Ингерда уже освоила с Герцем в больнице их язык, переводчик ей был не нужен, но с

ним было как-то безопаснее.

- Господин спрашивает о твоем самочувствии, - сказал маленький уродец.

- Скажи ему, что мне плохо. Что я потеряла много крови и не могу пошевелиться.

- Господин спрашивает, что тебе нужно, - повторял за своим хозяином аппир.

«Мужа», - подумала она с горечью, - «и сына, и отца, и брата!»

- Передай своему господину, что мне ничего не нужно.

Улпард хмуро выслушал ответ.

- Скажи ей, - посмотрел он на своего переводчика, - что я не видел женщины

прекрасней... впрочем, нет. Пока ничего не говори.

- А как же ваша невеста, господин?

- Невеста подождет.

Они вышли так же неожиданно, как вошли. Ингерде стало совсем мерзко после этих

слов и даже жаль несчастную девушку, которая набросилась на нее с ножом. Похоже, Улпард,

как павиан, любил всё яркое и необычное. Ему понравилась не сама пленная королева, а ее

мерцающий, сияющий наряд и ее рыжие волосы. Он затащил свою дикарку на другую

планету и тут же отвлекся на что-то более эффектное.

Глаза закрывались. Ингерда и в самом деле потеряла много крови и от слабости хотела

спать. Ни об Улпарде, ни о его злосчастной невесте думать не хотелось. Хотелось обо всем

забыть и побыть с Лецием.

Они часто ссорились в последнее время. Обычно из-за Герца, а потом и из-за Эдгара.

Она всю жизнь была вздорной и капризной, он тоже привык командовать и всё делать по-

своему. Они не умели жить без ссор и скандалов, как тетя Флора с Консом или Азол с

Мирандой. Ей всё время хотелось на него обидеться, и она находила за что.

Как это казалось теперь глупо - разругаться и разбежаться по разным спальням только из-

за того, что Герца не приняли в Директорию или потому что Эдгар женился на лисвийке!

А иногда она ревновала его к Зеле, особенно после той дурацкой пьесы, где та играла

неприступную царицу Росандру. Все мужчины тогда посходили с ума, и ее примерный муж в

том числе. Это было так досадно, что Ингерда потом ночью устроила ему скандал. Заявила,

что он не ее сейчас обнимает, а свою ненаглядную Ла Кси.

До чего же всё это казалось теперь нелепым! И до чего же все женщины одинаковы в

своей глупости - хотят быть абсолютно, непоколебимо, до последней капельки

единственными!

- 365 -

Она лежала, уже засыпая, и вспоминала теперь только самое хорошее, самое яркое,

самое счастливое. Этого тоже было много. А началось всё с пригорка в парке Конса и с китов

в синем море...

*************************************************************

Цвела сирень. Они гуляли с Флоренсией во дворцовом парке. По траве ползали два

карапуза - Герц и Кондор. Потом откуда-то появился Эдгар в нелепой соломенной шляпе и

подхватил обоих братишек подмышки, все рассмеялись...

Скрип двери ее разбудил. Ингерда очнулась, с трудом открывая глаза. В дверях стояла

женская фигура с черным покрывалом на голове. Сердце сжалось от нехорошего

предчувствия.

- Кто ты?

Фигура молча шагнула к ней и откинула покрывало с лица. Это была невеста Улпарда.

- Норки? - ужаснулась Ингерда.

Лицо у девушки было странное: бледное и застывшее, как будто мертвое.

- Моя честь требует, чтобы я убила тебя, - сказала она бесцветным голосом, - приготовься

к смерти, рыжая царица.

Шутить эта дикарка явно не собиралась, она достала кинжал из-за пояса и твердо сжала

его в руке.

- Ты уже приходила, чтобы убить меня, - напомнила ей Ингерда, даже через свой страх

она поняла, что нужно как-то отвлечь и разговорить противницу, и это единственное, что

может сейчас ее спасти, - зачем тебе это нужно?

- Моя честь требует этого, - повторила Норки.

- Разве я чем-то оскорбила тебя?

- Ты отобрала у меня всё!

- Я? По-моему, это вы ворвались в мою страну и отобрали у меня всё.

Дикарка слегка задумалась. Это обнадежило.

