этому уже привыкли.

Он не хотел входить в ее состояние, всё и так было нормально. К тому же он прекрасно

знал, что Эжени его не любит, просто ей нравится иметь любовника Прыгуна. Он и сам

любил ее не больше, чем остальных. Она появилась у него в ту пору, когда ему было совсем

всё равно. Сейчас мало что изменилось, просто поиск нового и настоящего временно

прекратился.

- Хочешь, скажу тебе приятную новость? - спросила она, причесывая свои рыжие мягкие

волосы бабулиной расческой.

- Жажду, - улыбнулся он.

- Скоро мы будем видеться чаще.

- В каком смысле?

- В смысле культурного обмена. Наш театр отправляется к вам на гастроли. Кесарес

обещал меня взять. Я, конечно, не прима, но тоже кое-чего стою... Между прочим, она меня

терпеть не может: боится конкуренции...

Встречаться с Эжени Ланц чаще, чем раз в год, ему почему-то не хотелось. Сказать ей об

этом он, понятное дело, не мог.

- Пойдем чего-нибудь перекусим, - предложил он.

Ужин остыл. Эжени не обратила на это внимания, так же как и на то, что стол изысканно

сервирован. Что ей было до таких мелочей? Ее волновали только сценические дела.

- А что у вас сейчас идет в театрах?

Малонаселенная Пьелла большим разнообразием в искусстве похвастаться не могла, да и

задачи у нее стояли совсем другие.

- В Классическом – «Вторжение», - припомнил Эдгар, - в Авангарде - «Три желания», в

Музыкальном - «Сладкие ручьи любви», - он невольно усмехнулся и уточнил, - это из

виалийской классики.

- И что? - удивленно посмотрела Эжени, - наши изображают лисвисов?

- Не просто лисвисов, - выразительно посмотрел он, - а влюбленных лисвисов, просто-

таки канонически влюбленных. Больше двух действий высидеть невозможно.

- Тогда зачем вам эта муть?

- Не понимаешь? Чтобы было о чем поговорить с послом.

- 6 -

Она, конечно, не понимала. Она не знала, что с культурным, уважающим себя лисвисом

нужно было минут сорок побеседовать об искусстве, прежде чем переходить к делу. И уж тем

более она понятия не имела, что есть во вселенной типы еще более нудные и щепетильные,

чем лисвисы, с которыми ему по долгу службы приходится общаться - рыбоглазые теверги, и

они по иронии судьбы обожают виалийскую классику.

- А что Зела? - спросила Эжени с любопытством, - играет во «Вторжении»?

- Сейчас - нет, - ответил Эдгар, - для нее написали какую-то новую пьесу, она занята ею.

Молодая актриса только вздохнула, изящно и несколько манерно орудуя ножом и вилкой.

- Везет же некоторым: для нее построили театр, ее снимают, для нее пишут пьесы...

Ее зависть была столь откровенной, что он засмеялся.

- Выйди замуж за полпреда - у тебя будет то же самое.

- Всё течет - ничего не меняется, - вздохнула Эжени, - талантливых много, а пробиваются

единицы. И по-прежнему для женщины самое главное - удачно выйти замуж... Послушай,

Эд, женись на мне. А?.. Я буду второй примой у вас на Пьелле. Не первой, нет, мне хватит и

второго места... - она помотала головой, посмотрела на него заранее разочарованно, - нет.

Ведь не женишься. Зачем тебе это...

- Я не такой злодей, как кажется, - усмехнулся Эдгар, говорить серьезно на эту тему он не

собирался, - если я женюсь на одной, представляешь, как расстроятся другие?

- Знаешь, если ты все-таки женишься, - парировала собеседница, - то это будет самая

несчастная женщина на свете. Влюбиться ты органически неспособен, избалован, отказывать

себе не привык, будешь ей изменять, в душу к себе не пустишь... я бы и сама за тебя не

пошла ни за какие привилегии.

У него были три любимые женщины: бабуля, мать и сестра Риция, но даже их он не

пускал себе в душу. Чем больше он проникал в других, тем сильнее было желание

закупориться самому. Иногда это было просто ужасно - видеть других насквозь.

