Сцелифрон бережет свое потомство от жарких лучей солнца. Летом скалы сильно нагреваются. Боятся гнезда и дождей — ведь глина легко размывается водою. Поэтому они спрятаны на теневой стороне и обязательно хотя бы под небольшим навесом. Больше всего осы любят всякие пещерки и ниши. Здесь весь потолок залеплен глиняными комками гнезд. Сюда не проникают ни жаркие лучи солнца, ни потоки воды, ни шквальный ветер, несущий песок и мелкие камешки. И еще интересная черта. Гнезда очень часто располагаются рядом друг с другом скоплениями, будто заботливые матери стремятся строить убежища для своих детей на старых, испытанных временем местах, избранных еще их далекими предками. И не только потому, что эти места — самые лучшие, нет! Часто одна ниша заполнена гнездами, а другая рядом, такая же, совсем пустая. Старое гнездо для строительницы — гарантия того, что место прошло испытание временем. Может быть, даже оса возвращается к тому же гнезду, в котором прошло ее затворническое детство, где она впервые появилась на свет, в климате которого выросла. Все это подойдет и для ее потомства. Ведь в различных укрытиях условия разные.

Вспоминается, в западных Саянах под плоскими камнями на солнечной и степной стороне гор селится небольшая, делающая гнезда-соты оса. Места для гнезд сколько угодно, но один и тот же камень осы часто занимают подряд из года в год.

Мы собираем гнезда для того, чтобы увезти в город, изучить их строение. Но как они крепко прикреплены к скалам, сколько приходится тратить сил, чтобы отделить глиняный комок даже лезвием ножа. А сколько неудач — поломанных гнезд, выпавших из ячеек и искалеченных личинок! Глина, перемешанная со слюной осы, не уступает по прочности цементу. Кстати, узнать бы химический состав этого связывающего вещества и научиться делать это искусственным путем! Но к чему такой большой запас прочности? Уж не для того ли, чтобы осы много лет подряд могли пользоваться старыми гнездами, лишь подновляя их, а может быть, эта прочность существует против землетрясений? В долгой истории чего только не пережили давние предки сцелифронов. И не потому ли осы выбирают не всякие скалы, а только те, которые отменно прочны. Никогда не увидеть глиняной постройки на трещиноватой и разрушающейся горной породе.

Землетрясение… А что, если его устроить — бить молотком по скале рядом с гнездом, чтобы легче его отделить? Нужно попробовать. Каким чудесным оказался этот способ! Постепенно между скалой и глиной появляется трещинка. Она все больше и больше. Только не прозевать, чтобы строение не рухнуло на землю. Теперь дела идут куда успешней. Мы едва успеваем заворачивать в бумагу снятые гнезда и укладывать их в мешок. И чем он становится тяжелее, тем на душе радостней. Как будет интересно зимой разобрать строение гнезда и ознакомиться с тем, что в нем находится.

Сперва осы лепят аккуратные кувшинчики и располагают их друг около друга, как соты. Глину кладут не как попало, а тонкими наклонными слоями с особенным швом. Когда кувшинчик готов, оса заносит в него добычу и откладывает яичко, а сверху лепит крышечку. Все вместе взятые кувшинчики она обмазывает снаружи толстым и рыхлым слоем глины. Гнезда сцелифронов — отличнейшая квартира для множества разнообразных жителей, которые иногда сами по-своему делают ремонт глиняных жилищ. Тут и пчелы-шерстобиты, пчелы-обойщицы, осы-пилюльщицы, паучки, окутанные теплой паутиной на зиму.

А сколько в них еще селится недругов осы! В некоторые ячейки подсунули свои яички жуки-кожееды. Их личинки поедают молодых ос. Если же самих кожеедов оказывается слишком много, сильные едят слабых. Но выжившие в этом страшном соревновании жуки не в силах пробуривать глиняную стенку каземата и проводят в заточении несколько лет, пока какая-нибудь пчела или оса не пожелает воспользоваться старым помещением и не вскроет его. Много в ячейках мух-тахин и ос-блестянок. Но самый злой враг сцелифрона — наездник-ихневмон. Он всюду на глине оставил следы своим сверлом-яйцекладом, откладывая яички в личинку осы.