- Я была королевой, - сказала Ингерда, - а теперь я ваша пленница. Ты победила меня.

Разве я могу у тебя что-то отобрать?

- Да. Мужа. И жизнь.

- Это у меня вы отобрали мужа. А теперь и жизнь хотите отобрать.

Дикарка посмотрела удивленно, даже немного растерянно.

- Послушай меня, девочка, - спокойно заговорила с ней Ингерда, - нам с тобой нечего

делить. Мне твой жених не нужен. Да и я ему не нужна. Ему просто нравится всё яркое...

если хочешь знать, я тебя прекрасно понимаю, сама ненавижу ветреных мужчин. Давай

вместе вернем тебе твоего жениха. Я могу тебе помочь. Немного женских хитростей - и он

снова твой, Норки. Это не так уж сложно, поверь мне.

Дикарка смотрела на нее с каменным лицом.

- Поздно, - сказала она, - теперь уже поздно.

Ингерде показалось, что в глазах у нее блеснули слезы.

- Почему же поздно? Почему?

- Потому что я досталась другому. Я опозорена. И только смерть может спасти меня.

- О, господи...

- Я умру. Но вместе со мной уйдешь и ты.

- Послушай, Норки...

- Я не желаю тебе зла, царица. Но моя честь требует, чтобы я убила тебя и себя.

Эти дикие нравы просто сводили с ума.

- Хорошо-хорошо, - кивнула Ингерда, - ты меня, конечно, убьешь. Куда же я денусь со

своей раной... но ты хотя бы объясни мне, почему ты опозорена? И при чем тут я?

- Посмотри на меня.

Норки сняла покрывало совсем. Руки ее при этом дрожали, словно она открывала что-то

ужасное. Ужасного ничего не было, только волосы ее теперь стали белыми.

- 366 -

- Наши женщины отдают свою девственность только самым достойным воинам. А

взамен получают их именной пояс. И всю жизнь гордятся этим. Я была предназначена для

Улпарда, даже Великий Шаман говорил об этом... Но Улпарду нужна только ты, рыжая

пленница! А я от злости и отчаяния потеряла рассудок и потеряла свою честь. Я отдалась

такому ничтожному слуге, у которого даже пояса нет. Я никогда уже не стану царицей.

- Какая ты честная, Норки, - поразилась Ингерда, - не говори ты ничего своему Улпарду,

он и не узнает никогда. Умирать-то зачем?!

- Мои волосы всё скажут за меня сами, - с отчаянием посмотрела дикарка, - не могу же я

всю жизнь ходить под покрывалом!

- Волосы? - до Ингерды стало кое-что доходить, - у вас это как-то связано, да?

- Да. Мы теряем цвет волос вместе с девственностью. И вплетаем в косу пояс воина.

Все это было странно и дико: девственность, пояс, честь, позор...

- Девочка моя, - Ингерда посмотрела на свою непрошеную гостью с жалостью, - и из-за

этого умирать? Давай сделаем проще - покрасим твои волосы обратно в черный цвет. Вот и

всё. Незачем этим мужикам знать, кого ты любила и когда.

- Как покрасить? - изумленно уставилась на нее дикарка.

- Да очень просто. Краски есть любые: черные, белые, рыжие, зеленые... какие хочешь.

Она была еще совсем дитя, лет семнадцати, не больше. Личико юное, кожа гладкая, губы

нежные как у ребенка, глаза синие как фиалки. В глазах стояли слезы. Дурак был этот Улпард!

Дурак и свинья.

- Загляни в ванну, детка. Там наверняка стоит набор с красками. Принеси его. И

полотенце с расческой прихвати.

Кинжал Норки убрала. Это обнадеживало. Впрочем, Ингерда уже не боялась ее. Девочка

хотела жить, это было очевидно. Она принесла коробку с порошковыми красками, которые у

нормальной женщины лежали в каждом углу и в каждой сумочке, как пудра и губная помада.

Цвет волос часто приходилось освежать и менять его оттенки. Это было так же привычно,

как умываться по утрам.

Ингерда обернула плечи девушки полотенцем и посыпала черный порошок ей на голову.

Потом осторожно причесала ее.

- Ну вот. Еще пять минут - и всё. А ты так переживала.

Норки стояла у ее постели на коленях, послушно склонив голову.