нем полно уродов! О, Боже!

- Олли, но мы и летим к уродам.

- Да. Но я же их никогда не видела!

Такой реакции он не ожидал. Если б ей мерещилась авария на Меркурии, это было бы

понятно. Но при чем здесь были эти морды? Оливия никогда не отличалась больной

фантазией и художественным воображением.

- Это... это твой подсознательный страх, - попытался он как-то объяснить ее состояние.

- Да не боюсь я их! - разозлилась она, - и никогда не боялась. Сама не красавица...

- Ну и не уродина, - сказал он, и, наверно, это было худшее, что он мог сказать.

- Чуть-чуть получше, да? - усмехнулась Оливия, темные глаза блеснули обидой.

Честно говоря, ему было абсолютно все равно, как она выглядит. Красавицей ее назвать

было трудно, но чтобы ее успокоить, он готов был и соврать.

- Ты что, Олли, - улыбнулся он, - ты очень даже красивая.

- Издеваешься? - с досадой отвернулась она, - нашел время!

- Почему это? - не сдавался он, - ты красивая девочка. Только еще маленькая. Слышала,

что дядя Рой сказал?

- А ты повторяешь как попугай!

- 17 -

- Знаешь, - вздохнул Льюис, - по-моему, тебе надо выпить что-нибудь успокоительное.

Давай сходим в медпункт? А хочешь, я сам сбегаю?

- Я не психопатка, - с отчаянием сказала Олли, - и не малое дитя. Я просто вспоминаю

то, чего со мной никогда не было. Понимаешь? При чем тут успокоительное?

- При том, что космос спровоцировал... как это... рецидив твоего детского стресса.

- Ты заговорил как профессор, - усмехнулась Олли.

- Я просто не знаю больше, как тебе помочь.

- Никак. Я сама должна понять, что со мной.

Через несколько дней это прошло. Во всяком случае, она больше не жаловалась на свои

кошмары. Но что-то в ней все-таки изменилось. Даже ее тяжелая походка из уверенной стала

какой-то осторожной, словно крадущейся.

Космоса Олли по-прежнему боялась. Она никогда не ходила с ним на верхние палубы

смотреть звезды. Зато Льюис готов был сутками торчать у экранов, как будто там и было его

настоящее место. Звезды не двигались, но корабль разгонялся. Представить, что твое

крохотное, мягкое, слабое тело несется в бескрайнем космосе с околосветовой скоростью

было невозможно. Еще невероятней было то, что некоторым эти расстояния удавалось

преодолеть одним прыжком.

Все это завораживало. Льюис был взволнован и счастлив, он был уверен, что там

впереди его ждала совершенно иная, интересная, необычная жизнь. Его ждала судьба, и он

летел к ней, рассекая холодный океан космического пространства.

************************************************************

*************************************

*******************

Лето было на редкость дождливым. Ольгерд окружил себя сферой, чтобы не намокнуть,

пока дойдет от стоянки до дворца. Аппирские плащи с огромными капюшонами он не

любил. Зонты и подавно. Охрана молча пропустила его, слуги проводили в покои Леция.

Под нежное журчанье ручья Верховный Правитель расхаживал в своем зимнем саду и

курил. Наступил уже полдень, а халат на нем до сих пор был утренним.

- Эти ночные приемы выбивают меня из ритма, - признался он, - но Эдгара пока нет,

приходится самому расшаркиваться с этими рыбоглазыми.

У тевергов деловая жизнь была исключительно ночной. Обсуждать при свете дня какие-

то проблемы считалось у них дурным тоном, а ломать свои привычки эти снобы не

привыкли.

- Какая у них там Империя? - усмехнулся Ольгерд, - Четвертая или Пятая?

- Отстаешь от жизни, - фыркнул Леций, - уже Шестая.

- Да...

- Только наладили контакт с правителями Пятой, а у них снова смена династии.

Обновляются, как дрозофилы.

Ольгерд сел. Он понимал, что речь пойдет не о тевергах. Не так часто Леций выкраивал

время для личных бесед. Да и сам он со своими раскопками совсем замотался.

- Как твои дела? - спросил Леций, - усаживаясь напротив.

