бы просто не стала участвовать в конкурсе. Зачем ей какая-то чужая планета без того, кого

она любит? Зачем вообще всё?

- Если вы о Льюисе, - покраснела она, - то он так не хотел. Он очень честный!

- Знаю, - усмехнулся Оорл, - твой приятель тут ни при чем. Во всем виноват дядя Рой.

- Дядя Рой? - у нее нехорошо заныло в груди, - но мы ведь не отвечаем за его грехи,

правда?

- Вот как? - Прыгун прищурил свои зеленые глаза, - ты уже готова от него отречься?

- Нет! - вспыхнула Оливия, от вина ее щеки горели и выдавали ее с головой, - я не это

хотела сказать. Мы любим дядю Роя. И всегда будем любить!

Оорл смотрел на нее и по-прежнему щурился.

- За что?

- А кого нам еще любить, если не его? - с вызовом сказала она, ей очень хотелось

объяснить, какой хороший дядя Рой, - он дарил нам такие праздники, каких без него нам бы

не видать никогда. Когда он появлялся, мы разъезжали по всей Земле, мы лазили по горам и

погружались в батискафе, мы ходили на детские утренники и в ночное варьете, мы лопали

самые вкусные сладости и получали самые дорогие игрушки... Правда, он всё это делал ради

Льюиса, но мне тоже перепадало.

- Странная привязанность к постороннему мальчику.

- Вы, наверно, никогда не любили, если говорите так!

Она сразу поняла, какую сказала дерзость, а может, и глупость. Но было поздно. Оорл

снова усмехнулся.

- У тебя в этом опыта, конечно, больше.

- Извините, - буркнула Оливия, вино сделало ее отвратительно болтливой и

несдержанной, - вы сами меня напоили.

- А ты права, - вдруг сказал он, закуривая, - я не могу полюбить даже женщину, не то что

ее ребенка. Мне этого Роя не понять... - кажется, он тоже был пьян, - однако, ядовитая штука

- этот ваш «Райский сад». Вот чем тут поят несчастных деток!.. Ладно, Олли, с тебя

довольно. Иди спать. И пей почаще, тогда будет иммунитет.

Оливия встала. Оорл тоже.

- 15 -

- Подожди-ка, - сказал он, поморщившись, - не могу на это смотреть! - достал ручку из

кармана, подошел к плакату и нарисовал перед «ЭЙ, ПРЭЕТЭЛЬ» жирную букву «П», - вот

теперь пошли отсюда.

В вестибюле они попрощались. Он ей уже нравился. Во всяком случае, это был первый

мужчина, который подарил ей цветок не в день рождения, и с которым она непрерывно

чувствовала, что она женщина. Это ощущение терять не хотелось, поэтому не хотелось,

чтобы он уходил.

- Еще увидимся, - заверил ее Оорл, - на Пьелле. Надеюсь, наше знакомство будет

плодотворным.

- Я тоже, - сказала она.

- Спокойной ночи.

- Спасибо.

- Да, кстати... - он сощурил свои кошачьи глаза, - в какой комнате живет твоя подруга?

- Мерлин? - удивилась Оливия.

- Да, кажется, Мерлин.

Всё тут же встало на места. С ее красивой подружкой он говорил, наверно, меньше

минуты. Даже имени ее не знал! Но заинтересовала его именно она, а не Оливия. И уж вряд

ли его ждало там разочарование!

Со смешанным чувством удивления, презрения и зависти к той легкости, с которой

другие, нормальные люди находят друг друга, Оливия отвернулась и бросила через плечо:

- В пятнадцатой.

*************************************************************

Льюис никогда не бывал в космосе. Полет представлялся ему чем-то фантастическим. На

самом деле всё было не так: суета космопорта, регистрация, посадочный шлюп без

иллюминаторов. Потом сразу шлюзы звездолета, коридоры, коридоры, коридоры... каюта на

двоих и болтливый сосед в придачу.

Поначалу романтичного Льюиса просто поразила и убила будничность происходящего.

Это он летел впервые, а многим все эти перелеты успели даже надоесть. Люди сновали по

палубам, суетились, выясняли отношения, толкались в буфете, коротали время в игорном

зале... и при всем при том летели к другой звезде, бете Малого Льва!

