

Им было легко и радостно. Они рассказывали друг другу о забавных и не очень моментах своей жизни, и им хотелось, чтобы эта эйфория начинающегося романа продолжалась вечно. Они старательно избегали того, что могло бы ускорить момент близости, породить неловкость, наслаждаясь легкостью и непринужденностью флирта. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали, как официантки и немногие посетители с завистью провожали их взглядами.

Наспех перекусив, они снова запрыгнули на байк и помчались дальше. Ни Хэлу, ни Уинни не приходило в голову, что они уехали довольно далеко и, чтобы вернуться засветло, давно бы следовало двинуться в обратном направлении.

Заходящее солнце наполовину скрылось за горизонтом. Пустынное шоссе под колесами «харлея» бежало за ним вслед, стремясь настигнуть его, но тускнеющий полукруг неумолимо становился все меньше. Сумерки опускались на землю, а увлеченные поездкой Хэл и Уинни все мчались вперед. Азарт погони будоражил кровь. А может, во всем было виновато ощущение немыслимого родства душ, родившееся в безумной попытке обогнать ветер. Они с восторгом принимали эту неожиданную близость и боялись утратить ее. Подсознательно оба чувствовали, что стоит им остановиться — и это возникшее единение мыслей и чувств потеряется.

После целого дня гонки усталость постепенно брала свое. Уже совсем стемнело, когда Хэл, увидев ярко освещенную вывеску очередного придорожного мотеля, решил, что пришло время остановиться.

— Уже слишком темно. Думаю, будет глупо сейчас пускаться в обратный путь, — небрежно бросил он через плечо, припарковав «харлей» у мотеля.

Уинни напряглась. До последнего момента она не задумывалась о том, что нынешнюю ночь ей придется провести не дома. Легкость и беззаботность, которые она испытывала весь день при общении с Хэлом, моментально испарились. Но требовать от него в столь поздний час везти ее обратно, когда они умчались так далеко, было бы по меньшей мере неразумно.

— Что предлагаешь? — осторожно спросила она.

— Остановимся здесь, а завтра с утра со свежими силами в обратный путь. Как смотришь на такое предложение?

Колени Уинни задрожали при одной только мысли, что им предстоит снять номер в мотеле. Стараясь не думать о том, что за этим последует, она бросила, надеясь, что голос ее при этом звучит равнодушно: