другого! И вообще... ничего не надо.

- В каком смысле? - нахмурился он.

В синем свете фильтров ее бледное лицо со впалыми щеками казалось почти мертвым.

- Мне ничего не надо, кроме тебя. Вообще ничего, понимаешь? Я люблю тебя.

Девчонки влюблялись в него часто, он к этому привык. Но здесь было что-то совсем

другое, здесь было чувство такое же сильное и непредсказуемое, как сама эта непостижимая

женщина. Ольгерд весь напрягся как перед прыжком.

- Месяц назад ты утверждала, что ненавидишь, - напомнил он.

- Я люблю тебя.

Надо было как-то реагировать, а он медлил. Всё в ней было зловеще: ее сходство с

царицей, ее связь с Роем, ее бледное лицо, ее впалые глаза, ее гениальность, ее страстность,

перепады ее капризного настроения...

- Я устала, - измученно проговорила она и опустилась на пол, обняла его колени, уткнулась

в них лицом, - я с ума схожу, я больше не могу тебя ненавидеть...

Он был в термостате, но даже сквозь него почувствовал жар ее ладоней и ее раскаленного

лба.

- Может, ты заболела, Олли?

- Называй это, как хочешь, - вздохнула она.

- Знаешь что... ты встань. Пойдем на диван, поговорим.

- Никуда я не пойду.

Олли обняла его колени еще крепче. Ольгерд почувствовал себя в капкане. Никаких

интимных отношений он с этой дьяволицей не хотел.

- Вообще-то я женат, - сказал он ей, как обычно отвечал своим несдержанным

поклонницам.

Она подняла к нему бледное лицо, глаза раздраженно сверкали.

- Женат? А когда ты меня целовал вот здесь, ты об этом помнил?

- Олли, я люблю свою жену, - сказал он твердо.

- А меня? - она вцепилась ему в колени острыми ногтями, - меня ты тогда не любил?! Меня

ты тогда не хотел?!

- Теперь уже не важно, что было тогда. Встань. И давай прекратим этот бесполезный

разговор.

Жуткий у нее был в эту минуту взгляд. Дуги черных бровей надломились, на глаза

навернулись злые слезы.

- Это всё, что ты мне можешь сказать? Это всё?

Он хотел сказать, что на самом деле колени у него дрожат, а сердце колотится, что он готов

вытряхнуть ее из распахнутой шубы, из узкого комбинезона, из тонкого белья, впиться в ее

горячее тело губами и зубами, разрядиться от мучительного напряжения последних месяцев,

отомстить ей за ту звериную страсть, которую она ему внушает и даже за страх... но это были

только издержки мужского несовершенства. И говорить о них не имело смысла.

- Напрасно ты прилетела в такую даль, - сказал он.

Ее глаза еще чего-то ждали от него, в них была и боль, и ненависть, и отчаяние. Ольгерд

молчал, усмиряя стучащее сердце.

- 267 -

- Ну что ж, - она медленно поднялась, плечи ссутулились, как будто ее шуба весила тонну, -

напрасно так напрасно. Больше не прилечу.

Потом он сидел совершенно опустошенный в своем кабинете и тупо гонял программу

топологи раскопок во всех режимах масштабирования. Он ничего не видел в стереообъемах,

перед глазами было только бледное лицо Олли.

Скивры, чертовы скивры... откуда они взяли генетический материал для создания таких вот

демонических цариц? И зачем им понадобились именно васки? Ах, ну да, васки - их прямые

предки, а аппиры им не годятся.

Ольгерд вспомнил давний разговор с Анзантой. Она рассказывала, что некоторые скивры

предпочитают вернуться в плотный мир, но реально это невозможно, потому что матрикаты

быстро распадаются, а воплощаться через рождение в аппирские тела они не могут,

несостыковка у них с мутантами.

Это было так давно! Двадцать лет назад. Тогда за скандалом с Магустой все как-то забыли

о попытках васков захватить планету. И забыли... Ольгерд чуть не подпрыгнул в своем

вертящемся кресле... забыли о мумиях в подземелье Долины Лучников! Десять мумий

древнейшей цивилизации, возможно, что и васков. Не за ними ли охотился Грэф?! Одна из них

потом пропала.

