деревцем. Ее знобило, колени подгибались. Похоже, свою первую любовную ночь она

провела с демоном!

- Принести вина или горячего чаю, госпожа?

Карлица стояла рядом и смотрела прозрачными, лукавыми глазками.

- Ты ведь знаешь, что случилось, - взглянула на нее Норки.

- Знаю, госпожа.

- И знаешь, что было вчера ночью, да?

- Я же дежурю у вашей двери, госпожа.

- Кто он?

- Бог, - улыбнулась Кеция.

- Кто?!

- Прыгун - это почти что бог. Господин Аггерцед сын правителя.

Сердце упало.

- Царевич?!

- Да. Это его покои, госпожа. Он велел уходя их отремонтировать. Скоро вам заменят

всё: и стекла, и лампочки. Его приказы быстро выполняются. Слуги его очень любят.

Норки изумлялась всё больше.

- И все слуги знают, что царевич здесь?

- Конечно, госпожа.

- И все молчат?!

- Конечно.

- А ты? Почему же ты мне это сказала, Кеция?

Старая служанка улыбнулась.

- Вы не выдали его, госпожа. Вы тоже его любите.

Норки куталась в плед. Ее мелкая дрожь превратилась в крупную. Она поняла, что если

царевич здесь, и все слуги в сговоре, то что-то происходит. Аппиры не покорились

безропотно и смиренно, они что-то затеяли и не сомневаются в успехе. И она каким-то

образом уже оказалась на их стороне.

- Да, - сказала она, - я люблю его... только он меня уже ненавидит.

************************************************************

- Что там за шум? - спросила Зела удивленно.

- Да так... не обращай внимания, - поморщился Герц.

Он стоял в черном термостате, десантных ботинках и с рюкзаком.

- Куда ты собрался?

- На Шеор. Посмотрю, что это за гадюшник.

- Ты знаешь, где это?

- Выяснил. Далековато, конечно, в созвездии Щита и Меча. Две тысячи парсек. Но я

допрыгну, я сегодня слишком зол.

То, что он злился, было видно.

- А что случилось? - осторожно спросила Зела, - что еще?

- Ничего, - потупился он, - расту.

Она понимала, как ему тяжело тут одному, и сколько сразу на него свалилось.

- Ты и так уже вырос, мальчик.

Очень хотелось обнять его и погладить, но Герц стоял такой ершистый, что к нему было

не подступиться.

- Я вернусь к утру, - сказал он, - как думаешь, твой Рой ночью не припрется?

- Думаю, что нет. А если и да, то я сама с ним разберусь.

- 370 -

- Сама! Как ты с ним справишься? - глаза внука вдруг нехорошо сверкнули, - или ты

решила уступить этому гаду?

- Не волнуйся, - успокоила его Зела, - я не Кантина.

- Только попробуй, - буркнул он.

- Глупый... - она все-таки обняла его, под термостатом гулко и часто стучало его

сердечко, - здесь у каждого своя роль. И я свою роль знаю. Не беспокойся за меня... даже

если это моя последняя пьеса.

Она надеялась, что Рой не придет, но он все-таки явился. Пьяный, хмурый и тоже злой.

- Налей мне вина, - небрежно бросил он, расстегивая ворот.

- И не подумаю, - спокойно сказала Зела, - я тебе не служанка.

- Что?

Из всех платьев, что он ей прислал, она выбрала белое. Холодное, неземное,

неприступное белое платье. Таким же холодным и неприступным был ее взгляд.

- Что ж, - тогда я тебе налью, - усмехнулся Рой, пьян он был уже прилично.

Он налили вина им обоим, встал на одно колено и протянул ей фужер.

- Так нравится? Или так? - он встал на оба колена, - или так? - он вообще сел у нее в

ногах, - хочешь, я поцелую твою туфельку?

- Моей туфельке всё равно, - сказала Зела.

- А твоей ножке? Твоей ножке нравится, когда ее целуют, начиная с самых пальчиков?

- Ты пришел валяться у меня в ногах? - усмехнулась она.

- Это только игра, - ответил он самодовольно, - игра, которая тебе нравится. Не так ли?

- С чего ты взял?

- По тому, как краснеют твои щечки.

Зела уже начинала злиться, но понимала, что спасти ее может только полное

равнодушие. Она не ответила и с брезгливым недоумением смотрела на него. Рой поднялся и

уселся в кресло.