Иногда происходит что-то неладное с инстинктом осы, так как встречаются совершенно пустые и аккуратно запечатанные ячейки. Или в них лежит запасенная добыча — пауки, а яичко не развилось, или не было отложено, а парализованные хищники так и засохли в разных позах. Я хорошо знаю этих пауков-цветочников. Они на цветках подкарауливают насекомых. Все пауки — самки и все, конечно, одного вида. Встречаются ячейки с мертвыми молодыми осами. Что с ними случилось, почему они не смогли выбраться из своей колыбельки? И еще много непонятного. Почему в одних местах много гнезд, а в других нет. Впрочем, осам нужны цветы, с которых можно добывать нектар, цветы, на которых живут пауки — добыча для деток. Поэтому, если вблизи нет ни цветков, ни пауков, охотничья территория бедна, скалы пустые. Не живут осы и в прохладном климате, так как глиняные ячейки должны быстро сохнуть. Вот почему их нет в высоких лесистых горах.

Многое нужно осам! Вода, мокрая глина, голые скалы, цветы, пауки, сухой и теплый климат. Еще нужна пышная растительность, множество насекомых, хорошие дожди весной. Этот же год был не в меру засушливым, пустыня выгорела рано и, наверное, поэтому большинство гнезд старые.

Несколько дней мы путешествуем по берегу между скалами и рекой, пока дорога не упирается в большой утес. Наш мешок с глиняными гнездами становится тяжелее. Но все гнезда желтоногого сцелифрона и ни одной — большой синей истребительницы каракурта! Мы выбираемся из ущелья на пустынное плоскогорье и разыскиваем нашу старую весеннюю стоянку после путешествия в песках Сарыишикотрау, откуда среди угрюмых скал виден кусочек реки. Вот и куст таволги. Возле него состоялось первое знакомство с синим охотником. Вот и ущелье, куда скрылась оса. Долго и тщательно мы его обследуем. Но ничего не находим. Тайна синей осы остается неразгаданной. Но я не унываю. Мы познакомились с гнездами желтоногого сцелифрона, и после него будет проще изучать синего. Наступит время, и, быть может, мы снова с нею встретимся, а если нет, то когда-нибудь обязательно это сделает другой. Все равно станет известным замечательный истребитель каракурта!

Прошло много лет. Синий сцелифрон мне более никогда не встречался. По всей вероятности, он стал очень редким. Природа за это время сильно изменилась, появилось много скота, немало земель распахано под посевы, стало меньше птиц, зверей, насекомых. Каракурт также стал редким.

Однажды мой знакомый почвовед, занимаясь раскопкой в лёссовой пустыне, в старой норе, по-видимому, принадлежавшей малому суслику, нашел, как ему показалось, странный кусок глины и принес его мне. По характерной лепке, наслоению кусочков глины я сразу же узнал работу сцелифрона. Но чтобы охотник за пауками устраивал свои гнезда в норах грызунов — этому я не мог поверить.

К норам каракурта как единственному в пустыне теневому укрытию для своих гнезд, наверное, приспособилась и оса-сцелифрон. Пока это лишь одни догадки, но я твердо верю, что рано или поздно они подтвердятся. Напрасно мы тогда искали гнезда незнакомки в ущелье Капчагай на скалах. Они, оказывается, совсем в другом месте…

Еще в давние времена жители Средней Азии хорошо знали черную осу, которая уничтожала каракурта. Они называли ее «камбас», что в переводе на русский означает «заботливая голова».

Россиков так писал о камбасе: «Киргизы благоговеют перед этой осой. Появление камбаса в кочевьях или около юрт непременно вызывает среди них общий восторг и радостный крик: „Камбас, камбас!“ Каждый киргиз уверен, что камбас уничтожает страшного для всего населения степей паука-каракурта. Знали эту осу и в Италии, где также живет „черная вдова“, и называли ее в народе „мухой святого Иоанна“».

Как бы повидать камбаса, познакомиться с его внешностью, узнать его образ жизни? Ведь о нем точно нечего не известно, и никто еще не описал его как следует.