Весна 1981 года была не совсем обычная. Очень долго держались холода, шли дожди. В такой обстановке у пауков мог развиться темный пигмент, с помощью которого легче согреться под солнцем на обрывистом северном берегу.

Сейчас начало июня. Прохладная погода осталась позади, и наступило жаркое время года, солнце льет щедрые лучи, нагревая скалы.

Интересно бы проследить за окраской тех пауков, которые селятся на тростниках. Они-то освещены солнцем весь день и недостатка в солнечных лучах не ощущают. Разыскиваю их. Да… Здесь пауки значительно светлее, а черных и совсем нет. Догадка как будто оправдывается.

Обитель паука аранеа фолиум — на высоких скалах, вся унизана комариками и испещрена плоскими вытянутыми полосками — убежищами-коконами, свитыми из тончайшей белой паутины. Верхняя часть убежища занята вышедшими из яиц паучками. Это первенцы самки-строительницы. Затем располагается пакет свежих, светло-желтых яичек и, наконец, в самом низу восседает хозяйка. Скоро она отложит третью партию яичек. Иногда она наглухо заплетается в этом третьем помещении, изолировавшись от мира, и готовится принести очередное потомство.

Хожу, рассматриваю коконы, знакомлюсь с жизнью пауков. Потревоженные паучихи спускаются вниз, пытаясь спастись от опасности. Этот трюк не особенно совершенный: во время плавного спуска паука нетрудно изловить. Поэтому самые осторожные и предусмотрительные стремительно падают на землю.

По-разному ведут себя пауки и оказавшись на земле, вне своего убежища. Иные тесно прижимают к телу ноги и, завалившись среди камешков, замирают, становятся невидимыми. Другие, наоборот, пытаются спастись бегством, скрываясь в более надежной щели или под камнем.

Что поделаешь, и у пауков разные характеры.

Рядом с кустиками селитрянок, среди зарослей серой полыни, когда-то давно был колодец. Теперь от него осталась большая, глубиной около двух метров, яма с отвесными стенками. Дно ямы окаймляла ниша. Ее проделали насекомые-невольники, попадавшие в заточение. В попытках выбраться из него они бегали по стенке, и от множества разных лап земля постепенно осыпалась.

Сколько маленьких трагедий происходило в этой случайной западне, сколько попусту загублено жизней! Бездушная яма — враг жителей пустыни — еще принесет немало зла. Но кое-кому она кстати. Вот, например, в ней устроился паук аргиопа лобата, раскинул большие чудесные сети.

Никогда я не видал такой большой аргиопы, хотя пересмотрел их сотни во время многочисленных путешествий. Паук — настоящий великан. Властно и спокойно он застыл на своих упругих и натянутых, как струны, тенетах. Видимо, никогда он не знал голода. Добычи вдоволь: в яму постоянно сваливаются кузнечики, кобылки, жуки.

Но палка о двух концах. Самка аргиопа одинока. Она не сплела еще ни одного кокона и заметно отстала от своих сверстниц. В яме прохладно, и солнце заглядывает только в полдень. Где же она теперь найдет себе супруга, если уже закончилось время брачных плясок, а крошечные самцы давно погибли?..

После бесконечных желтых холмов с выгоревшей растительностью дорога подходит к обширной и низкой равнине и идет вдоль гор Заилийского Алатау прямо, будто протянутая по ниточке, теряясь за далеким горизонтом. Здесь на сухой земле шумят тростники, раскачивается от ветра высокий злак — чий. Местами земля красная от солянок солероса, голубая — от пустынной низенькой лебеды, коричневая — от кермека, бордовая — от какой-то колючей травы и нежно-зеленая — от серой полыни. Тут немало и муравьев-жнецов и муравьев-бегунков, кое-где бродят и черноголовые, рыжие муравьи и множество других разнообразных насекомых. Место здесь для стоянки отличное, и я, оставив машину, отправляюсь на разведку. Несмотря на середину сентября, жарко, около тридцати градусов, но дует освежающий ветер.