Пропажа мумии тоже особой паники не вызвала, только недоумение: кому это старье могло

понадобиться? А мумия, скорее всего, принадлежала царице Нормаах, сбежавшей от ледников

на материк и вскоре там умершей. Никто не придал этому значения, а теперь эта воплощенная

царица снова бродит по планете как сорок тысяч лет назад! И если это действительно так, то

Оливия - пробный шар, так сказать, опытный экземпляр по внедрению.

От таких мыслей ему стало совсем не по себе. Он долго бродил по кабинету, сопоставляя

разные факты и выкуривая сигарету за сигаретой, потом позвонил Лецию.

- Надо обсудить кое-что важное, - сказал он, - собери Директорию.

*************************************************************

Эдгар собрался с духом и зашел к бабуле в гримерную. На его звонки она не отвечала, к

дому дед запретил приближаться, да и не застать их было дома. Всё это было очень скверно,

даже невыносимо. Он был так безоблачно счастлив с ними много-много детских лет!

Зела, как обычно, сидела у зеркала и расчесывала свои золотые волосы. Картина эта была

до боли знакома. Сколько раз он видел ее в детстве! И сколько раз сидел у нее в ногах,

перебирая и нюхая баночки с кремами и пудрами. Бабуля по-прежнему оставалась самой

красивой женщиной во вселенной. После Кантины, конечно. Об этом и был их вечный спор.

- Ну что? Поговорим наконец? - спросил он, прислонившись к дверному косяку и не смея

пройти дальше.

- О чем? - холодно спросила она, даже не поворачиваясь.

- Ты так быстро меня вычеркнула из своей жизни? Я ведь все-таки твой внук.

Зела повернула прекрасную голову и посмотрела совершенно далекими, чужими зелеными

глазами. Таких глаз он у нее еще не видел.

- Ты мне вовсе не внук, Эдгар Оорл. У меня нет детей. А значит, нет и внуков. И вообще я

одна.

- Да ты что, ба, - пробормотал он, - ты что говоришь?

- У меня больше нет родных, - усмехнулась Зела, - и нет друзей. Я думала, что я любима и

что-то значу. . Но оказалось, что я всем мешаю в театре, оказалось, что грязные сплетни обо

мне никого из вас не волнуют, как будто так и надо... А женщину, которая хотела меня убить, вы

приняли в свою семью. Тогда кто же я для вас? Просто кукла, которая уже не нужна? Которая

отработала свой срок, только никак не состарится?.. Зачем ты пришел, Эд? Что ты хочешь от

меня услышать? Поздравления с женитьбой?

Эдгар понял, что ему не повезло. Кантина была лишь последней каплей в череде

бабулиных разочарований.

- Ба, - сказал он виновато, - я люблю тебя.

- 268 -

- Мне твои сказки о любви не нужны, - холодно ответила она, - и розы твои не нужны, я их

сразу выбрасываю.

- Какие розы? - удивился Эдгар.

- Которыми ты усыпаешь мне дорогу от калитки к дому. Это глупо и пошло.

Эдгар удивился еще больше.

- Никаких роз я тебе не сыпал.

- Значит, это Герц, - пожала плечом Зела, - хотя он всегда предпочитал хризантемы.

Странно...

- Бабуля, - Эдгар все-таки прошел в гримерную, - прекрасная моя, давай помиримся. Я ведь

не смогу так жить, честное слово! Я люблю тебя. И люблю Кантину. Ну что мне, разорваться?!

Он подходил к ней, но она буквально остановила его взглядом. Такой бабули он еще не

знал. Зела всегда была для него воплощением красоты, любви, мягкости и нежности. И что за

дьявол вселился теперь в эту женщину?

- Не разрывайся, - сказала она, - такое сокровище, как ты, я дарю ей целиком. А меня

больше не смей называть бабулей. Мы с тобой не родственники.

- А как же? - совсем опешил он, - Зелой что ли?

- Мое имя Ла Кси. Никакой Зелы я не знаю. Ее придумал твой дед. Поигрался и забыл. Вот

и я забыла.

Она резко встала, почти вскочила. Эдгар шагнул к ней с диким желанием схватить ее за

плечи и трясти до тех пор, пока она, прежняя, не вернется.