- Не люблю хвастунов, - спокойно ответил Лафред.

- Разве ему нечем похвалиться?

- Он это делает чересчур часто.

- А ты бы смог победить его, Лафред? Смог бы?

Брат пожал плечом.

- Смотря в чем. На мечах - возможно, в рукопашную - вряд ли... Я далеко не самый

сильный воин-охотник, сестра.

- Как же так? - огорчилась она, - мой брат - и не самый сильный!

- Ты слишком многого хочешь, детка.

- Я хочу тобой гордиться!

- Гордись, кто же тебе мешает?

- Ты...

Солнце село. Вечерний ветер Увувс как будто сорвался с цепи и завыл со свистом.

Лапарги внизу спрятались между больших камней, выпустили длинные когти и вцепились

ими в грунт. Поднялась пылевая буря. Увувс надо было переждать, он начинался сразу после

заката и кончался примерно через полчаса. Говорят, были безумцы, которые в это время

выходили из укрытий. Кого-то спасали крючья, а других разбивало о скалы.

Лафред снял куртку и обернул ею сестру.

- Мне не холодно, - возразила она, но тут же растаяла от его тепла.

Стало хорошо как в детстве. Вообще-то мать ее не баловала, как впрочем, и все матери

своих дочерей. Воин-охотницы считали, что излишняя нежность только вредит. Отец и брат

приезжали редко, говорили в основном о делах, привозили оружие, шкуры и вяленое мясо,

забирали горшочки, рубашки и вязаные носки... Мальчикам и девочкам играть вместе не

позволяли. Наверно, поэтому они с Лафредом и стали тайно встречаться в этой пещере на

Упрямом утесе.

- А это правда, - спросила Норки, - что рурги живут все вместе: и мужчины, и женщины,

и все дети?

- Я слышал, что да, - ответил брат.

- Великие боги! - в который раз удивилась она, - как же так можно?!

- Они очень быстро размножаются. У них в семье по десятку детей.

- Ничего себе!

Брат вздохнул.

- Чему ты удивляешься, Норки? У них есть, чем кормить свое потомство. В лесах полно

дичи, реки полноводны, ветра не выдирают с корнем их урожаи... Я бы тоже не отказался от

кучи ребятишек, если б так.

Норки с трудом могла себе такое представить. Воин-охотницы рожали редко: один-два

раза за всю жизнь. Каждые роды были событием для всего племени. Да что там роды!

Каждый контакт с мужчиной был событием. Детей рожали только от самых достойных,

самых сильных и отважных воинов. Девственность отдавали тоже только самым-самым. И

получали взамен именной пояс воина. И носили этот пояс с гордостью.

- Великий Шаман сказал, что Плобл будет наш, - заявила Норки, - тогда мы тоже сможем

жить вместе и иметь много детей. Не все же этим проклятым рургам!

- Знать бы, в чем они слабы, - сдвинул брови Лафред.

- Но ведь будет кто-то, кто завоюет их и объединит все территории! И кто будет царем. И

кто выберет меня...

- Что же он медлит, твой царь! - сокрушенно сказал брат, - и кто он?

- 94 -

- Понятия не имею, - вздохнула Норки, - достойных воинов много. Только одно мы с

тобой знаем точно - это не ты. Ты же мой брат, значит, не можешь быть моим мужчиной.

- Конечно, не я, - посмотрел на нее Лафред холодными, синими как цветки ядовитой

болотнянки глазами.

Только они, эти синие глаза были красивы на его грубом, обветренном лице, и еще в нем

была доброта и сила - совершенно невозможное, казалось бы, сочетание.

Себя же Норки считала красавицей. И не без оснований. При таких же прекрасных синих

глазах она была еще и белолица, черноброва, алогуба, высока и стройна, гибка и изящна, ее

пока еще черные волосы доставали до земли, ей приходилось оборачивать их вокруг шеи

шарфом, чтобы не мешали. И сила у нее была, и ловкость. Ничем не обделили ее суровые

боги. И ничего удивительного не нашла она в том, что должна достаться будущему царю. Кто

же, если не она?

