Анастелла разлюбила, а все остальные просто забыли про него, разбрелись по семьям,

по домам, по любимым женам и детям, и кому теперь нужен какой-то Льюис Тапиа, которого

они брали на охоту? Тоска разъедала сердце прямо как соляная кислота. «На Землю!» - думал

он, тупо глядя в темно-синее окно, - «только заберу документы, накоплю сил и не останусь

тут больше ни секунды!»

Дверь снова скрипнула. Замок был выломан с корнем, так что заходили все подряд. На

этот раз заглянул Циклоп.

- Эй, Ангелочек! Там Сверчок пришел из дворца, про твоего отца рассказывает.

- Что рассказывает? - напрягся Льюис.

- Пошли, сам узнаешь.

Пришлось пойти. Льюис присел к костерку вместе со всеми. Сверчок раздавал тремя

руками брикеты с сухими водорослями, видимо, последнее, что удалось стащить из

дворцовой кухни, а четвертой, самой короткой, почесывал себе лысину.

- Как же они меня боялись! - гордо рассказывал он, - как увидят, сразу пятятся и

сплевывают, а в глазах паника. У них там бог какой-то есть многорукий, очень злой. У них

вообще полно злых богов.

- Это они нашего Паралича не видели! - захохотали аппиры.

Льюис слышал, что особых уродов во дворце не держали. Те больше прятались по

подвалам и чердакам и выходили только ночью, так что дуплогам просто повезло в этом

отношении. На Сверчка смотреть было неприятно, но вампиры с чешуйчатой кожей,

тыквообразной головой, белыми глазами и самыми разными наростами по всему телу

выглядели не лучше. Привыкнуть к этому было трудно, особенно после лесной сказки!

Сухие водоросли на вкус были тошнотворны.

- Как там мой отец? - спросил Льюис, отказываясь от угощения.

- Грэф что ли? - заморгал глазами Сверчок.

- Ну да.

- Плохи твои дела, парень. Отец твой мечом себя проткнул. Сначала эту... Оливию, а

потом себя. Ему эрхи велели.

- 424 -

Подробности Льюис слышал уже плохо. Ему казалось, что весь мир, вся вселенная

повернулась к нему спиной, всё рушилось, всё разбивалось, всё ускользало из рук. И ничего

нельзя было изменить, даже обладая силой Прыгуна. Вот и сидел он, Прыгун, с уродами у

костра, беспомощный, одинокий, нелюбимый, несчастный, никому не нужный...

Потом ему самому стало стыдно, что он так раскис. Наверняка этим уродам не слаще. А

он распустил нюни!

- Значит, осталось два последних ангара? - уточнил он деловито.

- Да. Дуплоги там хорошо упаковались. Руэрто и Ольгерд их вышибить оттуда не могут.

- А Кера уже освободил свой замок?

- Да! Забрал жену и дочку.

- Они... они в порядке?

- Рады до смерти!

- Ну, это понятно...

На ватных ногах Льюис вернулся в свою темную комнату, нашел свечку в ящике стола,

зажег ее, чтобы было хоть какое-то освещение. Из темноты проступили раскиданные стулья

и разбросанные вещи. Книги дуплогов не интересовали даже в качестве топлива, зато одежду

они перетрясли основательно. Исчезли и зимняя куртка, и теплый свитер, и шарф с шапкой.

Запасы супов, чая и печенья с сухарями тоже испарились.

Красный чайник валялся на полу, без электричества он годился разве что для поливки

цветов, которые все померзли. На стене покосился календарь с морским прибоем и белой

яхтой вдали. За стеной совсем недавно жила Олли.

Льюис поднял чайник, встал, уперся лбом в эту стену. Олли там больше не было. Ее

вообще больше не было. Отец проткнул ее мечом, потом убил себя... к этому предстояло еще

привыкнуть.

Свечка горела на столе. Одинокая свечка для одинокого человека, у которого всё, всё,

всё, всё обрушилось. Аппиры хохотали в вестибюле. Льюис не хотел к ним. Там он всё равно

оставался один, это было не то одиночество, от которого можно излечиться в шумной

компании, одиночество непонятости, одиночество покинутости. Он сидел, кутаясь в одеяло,

и смотрел на дрожащее пламя свечи.

