Но «ударной силой» стали новые коммерсанты, люди, ко­торым правительство СССР уже дало легально наворовать огромные суммы. В их число входили различные посредни­ки, которые после частичной отмены госзаказа немедлен­но встали между производителями и покупателями товара и стали брать деньги ни за что, за работу, которую рядом с ними Госснаб и Госплан делали бесплатно. Скажем, завод А поставлял заводу В по плану 100 000 тонн стали по 200 рублей. Перестройщики объявили, что 5% из плана исключаются. Посредник без труда берет 1 500 000 рублей креди­та в банке, покупает у завода А разрешенные 5% (5000 тонн) по 300 рублей за тонну. Заводу А вроде бы выгодно, и он за­ключает договор. Посредник продает купленный товар за­воду Б, но уже по 500 рублей за тонну, поскольку заводу Б в противном случае пришлось бы снижать объем производ­ства на 5%, так как больше купить не у кого, кроме того, по­средник и на заводе Б сидит и просит продать продукцию по «повышенной цене». Есть чем компенсировать потери. Сделка состоялась. Ничего не изменилось: вагоны с товаром как шли, так и идут по старым адресам, а посредник, дав немного взя­ток и вернув кредит, кладет в карман 1 000 000 рублей, факти­чески не стукнув пальцем об палец. Точно так же, но на про­даже денег Госбанка, стали богатеть новоявленные рокфел­леры и ротшильды.

«Гении» внешней торговли типа пресловутого Артема Тарасова тоже богатели без особых трудов. Например, банк давал кредит 100 000 рублей, и с этими деньгами такой «ге­ний» обращался, скажем, к директору леспромхоза, который экспортировал лес, с просьбой продать 1000 кубометров леса по обычной цене 100 рублей, а ему, директору, по отдельно­му трудовому соглашению выплачивалась кругленькая сум­ма (по понятиям директора) — 1000 рублей за дополнитель­ный труд. Затем с договором о продаже «коммерсант» обра­щался во внешнеэкономическую организацию, торгующую лесом, с просьбой продать лес за границу и тем же обеща­нием заплатить 1000 рублей по отдельному трудовому со­глашению... Потом он направлялся во внешнеэкономиче­скую организацию, закупающую компьютеры, с просьбой закупить за вырученную от продажи леса валюту 100 ком­пьютеров и обещанием заплатить по отдельному трудово­му соглашению... А потом в газете печаталось объявление: «Продаются персональные компьютеры по 100 000 рублей», заключались договора с покупателями компьютеров и в лес­промхоз переводилось 100 000 рублей за лес. Тот сам гру­зит на экспорт лес, закупаются компьютеры и рассылаются по договорам покупателям. На счет коммерсанта поступа­ют деньги, он возвращает кредит, раздает взятки и получает почти 10 млн. рублей. В стране дураков очень просто де­лать деньги из воздуха.

Строго говоря, в эти годы СССР посрамил западных биз­несменов, которые десятилетия тратят на обучение своему делу, на изучение рынка и прочего. Наши «таланты», правда, благодаря современной власти стали миллионерами, ничего не зная и не умея, не имея конторы и телефона. Я вспоминаю профессии удачливых коммерсантов и поражаюсь: среди них практически нет работников экономики. Очень много партийных и комсомольских функционеров, есть крупные работники Генпрокуратуры СССР, работники Главного раз­ведывательного управления, очень много врачей различных специальностей, много кандидатов технических наук, спор­тивных тренеров и прочих далеких от экономики людей, в одночасье ставших «финансовыми гениями».

Куда эти люди могли потратить свои миллионы? По за­падным стандартам, они могли бы вложить их в построй­ку заводов, в промышленность. Но что в этом деле может понимать врач-гинеколог? Естественно, что эти люди и их рубли встали в очередь на валютную биржу с тем, чтобы по любой цене приобрести доллары да купить на них «Роллс-Ройс», виллу в Испании, еще одну в США, открыть счет в банке Лихтенштейна. Этим людям, у которых рубли легкие, по сути своей ворованные, нет нужды за них держаться, эти их миллионы обесценивают рубль на бирже. И мы, эксперты, это видели. К началу 1992 года при цене доллара в Госбанке 1,73 рубля на бирже он вырос до 80 рублей. И реформаторы твердо пообещали сделать этот курс официальным.

