счастлива и, как любая современная королева, занималась благотворительностью. Подруга

Флоренсия родила замечательного сына и тоже была всем довольна... А Ричард почему-то не

любил рассказывать о своей жене. И Ольгерд о ней молчал. И Маррот этот разговор не

поддерживала. Что-то тут было не так.

Шейла знала, что рано или поздно Ричард вернется к ней. Он умрет в плотном мире и,

поскольку он черный тигр, попадет сюда. А его жена-аппирка после смерти окажется совсем

в других мирах, эрхам неведомых. И почему так устроено мироздание, тоже никому не

ведомо. Шейла ждала своего мужа. Впереди у них была вечность!

К обеду огненное солнце стало совершенно невыносимым. Она мысленно закрыла окна

зеркальными отражателями и создала внутри уютный желтоватый свет настольной лампы.

Мысль ее за двадцать лет окрепла, мыслеформы получались довольно прочные и

долговременные, но пока простые. Даже четвертую комнату в доме она позволить себе не

могла, что-то сразу расплывалось: или гостиная, или спальня, или крыльцо... Огромные же

дворцы, которые позволяли себе отдельные эрхи, ее просто ошеломляли.

- Шейла, дорогая, - услышала она телепатический призыв Маррот, - с тобой хочет

познакомиться одна моя подруга. Ты не возражаешь, если мы подлетим через полчаса?

- Нет, - обрадовалась Шейла, она скучала и любила гостей, - конечно, прилетайте.

- Спасибо, дорогая.

Маррот была предельно вежлива и нежна с ней. Оказалось, тому была причина. Хозяйка

станции сама однажды призналась, что любит ее сына, даже была его женой. В это трудно

было поверить. При всех достоинствах Ольгерда, такой сумасшедшей красавицы и богини он

явно не заслуживал. Вот Кристиан Дерта, пожалуй, мог бы составить ей пару!

Богиня явилась в обличье златокудрой красавицы с голубыми глазами и алым губами.

Платье на ней было туманно-розовое, на руках узкие черные перчатки до локтей. Рядом с ней

стояла довольно скромная, невысокая женщина в сером деловом костюме с белым

воротничком. На ее узком личике ярко выделялись красивые черные глаза под тонкими

ниточками бровей. Они сверкали как агаты. Других украшений на гостье не было.

- Проходите, - улыбнулась Шейла.

На столе у нее уже был приготовлен традиционный чай, варенье и пирожки. Женщины

прошли.

- Это Синтия, - представила свою подругу Маррот, - она давно хочет с тобой

познакомиться.

- Да-да, - кивнула Синтия, - дело в том, что я занимаюсь эмоциями. Последнюю свою

тему о депрессии при достижении цели я недавно закончила и теперь... - она усмехнулась, -

сама нахожусь в этой самой депрессии.

Удрученной ее назвать было нельзя. Скорее, очень серьезной.

- Видите ли, Шейла, - продолжила она, принимая от хозяйки чашку чая, - мне хочется

заняться сильными, примитивными эмоциями, такими как страх, гнев, боль, зависть... Вряд

ли такие эмоции можно найти у нас. Все они остались в плотном мире. Но вам ведь они

знакомы?

- Страх, боль, зависть, гнев? - посмотрела на нее Шейла, - конечно.

- Очень хорошо, - заявила эта ученая дама, - мы сможем с вами побеседовать об этом?

- Отчего же нет? - пожала плечом Шейла, удивляясь бесцеремонности эрхини, - я всё

помню. Есть еще ненависть, ревность, отчаяние, угрызения совести...

- О, да! - обрадовалась гостья.

Чаепитие прошло нормально. После этого светская часть беседы закончилась. Маррот

извинилась, сослалась на дела и оставила их вдвоем.

- Можно на «ты»? - спросила Синтия деловито, - я намного старше вас. Поэтому первая

это предлагаю.

- 101 -

- Конечно, - согласилась Шейла, - так проще.

- У эрхов вообще принято обращение на «ты», - улыбнулась гостья, - мы все, в общем-

то, одна семья.

- Да я знаю. И это странно.

- До сих пор? Ты ведь уже двадцать лет живешь с нами.

Шейла усмехнулась.

