Глава 13

Когда Шимаэл проснулся, солнце уже клонилось к закату. Правая рука, которую он подложил под голову, совершенно онемела, а вся левая половина лица оказалась нещадно искусана всегда готовыми услужить комарами, но это не испортило ему настроения. Теперь, немного поспав, он чувствовал себя гораздо лучше.

Консультация с планшетом показала, что до начала вечерней службы оставалось еще более часа. За это время вполне можно было успеть как следует подкрепиться. Сухие пайки и консервы уже давно вызывали в желудке Шимаэла решительный протест. Кроме того, Чак также заслужил свою награду в виде кувшинчика местного нефильтрованного пива.

Говорливую пуговицу Шимаэл решил покамест не включать. Его планы на вечер вряд ли встретили бы у напарника горячее одобрение, скорее уж очередной приступ желчной зависти.

Закапав в глаза очередную дозу «Корректола», он вернулся на дорогу и зашагал в сторону города, миновав последние деревья и вновь очутившись посреди шахматной доски огородов. К вечеру поток транспорта заметно ослабел, но теперь те, кто ехал в Келчег, явно торопились, боясь опоздать на службу. Многие предлагали Шимаэлу его подвезти, но он неизменно отказывался, не желая заводить знакомств с другими паломниками. Они наверняка потащат его за собой в Храм, а ему не хотелось изворачиваться и придумывать веские причины туда не идти.

Мимо уже потянулись первые домики, часто совмещаемые с магазинчиками, где фермеры торговали свежей продукцией с собственных полей и огородов, когда Судьба неожиданно подставила Шимаэлу коварную подножку. Причем, в самом буквальном смысле.

Он как раз отступил в сторону, пропуская очередную спешащую в город повозку, и всего на секунду отвлекся, как тут же на кого-то налетел. От резкого толчка Шимаэл потерял равновесие и растянулся на земле, а по его спине забарабанили рассыпавшиеся яблоки.

– Ох! Какая же я растяпа! – послышался встревоженный женский голос, и тонкая рука ухватила его за рукав, помогая подняться. – Извини, я тут заговорилась и… Ты как, в порядке?

– О, да, вполне. Не стоит беспокойства, – Шимаэл выпрямился и тут же опять завалился набок, уцепившись за доску забора. –  Ай! Моя нога!

– Что такое? – женская ручка снова подхватила его под локоть, и на сей раз он, наконец, рассмотрел свою обидчицу.

На вид ей было лет двадцать – двадцать пять, но широко распахнутые глаза делали ее похожей на большого ребенка. Прямые черные как уголь волосы подчеркивали бледность ее худого лица и совершенно не вязались с аляповатым розовым платьем, дополненным такого же цвета длинными перчатками без пальцев. Подобный наряд еще мог быть уместен на званом ужине, организаторы которого не отличались бы утонченным вкусом, но здесь, по соседству с капустными грядками, он выглядел удивительно нелепо. Он, пожалуй, лучше бы смотрелся непосредственно посреди поля. Птиц бы точно распугал. К ее острым скулам и носу с легкой горбинкой больше подошли бы нейтральные или даже строгие цвета, но женская тяга ко всему розовому порой пересиливает любые доводы разума.

– Я, кажется, лодыжку подвернул, – Шимаэл осторожно попробовал перенести вес на ноющую ногу и снова охнул, – даже шагнуть не могу.

– Да что же это за наказание такое?! – всплеснула руками девушка. – Вечно из-за меня у людей неприятности случаются!

– Я сам виноват, надо было под ноги смотреть.

– Ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю, – она засуетилась, пытаясь делать несколько вещей одновременно. Собрать рассыпавшиеся яблоки, подхватить Шимаэла под руку и куда-то потащить на своих хрупких плечах, остановить проезжающую телегу… Получалось все это у нее откровенно плохо. Хотя телега все же остановилась.

– Ты ведь паломник, верно? – она подбежала к Шимаэлу, чтобы в очередной раз попытаться оторвать его от столба и взвалить на себя, – ну, мне так показалось.

– Правильно показалось, – было чертовски неудобно прыгать на одной ноге и следить за тем, чтобы случайно не навалиться всем весом на высокое, но такое хрупкое плечико.

– Я – Оди, – представилась она, хотя момент для знакомства был выбран не самый подходящий, – а ты?

– Шим.

– Какое странное имя.

– Родителям было виднее.

– Ты где остановился? – девушка помогла ему взобраться на борт и села рядом. Телега тронулась с места, – тебя куда отвезти?

– Где я мог остановиться, если только что пришел в город?! – Шимаэл отнюдь не пребывал в восторге от нового поворота событий, он строил совсем иные планы. – Еще нигде, разумеется.

– Ну, теперь тебе, друг, в Келчеге свободной койки не сыскать, – подал голос возница, – на постоялых дворах еще вчера все места расхватали.

– Что же теперь делать?! – в огромных серых с зеленоватым отливом глазах отразилась такая неподдельная обеспокоенность, что Шимаэлу даже стало немного жаль свою собеседницу.

– Ничего, не впервой, – махнул он рукой. – Отвезите меня к Храму, а там я уже сам управлюсь.

– Да куда тебе в Храм-то в таком состоянии! Там скоро служба начнется, и до тебя никому не будет дела.