Возле тростника влажнее, здесь скопились кобылочки хортиппус априкариус. Вспархивая из-под ноги, они садятся на вершинки травинок, как будто разглядывают, кто потревожил их покой. Если кобылочку начать преследовать, поведение ее тотчас же меняется. Отлетев, она падает вниз до самой земли, будто мертвая, как соринка или палочка.

Непрерывный шелест тростника монотонен и спокоен. Прислушиваясь, я различаю в нем множество разнообразных звуков. Шум тростника слушают и кобылки. Они тотчас же замолкают, когда налетает ветер, а как только он стихает и наступает тишина, немедленно налаживают свои инструменты, и тогда со всех сторон несется их несложное зазывное стрекотание. И так все время: шумит тростник — кобылки молчат, стихнет тростник — кобылки запевают.

Я бреду дальше через красные, голубые, коричневые и нежно-зеленые полянки. Заходящее солнце играет лучами на паутинных тенетах, растянутых над самой землей. По ним легко узнать логово ядовитого паука-каракурта. В темноте норы хозяин невидим в своей черной одежде, но черные ноги, уцепившиеся за светлые коконы, выдают паука. Здесь, оказывается, немало каракуртов в норах полуденной песчанки, и я с интересом подбрасываю на ловушки хищников кобылок-хортиппусов. Но пауки очень осторожны и не в меру вялы. Куда-то делась стремительность в броске на добычу, быстрота нападения! Всплывает в памяти давняя загадка: почему, когда каракуртов в природе много, они смелы, активны и прожорливы?

Еще ниже садится солнце. Замолк тростник, и в наступившей тишине доносится далекий крик журавлей. Налетает небольшая стая ласточек, щебеча, проносится над тростниками, взмывает кверху, падает вниз и скрывается за горизонтом. Птицы тренируются перед дальним путешествием в южные страны.

Пора идти к машине. На пути неторопливо ползет большой серебристый паук — аргиопа лобата — один из распространенных жителей пустынь и предгорий. Среди кустиков или высоких трав паук плетет отличные круговые тенета и сидит в самом центре, подставив солнцу серебристую одежду. Она, как зеркало, отражает солнечные лучи, и хищнику, поджидающему добычу, нежарко. Если потревожить паука, он начинает так быстро раскачиваться на тенетах, что превращается в невидимку. Добычу, случайно попавшую в тенета, паук молниеносно хватает, крутит в ногах и, выпуская широкую прядь нитей, мгновенно опутывает насекомое так плотно, что оно превращается в тючок, в котором уже ничего нельзя разглядеть. Паук аргиопа — домосед и не расстается со своей ловчей сетью. Только крохотные самцы не имеют дома и бродят всюду, разыскивая самок. Зачем же сейчас понадобилось странствовать самке?

И еще загадка. Через каждые два-три метра паук прикрепляет нить к основанию встреченного растения, вползает на него, прикрепляет еще нить к вершине, а потом, повиснув вниз головой и придерживая нить одной из задних ног, спускается на землю и продолжает свой путь. От растения нить тянется свободно и полого вниз. И так все время. Нить — своеобразный сигнал, дорожный указатель. По нити можно определить, в какую сторону полз паук. Загадка начинает разгадываться.

Много лет назад я открыл секрет подобной же нити у каракурта. По пути-следу самку разыскивают самцы. Это имеет большое значение, когда пауков очень мало и встретиться трудно.

Уж не поэтому ли отправилась путешествовать серебристая аргиопа? В этом году мало пауков.

Солнце уже коснулось горизонта и готово скрыться. Повеяло прохладой. Но паук упрямо ползет, забирается на растения. В минуту он преодолевает полтора метра, за час нашего знакомства след протянут строго в полном направлении вот уже на полторы сотни метров.

На пути самки — заросли высокого чия, трудно тянуть нить по земле. Но у паука, оказывается, на этот случай есть особенный прием. Он забирается на высокую жесткую траву и, отставив в сторону тело, замирает. На конце брюшка появляется сверкающая серебром пряжа из нескольких нитей. Легкое движение воздуха колышет нити. Вот одна, другая, третья зацепились за соседний куст. Паук подтягивает нити и по ним перебирается дальше. Снова выпускается пряжа…