С Оливией же вообще была особая история. Она просто впала в депрессию, и это было

так неожиданно, что он никак не мог перестроиться и относиться к ней иначе. До сих пор он

не замечал в Оливии слабых черт, обычно это она выручала и ругала его и называла его

тряпкой.

Случилось это с ней еще в космопорту. Она вдруг вся позеленела и покрылась холодным

потом: вспомнила свой Меркурий, аварию, как ее вывозили после этой аварии на Землю. И

еще, как назло, объявили прибытие планетолета с Икара. Если бы не дядя Рой, ей бы,

наверно, стало плохо.

- Стой, - сказал он властно и взял ее виски в ладони, - закрой глаза.

Так они и простояли минут пять. Льюис впервые видел Олли в таком беспомощном

состоянии. Она всегда казалась ему сильной, рациональной и не слишком чувствительной.

Он и любил ее за то, что именно этого ему самому не хватало. «Вас бы перемешать», - часто

смеялся дядя Рой.

- Пройдет, пройдет, - заверил он, - ну-ка, Олли, возьми себя в руки.

- Мне плохо, меня тошнит, - призналась она.

- Это твой старый стресс и только.

- Дядя Рой! Я не хочу никуда лететь! Я боюсь!

- Не выдумывай. Тебя же отправляют не на Меркурий.

Льюис растерянно хлопал глазами, не зная, чем помочь. Он только подхватил сумку

Оливии, которая оказалась весьма тяжелой.

- Лью, - следи за ней, - строго велел дядя Рой.

- Да, конечно.

- 16 -

- Она же у нас еще маленькая!

- Скажешь тоже, - усмехнулась Олли, - я - маленькая!

- Разумеется, - сказал он, - когда ты вырастешь, я тебе об этом сообщу. Всему свой срок.

Он быстро умел привести их в чувство. Обоих. Жаль только, редко появлялся. Вот и

сейчас он с ними не летел, и это было обидно. «Когда ты нас найдешь?» - привязывались они

к нему, но он отвечал как всегда неопределенно.

Его появление в космопорту тоже было неожиданностью.

- У меня мало времени, ребята, - признался он, - но я вас провожу. Встретимся уже на

Пьелле.

Льюис в своих сомнениях и надеждах часто присматривался к нему, определяя,

насколько они похожи. К сожалению сходства почти не было. У дяди Роя было узкое,

нервное лицо аристократа, даже не слишком мужественное на первый взгляд, подчеркнутое

аккуратной бородкой, синие глаза - продолговатые, а не круглые, как у Льюиса, волосы -

совсем черные и прямые. Да и сам он никогда ни словом, ни намеком не говорил Льюису,

кто он ему на самом деле.

- Дядя Рой, Эдгар Оорл хотел с тобой встретиться, - сообщил Льюис виновато, -

понимаешь, я ему всё разболтал. Наверно, у тебя будут неприятности.

- Он не нарочно, - сразу вступилась за него Оливия, хотя сама ругалась, когда узнала, -

Лью подумал, что они уже всё знают.

- Что ж, - усмехнулся дядя Рой, - он меня увидит. Когда я этого захочу.

Он был как всегда невозмутим и уверен в себе. Не было в нем ни особого роста, ни

мощи, но внутренняя сила чувствовалась во всем: в походке, в голосе, во взгляде, даже в том,

как он поворачивал голову.

- Береги Оливию, - напомнил он.

- Конечно, - кивнул Льюис, - он и сам собирался это делать.

- Скажешь тоже, - смутилась Олли, - мне няньки не нужны.

Но оказалось, что нужны. И именно теперь. После старта Льюис разыскал ее в каюте

номер 38. Ее соседка куда-то вышла, и это было как нельзя кстати. Каютка была крохотная,

по обе стороны узкого прохода располагались две кровати и закрытые полки над ними.

Больше никакой мебели не было. Грузное тело Оливии едва умещалось на матрасе. Она села

и свесила толстые ноги, рассеянно ища тапочки.

- Ну, как ты? - спросил он с сочувствием, - не тошнит больше?

- Лью, - посмотрела она совершенно ужасными темными глазами, - мне плохо.

- Ты только не бойся, Олли. Я с тобой. Что ты чувствуешь?

- Ничего. Просто я, кажется, схожу с ума.

- Да ты что? Как это?

- Понимаешь, я закрываю глаза и вижу какие-то уродливые морды! Огромный зал и в