- Ладно, - сказал он, - что тебе нужно?

- Мне от тебя? - она пожала плечом, - ничего.

- Ничего - это слишком много, - сказал он, - это надо еще заслужить.

- Не понимаю, - нахмурилась она.

- Сейчас поймешь.

Неожиданно у нее заболела голова, виски сдавило будто тисками. В глазах потемнело.

- Ну что? - послышался из темноты голос Роя, - долго еще будем ломать комедию?

Боль становилась всё сильнее. Зела вся покрылась потом и едва сдерживалась, чтобы не

стонать. Но она и к этому была готова. Мысль была только одна - терпеть во что бы то ни

стало, терпеть до конца, и сознание однажды отключится. Тогда уже не будет больно.

Она не знала, сколько времени прошло. Боль прекратилась внезапно. Осталась дрожь в

измученном, ослабевшем и вспотевшем теле.

- Ну? - хмуро посмотрел на нее Рой, - и чего ты добилась?

- А чего добился ты? - ответила она.

- Еще парочка таких сеансов, и ты сделаешь всё, что мне нужно. Есть боль, которую

терпеть невозможно.

У Зелы внутри был самый настоящий животный ужас оттого, что всё это может

повториться. Перед ней сидел дьявол! И с ним надо было бороться.

- Но ты, кажется, хотел моей любви? - посмотрела она ему в глаза.

- На черта мне твоя любовь! - зло оскалился он, - раздевайся и посмотришь, что мне от

тебя нужно!

- Ты пьян, - сказала она, качая головой.

- Я сказал: « Раздевайся»! Мне осточертели твои ломания!

Голова снова взорвалась от боли. Зела сама не поняла, как вскочила, сдавливая виски

руками. Ее тело заметалось по комнате, взвыло, надломилось, потом упало на ковер. Она

лежала, уткнувшись головой в пол и почти ничего уже не понимая.

- Раздевайся же! - встал над ней этот дьявол, - и побыстрее!

- 371 -

Несчастное тело билось и дергалось, словно вырываясь из невидимых пут, Зела заметила

складку ковра и вцепилась в нее зубами.

- Ты что, дура? - наклонился он, - хочешь, чтобы я разбрызгал твои жидкие мозги по

всей комнате?!

Она даже не поняла, откуда у нее нашлись силы повернуться и влепить ему пощечину.

Потом всё померкло.

Очнулась она уже на диване. Под головой была мягкая подушечка, во рту привкус

сладко-терпкого вина. Рой сидел в кресле с сигаретой в окаменевших пальцах и смотрел на

нее.

- Я не понимаю, зачем ты это делаешь, - сказал он серьезно, - ты же знаешь, что рано

или поздно я сломаю тебя. Тогда ради чего столько мук? Твой Ричард Оорл никогда уже не

вернется. Ему ты там не нужна. Ты нужна мне и здесь.

Зела села. Голова всё еще кружилась.

- Я не люблю тебя, Грэф Рой Геандр.

- Это так важно? - усмехнулся он.

- Ты ничего не понимаешь в жизни, если задаешь этот вопрос.

- Я? Ничего не понимаю в жизни?

- Ты думаешь, что мы пешки, которые ты будешь переставлять по своему усмотрению?

Тебе этого очень хочется! Поэтому ты и сбежал из тонкого мира в плотный! Но я тебя

разочарую, Грэф. Здесь всё то же самое.

Рой глубоко затянулся, синие глаза прищурились.

- Есть иерархия миров, - сказал он, - не я ее придумал. Вы примитивнее эрхов и васков,

это закон. Вы - всего лишь муравьи, которые заняты выживанием. О какой великой любви ты

мне толкуешь? Что вы в ней понимаете?

- Ты можешь считать себя богом, - посмотрела ему в глаза Зела, - но не путай нас с

животными.

- До сих пор так и было, - усмехнулся он.

- До сих пор ты видел то, что хотел, - жестко сказала она, - тебе не надоело себя

обманывать?

- Кто ты такая, чтобы учить меня жизни? - насупился он, - колония клеток из пробирки с

точеными ручками и ножками! Тебя создали, чтобы ублажать мужчин, а не поучать их. Вот и

ублажай. Куда ты лезешь со своими нравоучениями?

- Может, меня и создали для чего-то подобного, - разозлилась Зела, - но забыли