Вернемся еще раз к отказу от планирования. Этот отказ означал, что теперь рядом с плановыми покупателями бу­дут западные покупатели. Казалось, можно было бы радо­ваться: у экономики СССР резко увеличился рынок сбыта! Но не будем спешить радоваться, а сначала выясним, а что они покупали. Поскольку люди покупают то, чего у них нет, то и в СССР западные покупатели купить хотели то, чего нет на Западе. А там нет своего сырья. Следовательно, глав­ный объект покупки дополнительных покупателей — сырье и энергоносители (сырье для энергетики и транспорта).

Сырье в СССР, как отмечалось выше, не включало в себя потребительную стоимость, стоимость от Бога, и поэтому имело для внутреннего потребления низкую цену: Но когда появился покупатель с Запада, цену на сырье приходилось поднять до принятой на Западе, причем поднять для всех, в том числе и для внутренних покупателей. Внутри страны цена резко вырастет... А цена на сырье имеет очень пакост­ные свойства. Пока сырье превращается в готовый товар, скажем, бытовой холодильник, оно проходит до десятка пе­ределов. К примеру, медная руда попадает на медеплавиль­ный завод — это первый передел, черновая медь идет на рафинировочный завод — второй передел, электротехни­ческая медь прокатывается в толстую проволоку — третий передел, проволока протягивается и эмалируется в обмо­точный провод — четвертый передел, из него изготовляют обмотки электродвигателя — пятый передел, электродвига­тель монтируется в холодильный агрегат — шестой передел, холодильный агрегат монтируется в готовый к продаже лю­дям товар — холодильник — седьмой передел. На каждом переделе производитель добавляет к цене купленного сы­рья свою прибыль, пусть небольшую — 20%. Но умножен­ная семь раз сама на себя, эта скромная прибыль приводит на седьмом переделе к увеличению цены конечной продук­ции в 3,7 раза! Это означает, что если цена на медную, же­лезную руды, уголь и другое сырье повысится в 10 раз, то цена на конечную продукцию возрастет в 37 раз.

И, наконец, снова подчеркнем, что рост цен при одном и том же количестве денег в системе равносилен их исчезнове­нию. К примеру, на одном предприятии работают люди, ко­торые производят хлеб, на другом — автомобили «Жигули». С помощью денег они обмениваются своими товарами. За десять лет работник хлебозавода смог накопить, наконец, 15 тысяч рублей, необходимые для покупки автомобиля к концу 1991 года. А работники автозавода готовы собрать к этому моменту автомобиль. Назрела операция в системе товар—деньги—товар. Но с 1 января 1992 года резко повы­сились цены, и «Жигули» стали стоить 700 тысяч рублей. Хлебопек обворован, у него украдены честно заработанные сбережения. И обворован он не работниками автозавода, те бы продали автомобиль хлебопеку, как и всем другим, но его новая стоимость уже не позволяет им это сделать. Этот ав­томобиль, как и другие, не продан, выпуск их прекращает­ся, болтунам предоставляется полная свобода утверждать, что производство остановлено, так как из-за низкого ка­чества продукции автозавод не может найти покупателей. Но мы понимаем, что не в качестве дело: подъемом цен на продукцию автозавода отобран его рынок, у его покупате­лей изъяты деньги — средство передачи товара в системе товар — деньги — товар.

Но в гораздо более тяжелом положении оказываются предприятия. Не купив автомобиль, рядовой покупатель ку­пит хотя бы что-нибудь. Предприятие так не может. Ведь никто же не купит у автозавода автомобиль без колес, без коробки передач или без стекол. Автозавод обязан купить или все, или ему ничего не надо. А с ростом цен и у пред­приятия, как у частного лица, деньги исчезают, как бы оно ни стремилось их пополнить. Допустим, у предприятия есть 10 рублей, на которые оно купило у поставщиков сырье, из­готовило товар и продало его за 15 рублей. Если цены по­стоянны, то оно получит выручку, заплатит налоги и прочее и снова купит на 10 рублей сырье. Но в современной ситуа­ции, пока товар доставлялся покупателю, а деньги за то­вар — предприятию, цены на сырье повысились до 100 руб­лей. А ведь выручка составила всего 15 рублей. Предприятие берет в банке кредит и дает ростовщикам на себе нажиться, покупает сырье за свои 15 да 85 рублей кредита, изготовля­ет товар и продает покупателю за 150 рублей. Но пока пред­приятие ждет деньги, цена на сырье становится 1000 руб­лей. Предприятию нечем вернуть кредит и проценты рос­товщикам, новый кредит они не дают, у предприятия один путь — остановиться, даже если у покупателей есть эти 150 рублей. А если и у покупателя нет денег, тогда надо останав­ливаться немедленно!