- Сам ты мерзавец, - был ответ.

Томорл и Расолг тоже поднялись. Повисла какая-то тяжкая тишина. Это было концом.

Концом мечты о сытом царстве, концом бурного начала. Норки с ужасом подумала, что их

ждет теперь...

- Подождите! - крикнула она, - а как же Великий Шаман?! А как же его пророчество?!

Мы не можем вот так сдаться!

В ответ снова была тишина, и в этой вязкой тишине неожиданно проскрипела входная

дверь. На пороге появился высокий мужчина в мокром черном плаще, худой, черноволосый,

с бледным, изможденным и безжизненным лицом в капельках дождя. Горло было замотано

шарфом. Норки вскрикнула от ужаса, но не только она. Все оторопели. Это был Лафред.

- Будем воевать до победы, - сказал он тихим и как будто не своим голосом.

**************************************************************

Страшное колесо войны снова покатилось в другую сторону. Воскресший Лафред стал

почти что богом для дуплогов и союзников, рурги же, самолично его казнившие, объявляли

его самозванцем, но это не уменьшало паники в их рядах. Скоро объединенными усилиями

взяли злополучный Мехезх и двинулись на столицу. К зиме Лафред собирался покончить с

войной и обосноваться в Хаахе.

Его воскресил Великий Шаман. Так он сказал. Точнее прошептал своим новым тихим и

хриплым голосом. На шее у него был шрам по всей окружности, который он скрывал

шарфом. Но шрам был. Лафреду действительно отрубили голову. Норки мучилась от этого,

она не могла этого понять, не могла представить, что он пережил, и не могла расспросить его

об этом.

Иногда ей самой казалось, что это не ее брат, а совсем другой мужчина, суровый,

молчаливый, совсем не ласковый, радость от его воскрешения перемешивалась с

недоумением и отчуждением.

Улпард тоже был полон противоречивых чувств. Побеждать он любил, и друга своего

любил, но ему самому хотелось стать царем. Его радость часто сменялась досадой.

Норки сидела у костра, ей смертельно надоела война, и почему-то вспоминалось родное

поселение в лесу, вечерние хлопоты в безветренном затишье, запах шкур в дуплине, вкус

лепешек из муки-пыльцы...

В раздумье она встала и побрела по лагерю в сторону обоза. Оранжевое солнце уже

клонилось к горизонту, наливаясь грозным вишневым цветом. По привычке Норки всё еще

ждала Увувса в этот час и подыскивала взглядом укрытие.

В обозе было много женщин. Они готовили, торговали, шили, лечили раненых, какая-то

неумолимая сила влекла их за воюющими мужчинами, и ни страх их не останавливал, ни

трудности. Попадались даже дети, они были чумазые, шустрые и вечно голодные.

И все-таки женщин было слишком мало для такого войска. Из-за одной мужчины даже

подрались. Норки увидела, как они вцепились друг в друга и катались по развороченной

колесами повозок земле. Вокруг собралась толпа зевак.

- Прекратите! - рявкнула она, сама не понимая своей ярости, - встаньте, а то зарублю

обоих! С рургами надо драться, а не друг с другом!

Меч всегда был при ней. Она решительно сжала рукоять. «Это сестра Лафреда», -

прошел в толпе шепот. Драчуны послушались. Они тяжело дышали и смотрели друг на друга

с ненавистью.

Сама красотка стояла в стороне, невысокая, худая, отстранено смотрящая на своих ярых

поклонников. Норки сначала даже не разглядела в ней ничего особенного. Потом

встретилась с ее взглядом и поняла, что перед ней царица. Царица без царства. Без свиты, без

богатства, без роскошного наряда. Очевидно, эта женщина о себе мнила такое, что другие

сразу верили и с ума сходили.

- 119 -

- Будешь и дальше вносить смуту, - строго сказала Норки, - скажу брату. Выбери одного,

другие отстанут. Это закон.

- Я не хочу никого выбирать, - спокойно ответила женщина.

Когда она говорила, то становилась еще красивее. Что-то в ней было влекущее, даже

уходить от нее не хотелось.

- Одной в обозе нельзя, - покачала головой Норки, - только дразнишь мужчин! Так что

выбирай.