Странно, почему-то у него никогда не было близких друзей, кроме Олли. Он не

вписывался ни в одну компанию, вечно ему было как-то неловко или скучно, он вообще был

какой-то не такой как надо, наивный звездный мальчик со стихами под подушкой! Таким

можно жить только в прекрасных сказках, но сказки, если и приходят, быстро кончаются.

Неожиданно смех утих. Он услышал шаги в коридоре и почему-то сразу понял, что это к

нему. «Наверно, Рыжий», - подумал он, - «неужели не забыл про меня?»

Дверь открылась. Это был не Рыжий. В полумрак комнатушки шагнул Верховный

Правитель во всем своем великолепии и тут же наткнулся на опрокинутый стул.

- Что за черт?!

Он был совершенно невозможен здесь, этот сказочный король в белоснежном с

позолотой костюме и переливчатом плаще, наконец-то гладко выбритый и пахнущий

изысканным лосьоном. В домике Элгиры он выглядел попроще.

- Лью, ты где?

- Я здесь, - Льюис вышел из темного угла.

Леций сощурился привыкая к тусклому освещению.

- И как ты тут?

- Нормально. Как все.

- Давай присядем что ли?

Они сели на кровать. Льюис догадывался, с каким известием пришел к нему Верховный

Правитель, хотя лично мог бы и не беспокоиться. С этим неплохо справился и Сверчок.

- Вообще-то я всё знаю, - опередил он долгие объяснения.

- Что ты знаешь? - посмотрел на него Леций.

- Отец убит. Сия тоже.

Правитель вздохнул.

- 425 -

- Да... нам всем сейчас несладко. Ты знаешь, мы ведь ничего не могли сделать. Да и

негодяй твой отец порядочный, так что, чему тут удивляться?

- Да, я знаю...

- Вот что, - Леций обнял его за плечи, - я пришел за тобой. Собирайся.

- Куда?

- Домой. Во дворец.

- Во дворец?!

- Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь, в этом морозильнике?

- Живу.

- Здесь жить нельзя.

Он был прав. Какая уж тут была жизнь!

- Вообще-то я собираюсь на Землю, - опустил голову Льюис.

Ему совершенно не хотелось на Землю, особенно сейчас, когда рука Леция лежала у него

на плече, просто он никак поверить не мог, что о нем вспомнили.

- На Землю мы с тобой отправимся в отпуск, - улыбнулся правитель, - только до отпуска

еще далеко. Прыгунам и на Пьелле дел хватит.

- Я... не ваш Прыгун. Я отродье Грэфа, разве вы забыли?

- Послушай, - Леций обнял его еще крепче, - нас так мало! Неужели мы будем копаться в

родословной? Ты наш, Лью. Мы все тебя любим. Так что об этом даже и не думай.

Льюис почувствовал, что его мелко трясет. И не от холода. Ему хотелось плакать, рыдать,

кричать и выть, отрыдаться за все годы своего одиночества, за всю боль, что он прятал за

вежливыми улыбками и кротко опущенными ресницами, за всю свою бестолковую жизнь.

Слезы подступали, от этого было стыдно.

- Спасибо. Я приду, - сдержанно проговорил он, - соберусь и приду. Вы меня,

пожалуйста, не ждите. Я сам.

- Ну вот и отлично, - улыбнулся Леций вставая, - за тобой модуль прислать?

- Модуль? - совсем обалдел он, кареты за ним еще никто не присылал.

- У тебя энергия на нуле.

- Это дуплоги. Они там, в спортзале.

- Оно и видно. Я тоже сегодня порастратился.

- И я...

- Значит, за тобой прилетят. Собирайся, сынок. Полчаса тебе хватит?

- Вполне, - стуча зубами сказал Льюис.

************************************************************

В спальне как-то странно пахло, пахло женщиной, хоть она и ушла со своим рюкзачком

на плече. Норки не пользовалась ни духами, ни ароматными кремами, но всё равно всё

пропахло тут ею и как будто преобразилось: и подушка, и покрывало, и ковер, и полог над

кроватью, и сам воздух. Герц, в конце концов, вскочил. При всей своей усталости заснуть он

не мог.

Мириться с Норки ему не хотелось, да он и не представлял как! Уговаривать дуплогов

тоже не было сил. Пожалуй, единственное, чего хотелось - это поговорить с отцом, сесть