- Я живу в лепрозории.

Гостья внимательно посмотрела на нее огненными черными глазами.

- Это - обида, - неожиданно сказала она, - ты хочешь сказать, что не чувствуешь себя

равноправной в нашем мире. Обида - тоже примитивная эмоция. Может, начнем с нее?

Вместо сочувствия был сплошной анализ. Впрочем, стоило ли обижаться на занудную

гостью?

- Нет, - покачала головой Шейла, - меня терзает совсем другая примитивная эмоция, и о

ней я могу тебе рассказать.

- Какая же? - уточнила эрхиня.

- Ревность.

- Ревность?!

- Да. Самая примитивная.

- В самом деле, - сдвинула тонкие бровки Синтия, - ревность - дитя вашего мира. Вы

размножаетесь непроизвольно, путем соития мужчины и женщины, причем, соития только

детородных органов. Да-да... это понятно.

- Синтия, ты любила когда-нибудь? - насмешливо спросила Шейла.

Все эти взаимопроникновения эрхов, которые они называли любовью, ей были

малопонятны и неинтересны. Эрхи могли обменяться информацией за последние сутки. Это

называлось у них малым проникновением. Могло быть и нечто большее. Могло быть и

полное взаимопроникновение, но это было равносильно обмену личностями. Никаких

секретов друг от друга тогда не оставалось. Такое раскрытие случалось только по огромной

любви. Тогда две личности порождали третью. За последние столетия эрхи любить явно

разучились, поэтому и с потомством у них дела шли всё хуже.

- Видишь ли, - пространно начала Синтия, - я знала многих мужчин...

- А я одного, - перебила ее Шейла, - и другого мне не надо.

- Зачем же так себя ограничивать? - изумилась гостья.

- Я люблю его. Я родила ему детей. И я даже сейчас готова умереть за него. Ты

понимаешь, о чем я говорю, Синтия?

Эрхиня смотрела на нее озадаченно.

- Смерти нет, - улыбнулась она.

- Это у вас нет, - сказала Шейла, - а мы через этот ад проходим. Смерти нет, но все муки

ее есть. Есть катастрофы, есть болезни, есть казни...

- Подожди, подожди... это потом. Мы, кажется, говорили о ревности.

- Да. О ней проклятой, - Шейла взглянула на портреты детей на стене, - когда я

выбралась из Магусты, то узнала, что мой муж женат на другой. Казалось бы, ничего

особенного, столько лет прошло... но как больно!

- Больно? Почему?

- Потому что он мой!

- Как твой? Разве он вещь?

- Ты не понимаешь...

- Нет. Объясни.

Шейла сцепила руки.

- Как подумаю, что какая-то аппирская мутантка его обнимает. . нашел мне замену!

Говорят, в ней ничего особенного нет, да еще и характер у нее вздорный. Тогда зачем она

ему?

- А если б она была красива? Тебе было бы легче?

- Наверно, - подумав, сказала Шейла, - если б она была красива как Маррот. Тогда еще

можно понять...

- 102 -

- Ну! Таких как Маррот даже у нас больше нет, - улыбнулась Синтия, - она великолепна.

- Вот именно.

Ее гостья тоже была красива. Некрасивые эрхини встречались крайне редко. Им ничего

не стоило изменить свою внешность по желанию. Некоторые даже подделывались под

Маррот, но долго в чужом облике находиться было сложно. Зато цвет волос и глаз изменить

было проще простого. Шейла и сама поначалу этим увлекалась. Потом ей это надоело, и она

вернулась к привычному и родному своему облику: короткая стрижка, вздернутый носик,

синие глаза.

Синтия вся была очень утонченная. Строгий костюм с белым воротничком только

подчеркивал это. И не из-за скромности не было на ней украшений. Так она выделяла

красоту своих лучистых глаз. Яркая Маррот затмевала ее, но когда она ушла, Шейла

залюбовалась и другой своей гостьей.

- Я ревновала Ричарда и раньше, - призналась она, - часто без всякого повода. Мне

всегда казалось, что он может меня разлюбить и увлечься какой-то другой женщиной.

- Это ненормально?

- Это ужасно!

Те эрхи, которые пожили в свое время в плотном мире, понимали ее лучше. Прекрасной