- Но ты ведь тоже одна.

- Я! Я сестра предводителя!

- Но ты тоже женщина. И должна меня понять.

Волосы у этой царицы обоза были темные, значит, мужчин она не знала. Это было

странно.

- Сколько тебе лет? - спросила Норки.

- Много, - усмехнулась женщина.

- Тогда чего ты ждешь?

- У каждого своя судьба, - был задумчивый ответ.

У Норки сжалось сердце. Она и сама до сих пор верила в пророчество Великого Шамана

и ждала своего царя.

- Судьба судьбой, - хмуро сказала она, - а драк в обозе быть не должно. Понятно?

- Мне самой это неприятно.

- Смотри у меня! Я проверю.

Сердце ныло. Она сама не понимала отчего. Наверное, хотелось любви, обыкновенной

любви с мужчиной. Но не с любым. И ни с кем конкретно. Его просто не было, этого

мужчины, этого царя в золотом шлеме. Его выдумал Великий Шаман, а она поверила...

Лафред ел отдельно, в своей палатке. Ему приходилось долго жевать, чтобы проглотить

кусок, и глотал он с напряжением и мукой. При этой процедуре он позволял присутствовать

только сестре. И то изредка.

Она села к нему за стол и уронила руки на локти.

- Расскажи мне про Великого Шамана. Что он с тобой делал?

- Не помню, - коротко ответил брат.

- А что говорил?

- Что я нужен здесь.

- А про меня ничего не говорил?

- Нет.

- Ты, конечно, нужен здесь, - вздохнула она, - без тебя всё войско разбежалось бы. Улпард

бы не справился.

- Он делал, что мог.

- Но он - не ты...

- Ты не любишь его?

- Ни капли!

- Но тебе пора кого-то выбрать, - хрипло сказал брат, - ты красива и только дразнишь

воинов. Я не могу допустить этого в моем войске.

- Я?! - возмутилась Норки, - при чем тут я? Это в обозе есть красотка, из-за которой все

дерутся. Однако ты это допускаешь!

- Кто такая? - нахмурился Лафред.

- Откуда я знаю! Я только видела драку и разняла этих петухов.

- И на том спасибо... Завтра утром приведи ко мне эту вертихвостку. Я с ней разберусь.

- А со мной? - усмехнулась Норки.

- С тобой будет то же самое, - строго сказал брат, - если не выберешь мужчину -

отправлю тебя в Прахшх.

- Какой ты стал злой, - фыркнула она.

Утро выдалось прохладное, но солнечное. Даже в палатке было светло. Норки с

болезненным интересом ждала, что сделает брат с этой несчастной женщиной: отдаст ее

- 120 -

какому-нибудь воину или отправит в город? Он сидел за столом и хмуро смотрел на

виновницу смуты в своем войске.

- Как тебя зовут?

- Синтия.

- Чем занимаешься в обозе?

- Лечу раненых.

- Я не потерплю свар между моими воинами. Тем более из-за женщины.

- Что же мне делать?

Норки увидела, как брат встал, подошел к этой Синтии и долго рассматривал ее в

раздумье.

- Почему ты не хочешь выбрать мужчину?.. Впрочем, это и так понятно... Можешь

остаться у меня. Здесь тебя никто не тронет.

Норки показалось, что она ослышалась, так непохоже это было на Лафреда.

- И что я должна буду делать? - побледнела женщина.

- Варить мне еду, - бесстрастно сказал он, - я не ем из общего котла. Если ранят -

перевяжешь. Больше ничего.

Она всё еще стояла с широко распахнутыми черными глазами.

- Меня можешь не опасаться, - усмехнулся Лафред, - я после казни для любви не годен.

Мне и глотать-то трудно...

- Хорошо, - сдержанно сказала женщина и потупилась.

- Что происходит? - усмехнулась Норки, когда та пошла за вещами, - зачем тебе эта

красотка? Знаешь, что будут болтать в войске?

- Мне плевать, что будут болтать, - хмуро ответил брат, - шпионку лучше держать

поближе. Так надежнее.

- Шпионку? Ты решил, что она рургийка?

- Нет.

- Тогда кто?