Эдгару нравилось, что Эжени, в общем-то, не скрывала своего желания выйти за него по

расчету, за эту прямоту, актрисам обычно несвойственную, он ее и ценил.

- Ты прелесть, - ответил он на ее выпад.

- Ты тоже ничего, - примирительно сказала она, - особенно в одном качестве...

***********************************************************

Утро было обычным, апрельским, синевато-прохладным и акварельно-размытым. Эдгар

облился ледяным душем чтобы взбодриться. Что-то тревожило. Что? Эжени не имела

никакого значения, ее слова тоже. Тогда в чем дело?

Скоро он понял, что его почему-то беспокоят эти дети - Оливия и Льюис. Мнительный

Антонио России все же внушил ему свою тревогу. А вдруг что-то действительно не так?

Вдруг он чего-то не разглядел в этой парочке? Уже за завтраком Эдгар решил, что не мешало

бы еще раз побеседовать с обоими, но не в деловой обстановке, где они сами не свои от

волнения, а на их территории. И заодно и посмотреть, как они живут.

В сосновом бору под Триром, где располагались корпуса общежития Университета, еще

не растаял снег. Он был серый и грязный, из под просевших сугробов вытекали узкие

ручейки. От стоянки модулей в главный корпус вела прямая дорожка, по которой шустро

пробегали молодые, энергичные ребята, веселые, шумные, разодетые пестро и немыслимо

разнообразно.

Эдгар никогда не был студентом, эта счастливая пора для него так и не наступила. Ему

пришлось очень быстро повзрослеть, и он немного завидовал тем, кому сейчас двадцать. Да

если бы ему, да в те годы попасть в такое общежитие! Уж он бы им устроил веселую жизнь!..

- Оливия Солла? - удивленно посмотрела на него комендантша, очевидно, к девочке

никогда не приходили мужчины, - она живет в пятом корпусе, комната тринадцать... но ее

сейчас нет.

- Разве она на занятиях? - тоже в свою очередь удивился Эдгар, занятия в Университете

для Оливии кончились, через неделю она отлетала на Пьеллу.

- Нет, - ответила комендантша, - она отправилась в парикмахерскую.

- 7 -

- Даже так? - усмехнулся он.

- А что? - рассудительно заявила солидная дама, - давно пора. Все-таки на другую

планету летит. Неужели и там будет ходить как чучело?.. Извините...

- Рад за нее, - сказал он бодро, - подскажите мне тогда, как найти Льюиса Тапиа.

- Льюис, - прищурилась она, - Льюис Тапиа... вы что, из комиссии?

- Угадали.

- Ваш Льюис сейчас в Университетской библиотеке, сдает книги и журналы. Перевернул

все общежитие, пока нашел все, что нужно.

- Славный парень, правда, - улыбнулся ей Эдгар.

Комендантша посмотрела на него вполне серьезно.

- Лучше не бывает.

Ответ Эдгара немного удивил.

- Вам жаль, что он улетает? - спросил он сочувственно.

- Ужасно, - вполне искренне ответила женщина, - но он всегда мечтал об этом. Знаете,

это какой-то звездный мальчик. Я всегда удивлялась, почему он не пошел в Космофлот, а стал

изучать какие-то волновые процессы.

- А отец его был космолетчиком? - продолжал расспросы Эдгар, комендантша, очевидно,

много знала о своих подопечных.

- Нет, он был торговым представителем и поэтому часто летал... Да Льюис его совсем не

помнит.

- А мать? Помнит?

- Еще бы... Но он мало о ней говорит. Лучше и не спрашивайте.

- Спасибо за совет, - улыбнулся Эдгар и распрощался с ней.

Льюиса он стал поджидать у входа в библиотеку. Корпуса Университета были огромны и

стояли высокими призмами и низкими, расплющенными цилиндрами на крутом берегу

Тевкра. Они все как будто были собраны из одних окон, и яркое весеннее солнце отражалось

в отполированных стеклах во всем своем жизнеутверждающем блеске.

Эдгар остановился у парапета, ограждающего обрыв. Внизу, в темной, торопливой воде,

проплывали обломки грязных льдин. Зато плиты набережной были отмыты, отчищены и