– А мне ни от кого ничего и не надобно. Пойду на службу вместе со всеми, а потом найду себе уголок. Лишь бы дождь на голову не капал…

– Ну уж нет! – возмутилась вдруг Оди, забавно хмуря тонкие брови, – на службу я тебя не пущу!

– Это еще почему? – искренне удивился Шимаэл.

– Там сейчас уже все места заняты, и ты два часа на одной ноге не отстоишь. А если и выдержишь, то все твои мысли будет занимать боль, а не Молитва. Нельзя ходить в Храм только для того, чтобы просто постоять вместе с другими. Это лицемерие!

– А тебе-то какое дело?

– Я не допущу, чтобы моя оплошность стала причиной твоего грехопадения, –  она отрицательно замотала головой, разметав по плечам длинные волосы, и повернулась к вознице. – Высади нас около таверны на храмовой площади.

– У Донея, что ли?

– Ага, у него самого, – попытка придать детскому лицу строгое выражение выглядела довольно потешно. Ручка в розовой перчатке погрозила Шимаэлу пальцем. – Сперва я подлечу твою ногу, а потом уже разберемся, где тебе притулиться на ночь.

– Но так я пропущу вечернюю службу! – заволновался пилот.

– Ничего страшного, сходишь на нее завтра. Лучше помолиться один раз, но как следует, чем ходить в Храм каждый день лишь затем, чтобы поковыряться в носу.

– Завтра я хотел уже…

– Лучше уж совсем не молиться, чем молиться наспех! –  девушка прервала Шимаэла очередным нравоучением. – Сейчас твоя нога важнее!

– Такой вывих все равно за один вечер не пройдет.

– Это мы еще посмотрим, – Оди заговорщически подмигнула ему. – За проведенный в Интернате год я все же успела кой-чему научиться.

– В Богословском Интернате, что ли?! – удивленно воскликнул возница и, рискуя спровоцировать аварию, обернулся, чтобы еще раз взглянуть на свою розовую пассажирку.

У Шимаэла на языке уже крутился готовый выскочить банальный вопрос: «в каком таком Интернате?», но реакция седовласого кучера ясно говорила о том, что здесь какие-либо разночтения полностью исключались. Поэтому рискованная реплика была отправлена в утиль и заменена другой, проверенной и более нейтральной.

– Ты училась в Интернате?! – Шимаэл, подобно их вознице, нахмурился и постарался придать своему лицу такое выражение, словно он впервые увидел свою спутницу.

– Да не пугайся ты так! – поспешила она его успокоить, – я всего один год продержалась. Не получилось из меня Жрицы.

– Но почему? – новые подробности построения церковной иерархии вызывали у Шимаэла неподдельный интерес.

– Наверное, это не мое, – девушка уставилась на свои туфли, ярко-красные и такие же нелепые, как и весь ее наряд. Они уже успели покрыться толстым слоем дорожной пыли, и она попыталась очистить их друг об друга, но в результате грязь лишь перекочевывала с одной туфли на другую и обратно, – слишком уж там все серьезно. Я просто оказалась не готова пожертвовать Служению всю себя без остатка. А без этого в Интернате делать нечего.

– Почему же ты после в Столице не осталась? – поинтересовался возница. – Тебя бы там с руками оторвали! Да и от кавалеров отбоя бы не было.

– Да ну ее, эту Столицу! – Оди наморщила носик. – Слишком много людей, постоянная суматоха. И, потом, там бы мне пришлось работать, а здесь пока можно побездельничать. Родители, хвала Сиарне, не бедствуют. Могу позволить себе, например, с комфортом прокатиться в соседний город и снять комнату в переполненной гостинице, где всем остальным дают от ворот поворот.

– У Донея? Как это тебе удалось?

– Деньги – страшная сила!

– Но каким ветром тебя сегодня занесло так далеко за город?

– Обожаю свежие фрукты, чтобы только что сорванные были. Кто знает, какой путь проделали те, что продают на рынке, и какие мыши по ним бегали? А тут я могла купить их непосредственно у тех, кто их выращивает. Всегда, если есть такая возможность, я… –  Оди вдруг завертелась, обшаривая лавку вокруг себя. – Вот досада-то! Я ж пакет с яблоками там оставила!

– Возвращаться не буду, – хлыст демонстративно прошелся по спине тянущей телегу лошади.

– Да и пусть Анрайс ими подавится! Переживу как-нибудь.

– Что же ты, в таком случае, вообще искала в Столице и в Интернате, если тебе там так не нравится? – вернулся Шимаэл к обсуждаемой теме. – Так сильно хотела стать Жрицей?

– Этого хотели мои родители. Для них иметь в своем роду хотя бы одного Служителя – вопрос престижа.

– Кого попало в Интернат не берут, даже за деньги, – голос возницы буквально сочился ехидством. – Как же ты смогла туда пробиться-то?

– Значит я все-таки не такая уж и дура, как некоторым тут кажется, – Оди вздернула подбородок, – кое-что еще соображаю.

– Извини, я не хотел тебя обидеть.

– Можно подумать, будто я обиделась, – девушка снова повернулась к Шимаэлу, – сам же знаешь, что в Интернат принимают либо по результатам экзаменов, либо по прямому указанию самой Сиарны, других вариантов нет. Никакие деньги, знакомства или иные ухищрения здесь действительно не помогут.