- Неплохо, - сказал Ольгерд, - жду буровую технику для льда, и лингвистов как всегда не

хватает.

- Ничего, через месяц прилетит твоя техника и новая смена. Но я не об этом.

- А о чем?

- Давай поговорим как родственники.

Правитель улыбался, глаза у него были ясные как небо. Он вообще мало менялся, всегда

оставаясь и великолепным, и несносным. Ольгерд почему-то понял, что разговор будет

неприятный.

- Что-нибудь с Ингердой? - на всякий случай спросил он.

- Нет. Тут всё в порядке.

- Тогда о ком речь?

- 18 -

Он заранее нахмурился.

- О тебе, - сказал Леций.

На столе немедленно появилась бутылка «Золотой подковы», непременный атрибут

аппирской дипломатии. Упреждая лишние вопросы, Ольгерд отпил пару глотков и заявил:

- Я всем доволен.

- Не деликатничай, - посмотрел ему в глаза Леций, - сегодня можно.

- Перестань, - поморщился Ольгерд, - меня, в самом деле, всё устраивает.

- А меня - нет.

- Вот как? В таком случае, это твои трудности.

Они смотрели друг на друга. За сорок лет знакомства оба изучили друг друга

основательно, но это не значило, что они стали хоть в чем-то друг на друга похожи.

- Это наши общие трудности, - серьезно заявил Леций, - так дальше продолжаться не

может, Ол, ты это знаешь. Директории нужны наследники. Нужны новые Прыгуны. Мы же, в

конце концов, не вечны!

- По-моему, тебе прекрасно известно, что у Риции детей не будет, - хмуро сказал Ольгерд,

- чего же ты хочешь от меня?

- Но у тебя-то могут быть дети. Белые тигры. Или черные.

Верховный Правитель спокойно сидел с бокалом в руке, и по нему было незаметно, что

он испытывает хоть какое-то смущение от своих слов. Ольгерд даже не знал, как ему

ответить.

- Ты предлагаешь мне изменить твоей дочери? - уточнил он бесстрастно, - с целью

размножения породистых Прыгунов?

- Я устал ждать, когда ты додумаешься до этого сам, - с легким раздражением ответил

Леций.

- Послушай, - усмехнулся Ольгерд, - есть хоть что-нибудь, чего ты не можешь допустить

ради своей династии?

- Она такая же моя, как твоя, - выслушал он наставительный ответ, - Прыгуны правят

планетой. И не говори, что тебя это не касается. Ты тоже член Директории.

- Да. Но у нас ни в одном пункте не указано, что мы должны поставлять ко двору

наследников.

- Перестань, - Леций поморщился, - это и так очевидно. И не изображай из себя святошу.

По крайней мере, передо мной.

Взгляд у него стал достаточно выразительный. В молодости они многое себе позволяли,

отрицать что-то было бесполезно, но все это и осталось там, в молодости.

- Ты бы еще Наолу вспомнил, - сказал Ольгерд.

- Во всяком случае, там ты мне святошей не казался.

- А теперь я люблю твою дочь. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Леций погасил окурок, пожал плечом в малиновом халате.

- Можешь любить ее сколько угодно.

- С ребенком на стороне?

- Почему на стороне? Вы возьмете его к себе. Риция согласна.

- Что?!

Ольгерд подумал, что все-таки мало знает своего друга-тестя-зятя, хотя, казалось бы, куда

уж больше? Такой беспардонности он от него не ожидал.

- Роди Прыгуна, Оорл, - устало посмотрел на него Леций, - это всё, что от тебя требуется.

Оказывается, он уже говорил об этом с Рицией! Бедная девочка! И она, конечно, с ним

согласилась. Еще бы! Разве есть хоть что-нибудь, на что она не согласна ради своего

обожаемого папочки? Он убедил ее, он надавил ей на самое больное, заставил признать себя

неполноценной... Ольгерд не хотел его понимать. Когда дело касалось его Риции, он

становился невменяем. Все у него внутри закипело от возмущения. Щадить Леция он тоже

не стал.

- Ты не учел одного, - зло сказал он, - всё это может оказаться пустой затеей. Как