Когда Увувс стих, они выбрались из своей пещеры и спустились вниз. Лапарги

подбежали к ним, мотая ушастыми головами. Порывом ветра с нее все-таки сорвало меховую

шапку, но брат быстро поднял ее.

- Послушай меня, Норки...

- Что? - улыбнулась она.

- Может, не стоит тебе ждать этого царя? Молодость проходит быстро. Она мимолетна. Я

не хочу, чтобы ты осталась черной девой. Алфал давно мечтает о тебе, он вполне достойный

воин.

- Он некрасив, - поморщилась она, - и слабее Улпарда.

- Красота не только в лице, сестра.

- А в чем?

- В доблести, честности, мужестве... во многих вещах.

- Нет-нет, - Норки помотала головой, - мне не нравится твой Алфал. И вообще, я буду

ждать своего царя.

- Смотри, не состарься в ожидании, - вздохнул брат.

**************************************************************

В лесу ветра почти не чувствовалось. Огромные деревья мощными корнями впивались в

почву, их толстые несгибаемые стволы стояли сплошной стеной. Листьев у них не было,

только короткая хвоя. Зверье пряталось по дуплам, иногда приходилось часами ждать в

засаде, чтобы подкараулить вылезшую из дупла белку или фунха.

Мохнатый лапарг привычно перешагивал через корни. Он шел сам, шел на запах

поселения, Норки только держалась за его уши. Женщины в это время блаженного затишья

готовили ужин на кострах, купали детей, вытрясали пыльные одеяла, стреляли из лука по

мишеням, метали ножи и копья и заглядывали друг к другу в гости.

В дуплинах было очень тесно. Больше трех-четырех женщин уместиться там не могло,

поэтому общались в основном на улице. Для общих собраний была Большая пещера и

несколько маленьких. Все это было привычно и нормально, и странно было слушать

рассказы о какой-то другой жизни.

Норки подъехала к своему поселению. Костры горели ярко. Чего-чего, а древесины в

Аркемере хватало! Пахло вареным мясом и приправами. Молодые девчонки плясали вокруг

костров, старухи готовили пищу, а воин-охотницы оттачивали свое мастерство.

Недалеко от своей дуплины Норки заметила у костра старую Мелоски, та пекла на

большой сковороде лепешки, а голодные девчушки жадными глазами на нее поглядывали.

- Что это? - удивилась Норки, спрыгивая с лапарга, - у нас сегодня пиршество?

- Эдева наткнулась на хлебное дерево, - ответила старуха, - и привезла два мешка

пыльцы-муки. А ты как?

- А я без добычи, - призналась Норки.

- Эдева заезжает слишком далеко. Это опасно.

- Это ей-то?

- Великий Шаман предрек ей скорую гибель.

- 95 -

- Не болтай, Мелоски. Это вы, старухи, всё выдумали из зависти. Интересно, что вы все

будете делать без Эдевы?

- Ты еще молода и глупа, - вздохнула старуха и принялась деловито переворачивать

лепешки.

Она была черной девой. Норки впервые посмотрела на нее внимательно, вспомнив

слова брата, что такая же участь, возможно, предстоит и ей. А вдруг она не дождется своего

царя? И ее волосы так и останутся черными, а это так некрасиво при старом лице! Ни один

достойный воин-охотник уже не посмотрит на нее, потому что подрастают молодые девушки,

она не узнает блаженства любви, у нее никогда не будет дочерей и сыновей, она превратится

в ворчливую, завистливую старуху, и все, даже дети, всю жизнь будут насмехаться над ней!

- Мелоски, - спросила она, подсаживаясь к костру, - а ты была красива?

- Еще бы - усмехнулась старуха, - но не в красоте счастье, детка.

- Как не в красоте?

Старуха взглянула на нее выцветшими глазами, в которых плясали языки огня.

- Ты слишком хороша, Норки. Тебе трудно это понять.

- Почему. . я могу понять. Ты ждала достойного, а он не пришел. Так?

- Нет. При чем здесь достоинство... просто я любила одного воин-охотника, только его.

Вот и всё.

- А что же он? Не захотел отдать тебе свой пояс?

- Не смог.

- Как это не смог?!

Мелоски вздохнула и сняла лепешки с огня. Девчушки принялись укладывать их в